Я зажмурилась, вцепилась пальцами в юбку. За разноцветной паутиной, отделившей меня от мужчин, улыбался Витор.
— Не понимаю, зачем вам это, двэйн? — пробурчал мастер, убирая заклинание. — Все в порядке, ваша супруга — обычный человек с небольшими магическими способностями. Их вполне можно отнести к стихийной магии и частично — к ментальной.
Едва сдержалась от радостного визга. Мы с Эли свободны!
Только вышли из здания, как я накинулась на Витора с поцелуями. Муж со смехом отвечал. А когда я угомонилась, торжественно водрузил мою ладонь на свой локоть и лукаво предложил:
— Прогуляемся?
Дед попытался возмутиться, но бабуля затолкала его в карету, воспользовавшись тем, что на пару десятков фунтов его тяжелее. Мама понимающе улыбнулась, отец подмигнул и сказал:
— А я тебе говорил! Будь осторожна с ним!
В ответ я виновато улыбнулась.
Родственники загрузились в карету и покатили в поместье, а мы направились к реке.
Темная лента Ирвэйны сегодня выглядела особенно романтичной. Отблески фонарей на воде, отражения звезд, словно бисеринки, разбросанные по мерцающей поверхности.
Муж с хитрой улыбкой зажег прикосновением пальцев защитные заклинания моста, над парапетом вспыхнули серебристые круги и синие спирали. Я с замиранием сердца посмотрела на разноцветную иллюминацию.
А потом случилось чудо. Я увидела ее: большую пурпурную бабочку, парящую над головой Витора.
— Зелье перестало действовать? — Муж истолковал мою улыбку правильно.
— Угу.
— И как? Большая?
— Парусник!
— Оу! — удивленно присвистнул Витор, а потом, с подозрением глядя на меня, добавил: — А ты сомневалась?
Я отрицательно замотала головой. Не сомневалась! Но увидеть чувства мужа очень хотелось.
— Пройдем по мосту? — предложил Витор, в один шаг оказался за моей спиной и, словно в танце, обнял за талию, придерживая за руку. — Ты же помнишь, я поклонник народных традиций?
— Помню. По мосту в новую жизнь? — Мне безумно приятно купаться в полных нежности взглядах. Для этого не обязательно видеть его лицо.
— В новую.
— Без афер?
— Ну, — хмыкнул Витор, — как жизнь сложится.
* * *— Я боюсь! — Эли крепче вцепилась в мою руку и напряженно уставилась на дверь, за которой нас ждали мама и отец.
— Вообще-то это мне надо бояться! — нервно хмыкнула я.
Я ждала этого разговора, однако просьба родителей прийти к ним после ужина вместе с Эли все равно застала врасплох. Я надеялась, что они повременят, осмотрятся, свыкнутся с мыслью, что я замужем, а Эли собирается стать двэйной Салливан через неделю на скромном семейном торжестве, куда приглашены всего несколько самых близких людей. Да, Кевин определенно умеет уговаривать. Сутки — и сестра сократила срок ожидания счастливого события до минимума.
— Я за тебя боюсь! — прошептала сестра. — Вдруг они притворялись?
Кажется, моя паранойя заразна! Буквально вчера я примерно то же сказала Витору, за что получила совет пойти и наконец побеседовать с родителями, вместо того чтобы придумывать небылицы.
А по поводу притворства, честно говоря, — ничего такого я не заметила. Мама с отцом на самом деле переживали за меня и любили нас с Эли одинаково. А их нежность норовила заполнить комнату, когда мы с сестрой оказывались рядом с ними. Но почему они тогда не сказали сразу?!
Не знаю, сколько бы мы стояли у двери и ждали, но нас поторопили. Эфирии, влетев через открытое окно, распахнули двери, и мы оказались лицом к лицу с родителями, мнущимися по ту сторону преграды.
Кто-то еще сомневается, что мы родственники?
— Добрый вечер, девочки! — светски поприветствовала мама, скрыв за маской вежливости волнение.
— Да ладно тебе, Рози! — Отец нервно дернул узел на шейном платке и, приглашая войти, резко и отрывисто махнул рукой.
Родители волновались едва ли не сильнее нас с Эли.
Пока мы устраивались в креслах, они переглядывались. Мама старалась делать это незаметно, прикрывшись веером, чем жутко напомнила Эли. Сестра тоже заметила, спрятала улыбку и успокоилась.
Первым слово взял папа:
— Девочки, что бы вы себе там ни надумали, вы наши… обе. Вот так как-то. Рози?
— Да! — подтвердила мама, резким жестом сложила веер, положила его мимо столика и даже не заметила.
Теперь мне пришлось прятать улыбку — кажется, я знаю, от кого переняла привычки терять женские игрушки. Просто до сегодняшнего дня мама держала себя в руках и не позволяла чувствам пробивать скорлупу этикета.
— Габи… — Мама посмотрела на меня непривычно мягко, открыто, что ли, — ты моя дочка. Я не родила тебя, но ты моя. Я поняла это, как только увидела тебя в колыбели рядом с Элизой… Все эти слухи о подменышах… ты не могла быть злом… зло не может спасать, а ты помогла Эли… ты чудо, которое нам послали предки…
Можно ли утонуть в нежности?
Еще как!
Мы бросились обнимать родителей или они нас — никто сказать не мог. Но когда в комнату, вежливо постучав в дверной косяк, заглянул Майлз, он увидел счастливое семейство. В котором не было разницы, кто кому родной и почему когда-то помешанная на правилах молодая мать решила оставить появившегося из ниоткуда младенца. А потом ради безопасности его и любимого мужчины даже хотела пожертвовать жизнью собственной дочери. Дочери, захваченной духом. Дочери, которую она в итоге собиралась увезти, когда не останется иного выхода, ничего не говоря нам. После того как мама поняла, что снова не сможет поступить согласно закону. К сожалению, это случилось, лишь когда пострадал отец. Если бы прозрение мамы наступило раньше, мы бы могли сэкономить много нервов.
Забавно.
Все в нашей семье хотели спасти Эли. Каждый действовал по-своему. Но все делали это из-за любви.
— Там двэйна Салливан прибыла, — кашлем привлекая наше внимание, сообщил Майлз.
Мы с Эли дружно скривились. Надежда, что мать Кевина проигнорирует свадьбу сына, не оправдалась. И главное, как вовремя она приехала! Витор и Кевин уехали по работе. Вернутся только завтра.
— Где она?! Где эта самозванка и ее сестрица?! —
