– Зачёт, – высказал Богдан своё мнение. – Так, подсумки довооружить ручным бластером и минами. В поясной бокс войдёт пять мин направленного действия, нет, лучше тактические пробойники… или в равной пропорции и то, и другое. Гранаты не забудьте. Запасные батареи и сменный картридж на пулемёт.
– Куда тебе столько? – удивился Ильин.
– Патронов бывает очень мало, просто мало или всё равно мало, но больше уже не унести! – наставительно подняв указательный палец правой руки вверх, ответил Богдан. – Много патронов не бывает.
– А ты унесёшь?
– А куда деваться.
– У вас там все такие хомяки? – продолжал скалиться каплей.
– А у вас тут все такие жабы? – не остался в долгу Богдан.
– Всё, туше, – пошёл на попятный Ильин. – Бери что хочешь и сколько хочешь, только не надломись.
Через три часа модуль, окутанный тёмным саваном стеллс-режима, висел перед транспортным кольцом. Шли последние секунды предстартового отсчёта.
– Девять…
– Восемь…
Богдана прижало ускорением, автопилот включил двигатели на полную мощность. Модуль хоть и крошечный, но с места рвёт как блоха в прыжке – резко и норовисто. Саван спал, сменившись яркой плёнкой защитного экрана, выведенного в максимальный режим.
– Один…
Сверкающая воронка гиперпространственного перехода поглотила микроскопическую пятиметровую крошку и швырнула её в зев второго кольца, расположенного за несколько световых дней от первой точки. Второй прыжок, третий, четвёртый, сплошная череда десятков активированных колец, затягивающая в световую трубу. Финишный хлопок, и в уши Богдана ворвалось испуганное верещание БИУСа. Высветив на лицевом забрале непонятную абракадабру, умер автопилот…
– М-мать, – мгновенно одеревеневшие губы выпустили единственное слово. Отделившись от сознания, руки заученно хлопнули по кнопке отключения питания, вовремя переведя радио- и гравитационные локаторы в пассивный режим. Индивидуальный штурмовой модуль окутался непроницаемым коконом стеллс-режима.
Финишного кольца не было. От слова совсем. То, что осталось от циклопического сооружения, представляло собой рассеянное облако крупных и мелких фрагментов да несколько энергореакторов, бублики которых висели на остатках силовых ферм. Дальний от модуля реактор плевался облаками инистого пара, и даже за несколько десятков километров от него Богдан не ощущал себя в безопасности. Того гляди рванёт. Встроенный в скафандр датчик радиоактивности вывел на лицевой щиток красную строку, более чем на половину заступившую за зелёную черту ПДК. Тревожно замерцали цифры, указывающие уровень облучения, но они мало интересовали Северова, прикипевшего взглядом к экрану.
– Так-так. М-мать его налево. Спокойно… спокойно…
В полусотне километров от разрушенного транспортного узла вокруг рыхлого тела главной станции, окутанной непроницаемым облаком силовых полей, вились рои жирных мух. Осы истребителей и тяжелые слепни орбитальных штурмовиков в количестве трёх десятков хищных рыл пытались вонзить жала в строительный комплекс, отбивающийся от кровопийц широкими ремнями роторных лазеров и длинными хлыстами ракет. За непроницаемой кромкой корпускулярных и силовых экранов едва различимо мерцали несколько звеньев земных «Сапсанов». Отбить все атаки слепней и ос у них не получалось, но парировать особо наглые наскоки вполне, тем более станция, превращённая в крепость, поддерживала подвижные силы и пилотов заградительным огнём, успевая изредка всаживать заряды по восьмигранному веретену артиллерийского монитора, который висел в тридцати километрах от избиваемой жертвы. Медленно вращаясь вокруг собственной оси, монитор поочерёдно разряжал батареи каждой грани по станции. Вспышки на поверхности силовых экранов не прекращались ни на секунду. Главный реактор обороняющихся работал с перегрузом, и обе стороны понимали, что так долго продолжаться не может. Вариантов было четыре: либо не приспособленный к подобным нагрузкам реактор не выдержит запредельных режимов, и тогда стальная громада останется без силовой рубашки, либо штурмовики каас продавят шит и доберутся до беззащитного комплекса, или у землян закончатся ракеты, и тогда им ничего не останется, как увеличивать мощность полей, что опять же возвращает нас к первому варианту с перегрузкой реактора и просадкой экрана, который и так ежесекундно терял мощность под непрекращающимся огнём. Либо к тоннельщикам придёт подкрепление. Последний вариант тоже имел высокие шансы на жизнь, особенно зная о задумке адмирала Иванцова с ловушкой и провокацией каас. Хотя как бы для осаждённых не стало поздно. Замаскированное под пиратскую эскадру флотское соединение каас зачистило периметр и активно глушило связь внутри блокированной сферы. Классика жанра, весь спектр частот давно осёдлан, и внешний мир кормится тщательно сфабрикованной дезинформацией вперемешку с сигналами маяков, транслирующих пасторальную картину мирной стройки.
Как ни грустно признавать, перемалывание кусачей добычи для эскадры каас – перспектива не столь отдалённая. Пассивный радар модуля Богдана показал расплывающиеся засветки с сигнатурами внутрисистемных двигателей малого авианосца, БДК и транспорта-буксира артиллерийского монитора, хоть помехами забиты абсолютно все диапазоны, но на то они фильтр-программы, чтобы отделять зерна от плевел. Визуальная маскировка у кораблей выше всяких похвал, но колебания частотных двигателей просто так не спрятать. Даже в условиях гашения сигнала. Помимо того, что гравитационная «искра» перебивает работу удалённых масс-маяков и гравитационных датчиков, она создаёт существенные помехи нападающим, и дабы не осложнять самим себе задачу отсутствием связи, штурмовики и артиллеристы сконцентрированы на антеннах внешней связи станции, некоторые из которых уже были повреждены. Как только комплекс связи будет уничтожен окончательно, каас навалятся на станцию всем гуртом, и тогда счёт пойдёт на минуты, а пока они держат дистанцию для возможного отступления и бегства. Неизвестно, как оно повернётся, а вдруг тоннельщики сумеют послать сигнал бедствия? Пограничный пост и военная база Третьего флота всего лишь в одном световом месяце от строительной
