Вечером, когда я пришел на занятия, меня ожидал небольшой сюрприз.
– Слушай, Сашок, – обратился ко мне Борис Ефремович с просительным выражением лица. – Тут такое дело, я заметил, как ты Петровичу помогал в гараже. Руки у тебя из правильного места растут. И в моторах волокешь. Петрович, хрен моржовый, раскидал движок с УАЗа и запил. Коленвал я в расточку отправил, его завтра-послезавтра должны привезти. Там еще гильзы надо поменять, кольца, ну и по ходу дела сальники там заменить. Может, займешься этим делом, а я тебя от занятий освобожу, чего тебе на них зря штаны протирать.
«Блин! Как же я забыл, что здесь практически армия и инициатива наказуема», – с досадой подумал я. Сидеть вечером в гараже и возиться с железяками совсем не хотелось.
На кой хрен сунулся помогать? Сидел бы лучше за столом в учебной комнате да глазами лупал по сторонам.
– Борис Ефремович, у нас ведь пока не коммунизм, – сообщил я механику. – Каждый труд должен быть оплачен по справедливости.
Ефремович почесал затылок:
– Да, я в общем и не против, давай я завтра с утра переговорю с начальством, если даст добро, мы с тобой договорчик составим на ремонт, рублей на сто. Потянет такая сумма?
– Потянет, – признался я, думая в этот момент, что лучше сто рублей, чем ничего.
Хотя если бы движок для переборки отвезли в Сельхозтехнику, там с ДОСААФа слупили бы рублей четыреста.
– Только мне инструмент нужен, одной кувалдой не обойтись, – добавил я.
– Будет тебе все, будет, родной! – сообщил Ефремович.
«Ишь как тебя прижало, – удивился я про себя. – Что-то, Боря, мудришь, жаль, все водители уже слиняли, не узнать, с чего это Ефремыч такой ласковый».
Следующим вечером меня уже ожидал напечатанный договор, в котором я обязался перебрать уазовский двигатель.
Водители, присутствовавшие при этом эпохальном событии, ходили с кислыми рожами, зато Ефремович буквально сиял от удовольствия. Только сейчас меня осенило, в чем, собственно, дело. Мужики не хотели браться за работу по дешевке. А я, получается, по незнанию влез в это дело за копейки, и помощи теперь от них ждать не приходится. Но деваться было некуда, обещал так обещал, и договор пришлось подписать.
Когда Ефремыч ушел, один из водителей громко высказался:
– Откуда ты такой шустрый выполз, перебил нам всю малину, мать твою!
Я с покаянным видом сообщил:
– Мужики, так получилось, извините, меня Ефремович уговорил. Откуда же я знал, что он вас динамит?
– Простите не отделаешься, – мрачно заявил второй водитель, постарше.
– Без проблем, – заявил я. – Как только закончу с движком, накрываю поляну.
– Ты смотри, Жека, – воскликнул первый водитель. – Понимающий пацан попался. Далеко, малый, пойдешь, если милиция не остановит.
Я давно не занимался подобной работой. Поэтому сборка заняла у меня несколько вечеров. Так как все крутилось вокруг коленвала, пришлось ждать его появления.
Водилы, сопровождавшие ехидными комментариями мои труды, постепенно заглохли. И даже откликались на просьбы что-нибудь придержать или помочь поднять.
Ефремович, похоже, тоже не очень мне доверял, поэтому при свободной минутке приходил глянуть, как у меня идут дела.
Когда он трясущими руками выдал мне завернутые в промасленную бумагу вкладыши, то сразу предупредил:
– В гараже нигде не оставляй. Носи с собой, пока по месту не поставишь.
Я же в это время с любопытством оглядывал его кандейку, где на полках лежали запчасти, составлявшие предмет мечтаний тогдашних автолюбителей. Увы, несмотря на то что автомашин в стране было мизер, запчастей к ним было еще меньше.
Увидев мои любопытные взгляды, механик быстро погнал меня оттуда, тщательно закрыл дверь на два замка и, завязав веревочки, шлепнул на них пластилиновую печать.
Все бы было неплохо, но с утра надо было идти на основную работу. А там мне нужно было иметь ухоженные, чистые руки с аккуратно подстриженными ногтями.
Поэтому утро у меня начиналось с мыльно-содовой ванночки для рук. Не будешь ведь подавать посетителям коктейли грязными руками, да еще с черной каймой под ногтями!
Но все же ремонт был закончен. С помощью тали, матюгов и известной матери движок был затолкан на место.
Некоторые торопыги подбивали сразу его и опробовать. Но меня одолевали сомнения. Вкладыши я затянул вроде как надо, но коленвал практически не проворачивался, что наводило на всяческие подозрения.
– Х…я! – заявил Жека. – Стартером провернет.
– Помолчал бы, сынок, – сказал механик, – ты уже допроворачивался. Кто двигатель на сухую завел, не ты ли? По идее тебя надо было забесплатно заставить все сделать. Так ведь тебе доверить ни хрена нельзя.
– Не, мужики, давайте лучше на холодном двигателе УАЗ потаскаем, – предложил я. – Надежней будет.
Молчание было знаком согласия.
В девять часов вечера на тускло освещенном единственным фонарем гаражном дворе мы начали кругами таскать еще нестарый уазик. Я сидел за рулем шишиги, а Ефремович в УАЗе.
Остальные водители давно отправились по домам.
Минут через двадцать я остановился. Борис Ефремович тоже выскочил из кабины и доставал из кармана новые свечи.
– Давай, вкручиваем и заводим, – предложил он.
Машина завелась без проблем.
– Вроде клапана на третьем цилиндре постукивают, – озабоченно сообщил Ефремыч. – Ладно, на сегодня все. Поехали домой, я сегодня с тобой и так задержался. Завтра доведешь все до ума, я подпишу акт выполнения работ, и можешь в бухгалтерию дуть за деньгами.
«Ага, задержался ты, – подумал я, – ты в десять вечера только должен нас с учебы отпускать, а на деле мы уже дома в девять часов».
Через день я нашел время, получил свои семьдесят с чем-то рублей и отправился в магазин, поливая матом советское законодательство. Ведь совсем упустил из вида, что у меня высчитают два налога: подоходный и за бездетность. Возмущенные возражения, что мне нет восемнадцати лет, не произвели на кассира никакого эффекта.
