– Коннигер ни что не годен! Ты знаешь, что он назначил Хэгнера новым Щитом? – спросила Мойя. – Что за идиот делает однорукого калеку своим стражем?
– Причина наверняка есть, просто мы ее не знаем. Когда я была помощником вождя, мы с Рэгланом не рассказывали всем и каждому о том, что происходит. Некоторые тайны приходилось хранить ради блага нашего клана.
– Например?
– Например, то, что на самом деле произошло с телами, ожидавшими погребения до весны.
– И что с ними случилось?
– Скажу лишь, что следы к ним вели отнюдь не звериные…
* * *Сури сидела под дождем возле домика Роан, прислонившись к дверному косяку и вытянув ноги к краю мутной лужи. Минна лежала рядом мокрой грудой меха, бока ее поднимались и опадали в такт дыханию. Волчица никогда не мерзла. Мистик снова играла с веревочкой, и капли дождя усложняли и без того замысловатую игру, повисая на нитях, словно жидкие драгоценные камни.
Сури чувствовала, как уходит время, а ей надо было поразмыслить. Доносившаяся из хижины болтовня отвлекала, зато дождь здорово помогал. Серая завеса и стук капель позволяли отгородиться от остального мира. Почти от всего. Если вслушаться, Сури могла разобрать, о чем говорили внутри. Тут уже вступила в дело веревочка. Она помогала девочке сосредоточиться. Веревочки – они такие. Водоемы тоже годятся, хотя отыскать подходящий бывает непросто. Он должен находится глубоко в лесу, вокруг побольше камышей и летающих стрекоз, и как можно меньше кусачих насекомых. Хороший пруд был в северной части Серповидного леса, но идти до него слишком далеко, поэтому сгодилась и веревочка.
В чем же секрет медведя?
Если бы Сури довелось поговорить с Коннигером, она могла бы что-нибудь и узнать. Наверно в медведя вселился бэндиго, морвин или яккус. С бэндиго она справится, а вот яккус куда хуже. Впрочем, Сури не считала, что это яккус. Они убивают, насылая хворь, погибшие же были разорваны на части. Похоже на морвин. В самом деле, это наверняка морвин. Поедание людей – хорошая зацепка, однако Сури не хотелось столкнуться с демоном, исходя из одних догадок.
Несмотря на шум дождя и игры с веревочкой, Сури слышала, как Персефона вспоминает про Великий голод. «Мы складывали тела в снегу, потому что земля слишком промерзла, чтобы копать могилы. И мы решили подождать с погребением до весны. Когда тела начали исчезать, мы с Рэгланом молились об одном: лишь бы это сделали дикие звери или даже оборотни».
Вот и лучшее свидетельство того, что они имеют дело с морвин… Либо Персефона права и поблизости завелись оборотни. Сури продевала веревочку между пальцами, размышляя о медведях и лесных духах. Ясно было одно: если она ничего не предпримет, придет смерть. Только сперва надо понять, с чем же ей предстоит столкнуться.
В хижине беседа переключилась с голода на споры о том, кто должен быть вождем. Рэйт и Малькольм присутствовали тоже, но говорили мало. Сури это нравилось. Они совсем как Минна. Глупцы считают тишину пустотой, которую надо заполнить, мудрецы же понимают, что тишины не существует.
– Славный волк, – сказал молодой мужчина, ковыляя к ним с деревянной палкой под мышкой.
Спина у него была скрюченная, лицо кривое – с одной стороны глаз и угол рта выше, чем с другой. Правое плечо прижато к щеке, левая нога волочится как неживая. Он нарядился в удивительно чистую тунику, промокшую насквозь. Волосы он аккуратно зачесал назад, что было не сложно – ведь они тоже намокли под дождем. В свободной руке он держал красивую глиняную амфору, отделанную глазурью. В центре была нарисована женщина с разорванной цепью.
– Ее зовут Минна, – ответила Сури.
– Впефвые вижу волка с именем. – Мужчина помолчал. – Если на то пошло, то волков я еще не встфечал. – Он говорил медленно и четко, но звук был такой, будто у него нос забит. – Фад познакомиться, Минна. Я – Гиффод.
– Что с тобой случилось? – спросила Сури. – Тебя прокляли?
Гиффорд рассмеялся.
– Думаю, много раз.
– Хорошая палка, – похвалила Сури. – У меня есть посох, только я никогда не пробовала пользоваться им вот так.
Из хижины вышла Роан.
– Я называю это подпоркой.
– Это она для меня сделала, – пояснил Гиффорд. – Жаль, назвала словом с буквой «фэ». – Калека улыбнулся, ну, или почти улыбнулся – насколько позволяло его кривое лицо.
– Извини, Гиффорд. Могла бы догадаться! Название можно и поменять, – сказала Роан.
– Нет, не надо. – Он протянул женщине амфору. От боков отскакивали капли дождя, некоторые падали внутрь с глухим звуком. – Фоан, это тебе. Думаю, самая лучшая из моих фабот.
Роан не шевельнулась. Она закрыла лицо руками и ошеломленно смотрела на керамическую вазу через растопыренные пальцы.
– Она… она такая красивая! Это и есть твоя новая глазурь?
Он кивнул.
– Внутфи и снафужи. Тфудно было, поэтому я фаботал так долго.
– Ты не можешь отдать ее мне!
– Почему бы и нет? Я сделал ее для тебя. И на ней твой… твой лик.
Роан подошла ближе и стала разглядывать картинку.
– Это я?
– Кто же еще?
Роан прищурилась, по рисунку стекали капли дождя.
– Но… но ведь она красивая!
– Угу. – Гиффорд кивнул. – Именно. Возьми, пфошу тебя. Ваза не тяжелая, но дефжать ее на весу…
– Ах, извини! – Роан взяла вазу, продолжая восхищаться. – Настоящее сокровище! Не понимаю, почему ты решил подарить ее мне.
Гиффорд замялся. Сури распознавала выражения людских лиц с трудом, а с кривой и расплющенной физиономией Гиффорда ей пришлось особенно нелегко. Судя по его виду, он хотел что-то сказать, потом передумал. Гиффорд попытался пожать плечами, только дернулось лишь одно плечо.
– Пойдет к тем чашкам, что я тебе дал.
– Ты не можешь все время делать мне подарки!
– Фазве вождь издал новый указ? – Он выдал еще одну кособокую улыбку, и Сури поняла, что они все у него такие. – Даже если так, я его нафушу!
Роан смутилась.
– Я хотела сказать, что не заслуживаю твоих подарков. Ведь я просто…
– Он умеф, Фоан! – напомнил Гиффорд, чуть повысив голос. – Ты теперь не фабыня. Ты свободна! А я… – Гончар прикусил губу и шумно вздохнул. – Чашки и гофшки – самое меньшее, что я могу для тебя сделать. Если бы я мог… если бы я не был…
Гиффорд плотно сжал губы и уставился на Роан. Они стояли под дождем лицом к лицу и дышали так тяжело, что из их дыхания образовалось облачко.
Роан прижала амфору к груди и спросила:
– Ты в порядке?
– Нет, – с несчастным видом ответил Гиффорд и посмотрел на Сури. – Она тебе скажет. Я пфоклят.
Роан пришла в недоумение.
– Проклят, – пояснила Сури.
– Да, точно. Оставь себе. Сломай. Отдай. Делай с ней, что хочешь, Фоан. Ты можешь делать, что хочешь, потому что ты свободна! И кфасива. Ты достойна самого лучшего, но я могу дать тебе
