Эх, черт бы побрал этих тварей!
Шарик отсутствовал минут пятнадцать, а когда вернулся, Ник понял, что из затеи ничего не вышло. Он ничего не принес. Как, впрочем, и ожидалось. Просто Ник не позволял себе думать о неуспехе предприятия.
В этот день он обошел еще десятка два кораблей и в каждый засылал Шарика, уже почти не надеясь на особый эффект. И каждый раз Шарик возвращался без добычи. И не сказать, что он не старался. Старался, да еще как! Честно летал в недрах корабля, пролезая в непролезаемые щели, заглядывая в незаглядываемое. Но успех, увы, был нулевым.
Шарика это тоже расстроило, Ник это чувствовал. Каждый раз Шарик подлетал так медленно и осторожно, такая шла от него волна печали, что, казалось, бедолага ждет, будто Ник его каким-то образом накажет за неуспех. И каждый раз Ник гладил грустное существо, шептал ему ободряющие слова, улыбался, прижимал к груди и даже один раз поцеловал, как поступила бы мама, если бы Ник не смог сделать что-то важное, но непосильное для него. Ну что поделаешь, ведь Шарик, можно сказать, совсем недавно появился на свет.
Когда Ник почувствовал, что малыш устал и уже не так охотно летит в очередной корабль, он свернул работу, о чем и сообщил Шарику, с восторгом закружившему вокруг Создателя и брата. Скорее всего, Шарик устал не только физически (хотя и это могло быть, ведь он впервые вышел на волю!). Морально, если можно так сказать. А потому весть о возвращении домой была воспринята им с таким искренним восторгом. Уж там-то он порадует брата! Уж там-то он принесет ему то, что нужно!
За день они дважды пообедали, и Шарик исправно съедал все, что захватил Ник. Чем ел, как всасывал пищу, Ник определить так и не смог. Никакого отверстия вроде рта у Шарика не было. Пища как-то инфильтровывалась сквозь его твердую поверхность и оставалась внутри. Ник не мог понять, как Шарик исторгает из себя ненужные шлаки? Он ни разу не видел, чтобы Шарик оставил где-то что-то такое, что походило бы на помет! А ведь малыш поглощал пищи не меньше взрослого человека. Куда девались отходы жизнедеятельности? И каким образом?!
Вернувшись домой, они еще немного поиграли в веселую игру «принеси мне ножик», поели, и Ник улегся спать. Восстанавливался после побоев он быстро, но не настолько быстро, как хотелось. Все-таки потоптали его изрядно. Ныли внутренности, болели почки. Хорошо хоть не мочился кровью – спасибо сильным мышцам и крепкой коже. Какого-нибудь инопланетника уже бы повесили на тропе мусорщиков, как, впрочем, и намеревались эти негодяи. Но Ник сумел уползти.
…На следующий день, проснувшись и позавтракав, Ник начал думать, каким образом научить Шарика наверняка находить то, что так необходимо. В общем и целом Ник пришел к печальному выводу, что в ближайшем будущем никаких поисковых чудес с помощью Шарика не предвидится. А когда Шарик все-таки научится искать нужные вещи, он уже никуда не пролезет. Станет слишком большим.
Да, именно так! И эта проблема беспокоила Ника не на шутку. Шарик рос! И что с этим можно было сделать, Ник не знал.
Ограничивать в пище? А если Шарик умрет? Заморить голодом единственного друга – это ни в какие ворота не лезет! Все равно как если бы мама перестала кормить Ника. Мол, «не хочу, чтобы ты вырос! Ты маленький удобнее для работы – повсюду протиснешься!».
Смущала еще одна мысль: ну ладно, Ник вдруг стал жестоким идиотом и перестал кормить друга. А с чего Ник взял, что этот самый друг будет терпеть такое безобразие? Он просто нападет на Ника и выбьет у него из рук еду! И ничего Ник не сможет поделать. Шарик теперь весит килограммов пять-шесть, не меньше – разгонится, да кааак саданет!
Ник уже знал, как это больно. При желании Шарик разгоняется до скорости боевого глайдера! Грубо говоря, он и есть маленький глайдер.
Впрочем, Ник был уверен, что Шарик так не поступит – скорее умрет с голоду, чем покалечит «брата», но мыслишка такая в голову иногда приходила. Слишком привык Ник жить в мире, где каждый каждому враг.
Мучала мысль о видоне. Это прекрасное изобретение человечества могло бы сильно помочь обучению мелкого представителя шарообразного племени. Видон мог давать даже трехмерную картинку. То есть можно было бы воссоздать перед Шариком голографическую копию какого-нибудь предмета и показывать ее со всех сторон, чтобы Шарик запомнил изображение. И в следующий раз, когда тот увидит хотя бы краешек нужного объекта, он его принесет.
Снова назрел вопрос: нужно идти во Внешку, за видоном. Только как Шарику объяснить, что нужно сидеть в рюкзаке и не высовываться, Ник совершенно не представлял. Попробуй объясни ребенку, что он должен сидеть в темном мешке, не вопить и не бегать вокруг родителей! Совсем мелкому ребенку, полутора-двух лет от роду! Можно объяснить? Вряд ли…
У Ника по этому поводу были сомнения величиной с линкор. Детям плевать на любые объяснения. Они будут делать то, что хотят, и никак иначе. Дети просто обидятся, станут плакать, швыряться игрушками и всем, что под руку попадется.
Чем начнет швыряться Шарик, Ник не знал. Но точно знал, что выяснить подобное не желает. Если Шарик все-таки что-то вроде охранного робота, – в нем должны быть не только системы защиты, но и нападения. А вдруг возьмет, да и жахнет по «брату» каким-нибудь скрытым в нем оружием? В сердцах, так сказать. Ну да, он Ника любит. А потому будет потом сильно его оплакивать, а может, даже умрет на его могилке, как зверек на могилке хозяина – из какого-то фильма, название которого Ник забыл. Только вот не хочется Нику, чтобы Шарик помирал на его, Ника, могилке. И в могилку совсем не хочется – теперь не хочется, когда жизнь стала намного интереснее.
Что же делать? Попытаться объяснить Шарику, что рассматривать пейзажи ему совершенно необязательно, что вокруг одна гадость, которую
