– Вот сюда. – Арион указала на центр пещеры. – Переведи его сюда.
Желто-оранжевый огонек подпрыгнул и устремился к центру. Все шарахнулись в сторону. Мойя споткнулась и едва не упала в лужу. Даже Минна зарычала на танцующее пламя.
– Теперь, – велела Арион, – заставь его вырасти.
Сури посмотрела на огонь и зашептала, сжав кулаки. Пламя медленно раздвоилось, потом разделилось на три части, заискрилось и загудело. Вскоре в пещере пылал обычный костер. И хотя в нем ничего не горело, жар, тем не менее, шел, и все радостно окружили огонь, позабыв про страх и радуясь знакомому теплу и свету.
Напев Сури изменился, она выбросила руки вперед и сделала ими пару движений. Когда девочка закончила, Персефона с удивлением обнаружила, что с нее больше не капает вода. От макушки до обуви все стало совершенно сухим. Судя по изумленным взглядам, не говоря уже о высохших волосах, мехе и бородах, то же самое произошло и с остальными.
Арион одобрительно кивнула и наградила Сури улыбкой.
– Хорошо! Очень хорошо.
* * *Персефона расположилась возле воды на плоском камне, прислонившись спиной к стене. Сидеть было удобно, а благодаря костру Сури – даже тепло. При свете пламени выяснилось, что пещера не такая уж большая – всего лишь промоина в камне, затерянная глубоко под землей, вдали от мира света. Вдруг Персефона и остальные умерли? Примерно так она и представляла себе смерть – темно, жестко и холодно.
Духи отважных воинов отправляются в Элисин, где красиво, зелено и тепло. Для остальных есть Рэл, если они прожили достойную жизнь, и Нифрэл, ниже Рэла, если нет. Все три царства Пайра находятся под землей – глубоко-глубоко внутри Элан. Умерли они или нет, Персефона и представить не могла, где им еще быть. Либо они прошли через главный вход по приглашению, либо случайно проскользнули в неохраняемую расселину. Впрочем, итог один: им придется остаться здесь. Чем же заняться человеку после смерти? Живым этот вопрос кажется странным, однако для недавно умерших становится невероятно важным. Персефона пожалела, что не задавала больше вопросов при жизни. Она не предполагала, что смерть штука настолько сложная.
Через несколько часов – сложно сказать, сколько прошло времени, потому что теперь оно вряд ли существовало – некоторые забылись сном. Брин даже не пыталась уснуть, несмотря на заверения Персефоны, что она лично за ней приглядит. У Персефоны перед глазами все еще стояла жуткая картина: малютку Брин утаскивают прочь, рот ее закрывает бледная рука. Вряд ли хоть одна из них когда-либо будет спать спокойно.
Сури сидела в стороне, тихо переговариваясь с Арион. Мойя, Дождь и Потоп взобрались на скалу и искали проход. Персефона слышала, как они обрушивают слои породы, как ворчит Потоп и ругается Мойя. Насколько она могла судить, только Дождь все делал молча.
– Как думаешь, мы мертвы? – спросила Персефона у Мороза.
Седобородый гном сидел у огня, вытянув ноги и оперевшись спиной о скалу. Он удивленно поднял брови и хихикнул.
– Ты смеешься потому, что да или потому, что нет?
– Пока мы очень даже живы.
Персефона сомневалась, можно ли принять его суждение за факт, но Мороз был весьма уверен в своей правоте. Впрочем, Персефона тоже не чувствовала себя мертвой.
– Тогда где же мы?
– Понятия не имею. Так глубоко я еще не забирался. Всю дорогу мы шли вниз – где-то с полмили или даже три четверти. Дождь сказал бы точнее, он горняк. Если тебе нужен дом или крепость, это ко мне. Если тебе нужен канал или колодец – к Потопу. Если хочешь узнать про камень, про темноту, про ходы Нэйта – поговори с Дождем. Он тебе объяснит, где мы находимся. Клянусь, я – хороший строитель, Потоп – еще лучше, только не вздумай передавать ему мои слова! Дождь… Дождь совершенно особый случай. Даже среди наших самых уважаемых горняков он – живая легенда.
– Поэтому он носит на шее золотой торк?
Мороз кивнул.
– Главный приз на соревновании в Линден-Лотт восемь лет назад. Там собрался весь Бэлгрейг, и Дождь ушел победителем. Он невероятно талантлив! Этот парень копает даже во сне. Потому-то он и здесь, потому и стал горняком. Ему постоянно снится девушка, зовущая его из тьмы, вроде как со дна мира. Вроде как ей нужна его помощь. Он был совсем малышом, когда начались такие сны. Нэйт – самое глубокое место на лике Элан, поэтому он с радостью ухватился за наше с Потопом приглашение. Впрочем, мне думается, что даже Нэйт недостаточно глубок, чтобы отыскать некоторые вещи… Хотя Дождь и не нашел свою девушку из сна, он наверняка знает, где мы.
– Хорошо, потому что еды у нас немного. Почти все припасы остались наверху.
– Вероятно, прямо сейчас рэйо смакует мой изюм! – Мороз насупился и пошевелил ногами, скрестив их у голеней. – Не зря я спал в ботинках.
– Мороз? – окликнула его Персефона, не зная, как лучше спросить.
– Чего?
– Ты боишься?
– Чего именно?
– Я не представляю, как мы отсюда выберемся.
Мороз презрительно фыркнул.
– Ты перепугаешься, если провалишься под пол своего чертога и угодишь в погреб?
– Нет, но…
– Вот и я. Нэйт – наш дом. Здесь мы учились копать, рыть тоннели, работать с металлами и гранить драгоценные камни. Здесь мы стали бэлгрейглангреанами. Знаешь, когда-то мы тоже были рослыми как вы. После долгой жизни под землей Дроум одарил нас компактными размерами, чтобы облегчить нам работу и передвижение. На поверхности вы, дылды, чувствуете свое превосходство. Под землей же лучше быть коротышкой. Я дома, поэтому мне ничуть не страшно.
– Но ведь отсюда не выбраться, и еды очень мало!
– Мало еды? Да ее тут полно, только она немного другая. Честно говоря, я не любитель кухни подземного мира.
– И что тут едят?
– Пещерных жуков, мокриц, рачков, сверчков, пауков, саламандр и пещерную рыбу. И, конечно же, многоножек.
– Многоножек?!
Мороз коротко кивнул.
– Под землей они вырастают такими крупными, что справляются даже с летучими мышами.
Персефону передернуло.
– Мы смогли бы прожить тут сколько угодно, если бы захотели.
И что это за жизнь – загробная? Сидеть в темной ловушке и есть многоножек… Похожи, боги сочли ее недостойной и отправили не в Рэл, а в Нифрэл.
– Единственное, чего я боюсь, – Бэлгаргарата, – признался Мороз. – Чем глубже, тем ближе к нему. Видимо, вода заглушала нашу возню, но теперь мы совсем рядом. И я уже начал жалеть, что пригласил миралиита!
– Я все слышу, – проговорила Арион с противоположного угла пещеры.
Мороз нахмурился.
– Будь прокляты их уши!
Возня у них за спиной стала громче.
– Ну? – спросил Мороз. – Как оно там?
– Ничего, – мрачно ответила Мойя. – Еще одна скала.
– Дождь, госпожа желает знать, где мы, – указал на Персефону Мороз. – Она думает,
