Поверхность озера была гладкая как стекло, подогретая лучами солнца. Персефона видела лицо Мортона, прижатые ко льду пальцы и ладони. Эллисон Уиппл, жить которой оставалось всего два года – она потом утонула в реке Белый Дуб, – стучала по льду, пытаясь его разбить. Маленьким кулачкам было не проломить четыре дюйма промерзшей воды. Мортон держал рот открытым. Это Персефона помнила хорошо. В тот момент она не поняла, почему. Позже она узнала, что между льдом и водой был тонкий слой воздуха, которым мальчик дышал. Еще он двигался. Озеро питали ручьи, стекавшие с гор, и с южного конца оно заканчивалось рекой Белый Дуб. Летом течение было ощутимо, весной – опасно, зимой – смертельно. Разумеется, зимой не купался никто – до той поры, пока под лед не провалился Мортон Уиппл.
Яркая картина – глядящий сквозь ледяную стену Мортон – преследовала Персефону много месяцев. А весной охотники обнаружили останки мальчика ниже по течению, и кошмары вернулись. Во сне Персефона менялась с ним ролями. Она прижималась щекой к холодной поверхности, втягивая воздух вытянутыми как у рыбы губами, а течение волокло ее все дальше. Ария и Сара бежали вперед, расчищали от снега окошко, чтобы увидеть, как она проносится мимо, и вновь срывались с места, чтобы повторить все заново. И все это время Персефона слышала стук разбитых в кровь кулачков Эллисон.
Теперь кошмар сбывался, только вместо льда над Персефоной тянулась стена из камня. Эллисон здесь не было, Арии или Сары тоже. Они мертвы. Наверное, и ее спутники погибли. Насколько Персефона могла судить, она осталась одна.
Пальцы отчаянно искали трещины или выемки, однако вода отполировала поверхность, и зацепиться было не за что. И даже если бы удалось остановиться – что толку? Оставалось лишь надеяться, что рано или поздно течение перенесет ее туда, где можно выбраться из воды.
Как во всех кошмарах, стало не лучше, а хуже. Маленький прогал между водой и камнем исчез, Персефону потянуло вниз. Она погружалась все глубже и глубже, ее крутило и вертело как щепку… и буквально в последний момент, задыхаясь, она опять вынырнула на поверхность. Каменный потолок никуда не делся, зато прогал стал шире – в него спокойно помещалась голова.
«Спасибо тебе, Мари! Спасибо тебе, Мари! Спасибо тебе, Мари!»
Персефона плыла, держа в одной руке светящийся камень, другой же вела пальцами по скользкому потолку. Поток набирал скорость, пальцы онемели. Вдруг она стала падать. Несколько секунд Персефона летела кувырком. Она едва не завопила, однако сдержалась, потому как знала почти наверняка, что снова попадет в воду. Предчувствия оправдались. Персефона очутилась в пещере и услышала рев падающей воды. Как только она начала уставать и отчаиваться, кто-то схватил ее за руку.
– Все хорошо! Это я.
Персефона посветила и увидела лицо Брин.
– Брин!
Девочка подтянула Персефону к каменному выступу, и они выбрались из воды.
– Ох, Брин! Ты цела!
Брин дрожала. Воздух здесь был заметно холоднее, к тому же обе насквозь промокли. Персефона осмотрела девочку и обнаружила на макушке кровоточащий порез.
– Ты ранена!
– Ты тоже, – сказала Брин, коснувшись лба Персефоны и показав ей окровавленные пальцы.
Сквозь шум воды раздался крик. Персефона сжала светоч в кулаке. Они стояли в маленькой узкой пещере, выточенной подземной рекой. С одной стороны был водопад, низвергавшийся через отверстие в потолке. С другой стороны зал сужался, заканчиваясь стоком. Осветив поверхность воды, Персефона обнаружила две вынырнувшие головы.
– Подержи-ка. – Персефона отдала Брин светоч и отправилась помогать Мойе и Роан.
Едва они выбрались на берег, как выплыли Арион, Сури и Минна, потом один за другим вынырнули три гнома.
Долгое время никто не сказал ни слова. Все долго откашливались, сплевывали и пытались отдышаться, дрожа то ли от страха, то ли от холода.
– Поверить не могу, что мы выжили! – воскликнула Мойя. Голова ее была опущена, с волос капала вода.
Брин кивнула.
– С тех пор, как та тварь меня разбудила, я раз пять думала, что умерла! Это был рэйо?
Все ждали ответа Сури, но она промолчала. Мистик стояла поодаль, глядя на водопад.
– Да, – ответила Персефона. – Мы так думаем.
Брин содрогнулась.
– Вы тоже приложились головой о камень? – поинтересовалась Мойя.
В ответ раздались стоны.
– Почему ты ничего не сделала? – спросил Потоп у фрэйи, и сидевший возле брата Мороз мрачно кивнул. – Ты могла его остановить. Убить в один миг. Мы там чуть не погибли!
– Тот рэйо по сравнению с Бэлгаргаратом ничто! Демон… Я даже описать его не могу, разве что скажу, что рэйо рядом с ним – букашка. Мы чуть не погибли, а ты просто стояла! – крикнул Мороз.
Арион посмотрела на его встопорщенную бороду и ничего не ответила.
– Ты же миралиит! – возмущенно воскликнул гном. – Мы видели, на что ты способна. Что случилось? Почему ты не использовала силу своего так называемого Искусства?
Арион отвернулась, глядя на ревущий поток воды.
– Отвечай! – крикнул Мороз.
– Она хотела, чтобы действовала я, – проговорила Сури.
Головы повернулись к ней. Гномы немного поразмыслили, и Потоп обратился к Сури:
– Тогда почему же ты ничего не сделала?
Арион сердито проговорила по-фрэйски:
– Она еще учится, и мы сейчас не в классной комнате! Нельзя проснуться однажды утром и уметь двигать горы.
– Когда нас пытается убить какая-то тварь, неужели самое время для учебы? – прорычал Мороз. – Хочешь учить девчонку – учи себе, но если речь идет о наших жизнях, ты должна вмешаться!
– Ей нужна практика. В спокойной обстановке нужда в Искусстве возникает редко. Лучшие условия для обучения – опасные ситуации, когда надо думать и действовать быстро. Это дает эмоции и добавляет силы. Стресс способствует обучению. Ведь речь идет об Искусстве, а не о мече или паре ботинок.
– Чтобы выковать приличный меч, требуются долгие годы практики, – возразил Мороз.
– Разумеется. Сколько времени требуется, чтобы постигнуть ритмы и устройство мироздания? Ни готовой формулы, ни пошаговых инструкций не существует. Ведь это Искусство – процесс интуитивный, метод проб и ошибок. Им овладеваешь через практику, выясняя, на что каждый ученик способен или неспособен. Что допустимо и что опасно. Что можно выдержать, а что гибельно… Ты считаешь, что Сури менее сильна, чем я, но ты не знаком с Искусством и не можешь оценить ее потенциал. Поверь, если ваш Бэлгаргарат настолько жуткий, как ты утверждаешь, то Сури справится с ним куда лучше меня.
Арион содрогнулась и, перейдя на рхунский, сказала Сури:
– Мне холодно, я промокла насквозь и устала объяснять свою методику. Сури, будь любезна, сделай что-нибудь! Я про холод и мокрую одежду.
– Нам нечего жечь, – вздохнула Роан.
– Ну и что? – Арион повернулась к Сури.
Мистик кивнула, подняла руки, словно собиралась поиграть с веревочкой, забормотала что-то и начала напевать. Пальцы Сури заплясали в воздухе. Потом она остановилась и умолкла.
