Когда проходил мимо Дома культуры имени Ленсовета, в фигуре дворника, чистящего дорожки, показалось что-то знакомое. Подойдя ближе, я понял, что энергично сгребающий снег мужчина – мой друг Вова.
– Труд на пользу! – крикнул я ему в ухо, одновременно хлопая по плечу.
Вовка обернулся с нахмуренным лицом, но, когда увидел меня, просветлел, кинул в сторону скребок и полез обниматься.
– Здорово, Саня, какими судьбами в Питер? – начал он расспрашивать меня. В ответ я вкратце обрисовал ему ситуацию. – Слушай, на хрен тебе у подруги кантоваться? Живи у меня в комнате, одна койка у нас свободна на неделю. Сдашь экзамен, посидим, в кабак сходим. Чего тебя на этой бабе заклинило? Она же старуха. В кабаке девушку тебе снимем. У тебя наверняка капусты куры не клюют. Это мне – нищему студенту надо лопатой махать, – показал Вовка на свое орудие труда.
Я в это время обратил внимание на красочную афишу на стене Дома культуры. Она гласила: «Ленинградский мюзик-холл представляет ревю Ильи Рахлина „Нет тебя прекрасней“».
– Ты чего уставился? – спросил Третьяков. – Зря смотришь, билетов нет и не будет. Даже не надейся.
– Вова, ты хочешь сказать, что работаешь дворником в Доме культуры и билет не можешь достать? – усмехнувшись, поддел я приятеля.
– Ладно, сколько тебе билетов, два? – деловито спросил тот, скидывая меховые рукавицы. – Гони тугрики.
Он взял деньги и зашел в дверь черного входа. Десятью минутами позже он вышел уже с билетами.
– Держи, второй ряд партера, понял? – гордо сообщил он и добавил: – Слушай, я скоро закончу, у нас через час игра в футбол со вторым курсом, может, сыграешь за полузащитника, нас еще не очень хорошо знают, сойдешь за своего.
Мне стало смешно.
– Вовка, я четвертый год по мячу ни разу не ударил, какой из меня футболист, и вообще, я экзамены сдавать приехал, а не в футбол играть. Нет уж, обойдусь без футбола. Короче, если у меня с подругой не срастется, приду переночевать к тебе, ну, а если все нормально, то, как сдам последний экзамен, тогда можно будет и посидеть в ресторане.
Мы еще немного поговорили, потом Вовка взялся за лопату, снега действительно навалило прилично, я же, довольный неожиданной встречей, купленными билетами и тем, что не надо искать Вовку по общежитию, направился к ближайшей телефонной будке.
Когда в трубке услышал Кларино «слушаю», на меня навалилась странная робость.
– Привет, это я, – все же удалось мне сообщить внезапно осипшим голосом.
– Ты уже в Питере? – спросила Клара.
– Да.
– Приезжай скорей, я жду, – в трубке зазвучали короткие гудки.
Выйдя из будки, я начал лихорадочно ловить такси и через пятнадцать минут уже ехал на Васильевский остров.
Расплатившись с таксистом, быстрым шагом зашел в парадное. Нажал кнопку лифта, но, так и не дождавшись, помчался наверх, перепрыгивая через две ступеньки.
У знакомой двери я остановился, чувствуя, как бешено колотится сердце, и, чуточку помедлив, нажал кнопку звонка. Дверь открылась практически сразу, как будто Клара уже стояла в прихожей и ждала моего появления.
Она была одета в шелковый халат с журавлями, под которым явно ничего не было.
Я опустил портфель и сумку на пол, туда же скинул пальто и, подхватив женщину на руки, понес знакомой дорогой в спальню. И там на какое-то время выпал из жизни. Сейчас для меня существовала только она, моя женщина, двигающаяся со мной в одном ритме, заставляющая забыть обо всем кроме ее тела.
К середине дня мы все-таки остановились. Я улегся повыше и разглядывал бардак, устроенный нами в комнате. По полу была разбросана моя одежда, Кларин халат валялся у кровати. Одна подушка также валялась на полу. Сама Клара спала, укрывшись пододеяльником, а одеяло, вылезшее из него, свисало с задней спинки кровати.
«М-да, встреча прошла на должном уровне», – констатировал я и попытался встать, не разбудив соседку.
– Не уходи, – сонно пробормотала та. – Поспи рядом, еще рано.
В ответ я погладил ее плечо и все-таки встал.
Пройдя на кухню, поставил чайник на плиту и слегка прибрался в комнате.
Заварив чай, отправился будить Клару. Однако вместо побудки мы вновь занялись любовью.
До чая мы все же добрались, но только в два часа после полудня. Клара явно готовилась к моему приезду, потому что холодильник был забит деликатесами, так что вопрос, что есть и пить, на повестке дня не стоял.
Когда я объявил, что мы сегодня идем в мюзик-холл на спектакль Рахлина, на Кларином лице появилось паническое выражение.
– Саша, ты с ума сошел! Осталось всего пять часов, я не успею себя привести в порядок, а у тебя есть в чем пойти? Если нет, надо еще костюм тебе купить и галстук. Может, не пойдем? – жалобно спросила она.
– Ну не пойдем, – пожал я плечами, – ничего страшного.
– Нет, – сказала истинная дочь Евы. – Нельзя, чтобы билеты пропадали. Сейчас покажешь, что у тебя за костюм, если нормальный, то я иду в душ и начинаю готовиться. Если нет, вызываем такси и едем во Фрунзенский универмаг, там директор моя приятельница. Покупаем костюм и едем обратно.
На счастье, мой новый польский костюм в мелкую искорку удовлетворил взыскательный взгляд проректора, как и французский галстук, купленный у финика. Поэтому Клара умчалась в душ, оставив меня валяться в кровати.
Долго я не пролежал, встал и, пока Клара плескалась в душе, навел порядок в квартире. Затем, разобравшись с продуктами в холодильнике, начал готовить ужин.
Тем временем хозяйка, выйдя из ванной комнаты, уселась в спальне перед трельяжем и запретила туда заходить, пока она занимается макияжем.
Причина была уважительная, поэтому я продолжил заниматься свиными отбивными, одновременно пытаясь читать газету английских коммунистов «Утренняя звезда», размышляя при этом, читают ли ее сами
