– Мама, ты что говоришь! – воскликнула Женя. – Подумай, в городе работают тысячи людей, а таких, как Саша, всего два человека. Представляешь! Мне все девочки завидуют!
Тут она осеклась и второй раз за вечер покраснела, искоса поглядывая на меня.
Я же сделал вид, что не понял, в чем она только что призналась.
«Интересно, если бы я сейчас зарабатывал деньги водителем в поликлинике, Женя бы меня так же защищала?» – сам собой возник вопрос в голове. И, несмотря на весь свой накопленный опыт, точного ответа на него я не знал. Только жизнь могла ответить на этот вопрос.
Вскоре к разгоревшейся дискуссии присоединился пришедший Гордин, и мы вчетвером еще час мусолили тему почетности все профессий в стране.
«Да, странная ситуация, – думал я. – Три коммуниста и одна комсомолка не могут прийти к согласию, хотя все согласны с лозунгом, что каждая профессия в Советском Союзе почетна. Но, как показала наша беседа, среди почетных профессий всегда находятся более почетные. И тому достаточные подтверждения, к примеру, бармену никогда не присвоят высокое звание Героя Социалистического Труда. А вот лесорубу или шахтеру – без проблем».
– Послушай, Саша, – обратился ко мне Гордин. – У тебя никогда не появлялась мысль стать журналистом, к примеру?
– Хм, да вроде нет, – ответил я. – А почему вы спрашиваете?
– Понимаешь, ты для своего возраста неплохо излагаешь свои мысли, нужные акценты ставишь, владеешь словом. Притом, насколько я понимаю, нигде этому не учился. Прости, но школьная работа комсоргом такого опыта дать не может. А раз так – это талант, и его необходимо развивать.
«Увы. Борис Семенович, никакой это не талант, а просто жизненный опыт, о коем вы даже не подозреваете», – внутренне улыбаясь, думал я. Вслух же я сказал:
– Спасибо вам за добрые слова, но пока желания стать журналистом не испытываю. Возможно, в дальнейшем такие мысли у меня появятся, но пока у меня другие планы.
Все дружно пожелали узнать, какие именно планы. Поэтому пришлось изворачиваться и увиливать, пока собеседники не поняли, что ничего конкретного от меня не услышат.
Зато конкретное услышал я. Через два дня Женя вместе с Ирой и мамой уезжает в Геленджик, в какой-то Дом ученых, где будет приводить в порядок организм, измученный переездом и выпускными и вступительными экзаменами.
Честно говоря, я обрадовался этому событию. По крайней мере, можно было всецело посвятить себя восстановлению автомобиля.
Конечно, для вида я опечалился и начал расспрашивать о сроках возвращения в родные пенаты. Думал, что будет в конце августа. Но, как оказалось, справка об освобождении от картошки по причине слабого здоровья у Жени уже имелась, поэтому приезд в Петрозаводск планировался не ранее конца сентября.
После беседы родители оставили нас в покое, и мы с Женей еще часа полтора болтали о всякой ерунде. На прощание она по собственной инициативе заявила, что на юге даже не посмотрит в сторону молодых людей и не будет ходить на танцы.
Я, естественно, сделал вид, что искренне верю ее словам. Хотя было просто смешно. А вообще, пришел к заключению, что долгого романа у нас, скорее всего, не получится, очень уж она не отвечает моим представлениям о спутнице жизни.
В прихожей мы в последний раз поцеловались, и я ушел, пообещав прийти проводить ее на вокзал.
Август месяц прошел как в тумане. Практически целыми днями я копошился в боксе около автомобиля. Понятно, что одному там было не справиться. А помощников было не так много. Зато советчиков и зевак хватало выше крыши. Каждый, заходя в бокс, считал своим долгом сообщить, что он думает по тому или этому поводу. Первые дни меня это развлекало, но потом начало раздражать. Правда, после того как сварщик, с которым я договорился, полез с кулаками на одного такого доброхота-советчика, хождения в бокс стали реже, а я, привернув к воротам изнутри мощный засов, вовсе исключил их появление.
В гараже Минздрава Антипыч долго смотрел на раскуроченные мной машины, потом с чувством выругался и сказал:
– Забирай на хрен все, что снял. С тебя два ящика водки и ящик чешского пива. Больно его Ефремович нахваливает.
Когда все заказанное было мной доставлено, плюс еще ящик пива как бонус, Антипыч, расплывшись в улыбке, сообщил:
– Ты, ежели что нужно, звони, чем могу, помогу. Люди должны помогать друг другу.
Чего не было у Антипыча, так это передних крыльев и резины. Поэтому пришлось вновь обратится к Ирине Алексеевне. Директор комиссионного магазина встретила меня довольной улыбкой.
– Проходи, Александр Юрьевич, присаживайся. Рассказывай, с чем пожаловал?
– А чего так официально, Ирина Алексеевна?
Женщина усмехнулась:
– Земля слухом полнится. В нашем городе, Сашенька, все новости расходятся быстро. Ты теперь в определенных кругах известный человек. Да, прости, может, кофейку со мной выпьешь?
– Отчего же, выпью с удовольствием. Признаться, такого кофе, как у вас, я нигде не пробовал.
– Какие твои годы, Саша, есть время все увидеть и попробовать, – сообщила директор, включая электроплитку и ставя на нее массивную турку, явно привезенную с Востока.
Выпив кофе и обговорив цены на тряпки и обувь, купленные у финнов, я приступил к основной цели своего прихода.
– Ирина Алексеевна, тут по случаю удалось купить потрепанный «москвич», и сейчас ищу выходы на запчасти. Может, присоветуете, куда обратиться.
– Никаких проблем, – улыбнулась та. – Сейчас позвоню, и решим этот вопрос.
Она сняла трубку телефона, набрала по памяти номер.
– Танюша, привет, – заговорила она, когда в трубке кто-то ответил. – Как ты там в своем складе обитаешь, не скучно?
После выяснения настроения, здоровья мужа и детей Ирина Алексеевна перешла к делу.
– Слушай, Татьяна Николаевна, я к тебе пришлю мальчика одного. Хороший такой парень, работает в баре «Интуриста». Ты помоги ему, чем можешь, ладно. Что? Да-да, именно там. Ну, конечно, у меня все схвачено. Ну
