Непосредственно не занятая в нападении на станцию эскадра медленно дрейфовала в сторону боя. Ноль целых пятнадцать сотых мегаметра, ноль целых четырнадцать сотых… Расстояние медленно сокращалось. Что делать, было непонятно. Мелкую пятиметровую букашку размажут походя, не напрягаясь. Один залп батареи роторных лазеров, и привет, экскурсия в облако раскалённой плазмы. Отодвигая все чувства и эмоции в сторону, разум Богдана поглотила ледяная пустота готового к бою берсерка. Ошибаются те, кто говорит и думает, что берсерки рвались в бой облачённые в доспехи из ярости, ненависти и вожделения крови врага. Ничуть не бывало, современные берсерки не чувствуют ничего. Красная пелена не должна мешать сражению, врага нужно уничтожать с холодным разумом, не поддающимся давлению чувств.
Медленно вращаясь, мимо прозрачного кокпита модуля проплыл разорванный пополам монтажный скафандр с мёртвым телом внутри. Вокруг гражданского «Снегиря» спутниками вились замёрзшие капли крови. Надежда на выживание строителя (а вдруг!) умерла вместе с пойманным аварийным телеметрическим сигналом. Биометрия по нулям.
– Суки, – прошептал Богдан, цепляясь взглядом за бублик реактора.
Решение пришло мгновенно. Сиди не сиди, а делать что-то надо. Что-то, чего совершенно не ждут от одиночного модуля и единственного штурмовика. Умирать, так с музыкой, надеясь, что Регину устроит прощальный концерт. Бронированные лепестки кокпита разошлись в стороны, оттолкнувшись от пилотского кресла ногами, Богдан мягко скользнул к погибшему.
– Прости, – сказал он, щёлкая стыковыми креплениями ранца. Слава небесам, из-за изморози, лёгшей на лицевое стекло изнутри, лица усопшего видно не было. Так было проще, неизвестно, молодой это или старый, мужчина или женщина. Богдан, привыкший смотреть беззубой хрычовке с косой прямо в лицо, считал кощунством нарушать покой ушедшего в края вечной охоты, он просто снял показания индивидуального чипа скафандра. Позже, если выживет, он передаст их на станцию, и там уже определят имя и фамилию невольного помощника.
А пока, кувыркаясь во всех трёх плоскостях, он кое-как приладил ранец поверх своего. Проверил заправку и ненадолго завис под коротким подкрылком модуля. Сняв с направляющих протонную ракету и сориентировавшись в пространстве, Северов полетел к повреждённому реактору. Топлива впритык хватит туда и обратно. Наплевав на непрекращающийся писк дозиметра (арадиотиновый курс и меднаноботы и так пить придётся, так что одним рентгеном больше или меньше, роли уже не играет, а помрет, так вообще о чём разговор?), он воткнул ракету в широкую трещину между искорёженных теплообменников. Расчёт человека был на то, что операторы следящей аппаратуры каас не обратят пристального внимания на взрыв повреждённого реактора, который в силу неизвестных причин не был уничтожен истребителями или артиллерийским монитором. В принципе на установке должна была сработать система безопасности, остановив реакцию, но в космосе всякое случается. Порой и швабра стреляет, так что взрыв припишут к подобному выстрелу, тем более вероятность аналогичного события оценивалась в пятьдесят процентов.
– Ну, уроды широконосые, готовьтесь станцевать румбу, – безумно хихикнув, он представил, как каас, внешне похожие на темнокожих дикарей с широченными плоскими кроличьими носами, пляшут вокруг термоядерного костра. Зажигательно пляшут, до выпадения волос, угольков и серого пепла. Только вот ещё неизвестно, у кого первого начнут выпадать волосы. Задумав настоящее безумие, Богдан отчётливо сознавал, что доза радиации может стать для него смертельной или он вообще сгорит при взрыве реактора, но всё же надеялся оседлать ударную волну.
Вернувшись к модулю, он скинул отслуживший своё ранец и перебрался в кабину.
– Куда шкеримся? – спросил он сам себя, включая частотный двигатель. Бронированная капля, управляемая твёрдой рукой пилота, на одном импульсе переместилась на внешнюю сторону металлических ферм.
Страха быть засечённым в облаке радиоактивных обломков не было. Частотные колебания двигателя его малышки надёжно скрыты общим фоном. Заметив в полукилометре от себя крупный кусок фермы, плывущий к монитору, Северов быстро просчитал в уме вероятную траекторию обломка и возможность под его прикрытием подобраться к артиллерийскому кораблю. Шансы угодить на радары приближающейся эскадры и знатно подгадить им взрывом реакторов, примерно равны, но кто не рискует, тот не пьёт шампанское. В любом случае авианосцу и БДК станет не до него. Куча стальной мелочи серьёзных повреждений не причинит, но неприятностей доставит. Взвесив за и против с возможной угрозой раскрытия, он решил рискнуть и переместиться под защиту фермы, молясь, чтобы сталь прикрыла хрупкое человеческое тело от потоков частиц и радиоактивного излучения. Оставались ещё надежды на корпус модуля в кооперации с кибердоком и инъекциями арадиотина. Возможно, ему не придётся изображать бильярдный шар. Интересно получается, на термоядерном заряде он имел честь голым задом посидеть, теперь выпадает уникальная возможность стать первым в галактике сёрфингистом, оседлавшим ядерную волну. Или не первым? Кто в галактике может похвастать подобным? Внуки заслушаются. Эх, дожить бы до них.
Между тем накал боя у станции разгорался всё ярче и сильнее. БИУС скупо отрапортовал о сбитом штурмовике и двух повреждённых истребителях врага. Взамен монитор ускорил частоту вращения, обстрел усилился. Истребители землян больше не рисковали высовываться за кромку защитных полей. Инициатива окончательно перешла в руки каас. По оценке компьютера, щиты станции просели на пятьдесят восемь процентов. При существующей интенсивности обстрела они падут через пять с половиной минут. Людей тупо брали измором, честно говоря, сбитые экипажи проходили по категории случайности. К тому же к атаке благоразумно не подключались авианосец и БДК, которые тоже несли не по одному орудию. Командование эскадры трудно было обвинить в безрассудстве и складывании всех яиц в одну корзину. Неизвестный адмирал перестраховывался, разделив группировку надвое и поставив им разные задачи. Высшее звено каас старалось предусмотреть всё, но в его расчёты вкралась фатальная ошибка, не учитывающая фактор безбашенности и героизма простого русского человека, ради семьи и близких готового на любые безумства.
– Ну, приступим, помолясь, – перекрестившись, Богдан дистанционно активировал взрыватель протонной ракеты. – Риск – благородное дело, товарищи! М-м-а-а-а-ть!
Вовремя опустившиеся световые фильтры
