Предслава специально ушла сегодня на северную стену, чтобы не видеть равнину, уходящую от южной твердыни к недалеким отрогам гор. Позавчера она, как и сотни прочих жителей Доростола, стояла там. Не могла не стоять, ибо весть о приближающихся стройных походных колоннах византийцев выманила буквально всех за пределы жилищ. Греки тогда неотвратимо накатывались на южные стены, на три линии пеших русичей, оградившихся красными щитами и ощетинившихся длинными копьями. Княгиня не видела мужа, одетого в простые кольчатые латы, она лишь сердцем чувствовала, что князь где-то в первом ряду, дрожащий от нетерпения и жаждущий поквитаться за нарушенные византийские договора и клятвы, за позор Преслава. Но разве можно противостоять ровным рядам облаченных в железо греков?
Оказалось, что можно! Сфенкель со своей дружиной внезапным ударом из засады смял авангард Иоанна Алакаса. Торжество было недолгим, катафракты второй вражеской линии ответным ударом выправили положение, отбросив русов и изрядно проредив их ряды, но вид места недавней стычки, густо усеянного греческими телами, вызвал дружный боевой рев воев и радостные крики зрителей. Иоанн Цимисхий раз за разом бросал свою тяжелую пехоту и конницу вперед, и каждый раз они откатывались от русских рядов прочь, словно волна от каменной тверди берегового утеса. После восьмой атаки греков ряды русов мерным шагом двинулись вперед, занимая поле боя. Легкая пехота принялась снимать с павших византийцев железные и медные доспехи, чтобы заменить ими свои кожаные.
Уже темнело, когда Иоанн Цимисхий повелел бросить в обход открывшегося русского фланга конницу Иоанна Куркуаса. Будь этот маневр успешным, около двадцати тысяч русичей оказались бы отрезаны от крепостных ворот. Но Икмор был опытным воеводой, он быстро оттянул и загнул внутрь свой край строя. Таким образом, греческие катафрактарии вместо лихого броска вновь уткнулись в жала копий и вынуждены были вспятить покрытых бронями коней. Византийскому базилевсу ничего не осталось делать, как наблюдать за неспешным отходом врага через трое крепостных ворот.
На ночном совещании военных начальников Цимисхий вынужден был признать:
– Сфендослав и его помощники – достойные противники. С ними нужно вести правильную войну, не упуская ни единой мелочи. Поэтому завтра никакого отдыха! Всем здоровым ставить лагерь. Ждем прибытия осадных машин. Ночами между городом и лагерем выставлять несколько застав. Перекрыть дороги! Закрыть доступ к Доростолу с воды. Мы заставим Сфендослава воевать либо с нами, либо с голодом. И запомните главное: мне долгая война на берегах Истра не нужна!!! Слишком неспокойно в столице, слишком опасен еще Варда Фока! Трон прочен, когда на нем сидишь, а не мотаешься долгое время за сотни миль от дворца! Я отпускаю вам две недели, чтобы освободить Болгарию от северного варвара!
Через сутки в отдалении от Доростола неприступной громадой вырос защищенный рвом, валом и стеной греческий лагерь. Небольшие укрепления появились у дорог, ведущих от крепости вглубь страны. Запасы еды, собранные за стенами, позволяли русам и болгарам продержаться на скудном рационе не более десяти дней. Теперь пришла пора крепко задуматься и великому князю…
… Могучий Истр вольно катил воды к морю. Голубое небо отражалось в нем, и казалось Предславе, что это был поток, способный еще вернуть ей радость недавнего беззаботного бытия. А навстречу ему, против течения, поднималась и нарастала черная туча, жесткой удавкой перехватывая горло реки. Три сотни византийских кораблей с тысячами воинов и сифонами, способными метать негасимый беспощадный «греческий огонь», двигались к Доростолу, чтобы лишить славян последней возможности вырваться без пролития большой крови на далекую-далекую Русь…
Глава 53
Сутки после первого боя противники использовали по-разному. Воины Цимисхия, как нам уже известно, потратили силы на возведение своего надежного места жительства. А русичи… Впрочем, все по порядку!
Сразу же после боя разгоряченные схваткой Святослав, Икмор, Свенельд, Волк, Ятвяг и Сфенкель собрались вместе. Великий князь зло выкрикнул:
– А ведь могли б мы все решить уже сегодня!!! Вспять греков еще на несколько поприщ – и потеряли б они ровное поле, рассыпали б строй и тогда б они все были наши!!! Проклятый Куря! Пришел бы вновь с несколькими тысячами конных – не было б у греков возможности легко нам в тыл заходить!!
– Где б он взял эти тысячи после своего разгрома? – хмыкнул Свенельд. – Теперь степь не его, теперь там хан Илдей все решает. Ты бы лучше своего тестя попенял, княже! Вот угры могли б конных выставить.
– Коли б знал про подлость базилевса заранее – призвал бы! – запальчиво огрызнулся Святослав.
– Коли б и я знал – сидел бы сейчас в Преславе, – спокойно ответил пожилой воевода. – Не должно полководцу гадать, он должен исходить из того, что есть.
– И что же ты предлагаешь? Так и рубиться, не отходя от стен? Греков больше, наши силы раньше иссякнут!
Свенельд пригладил бороду:
– Мыслю, немало коней болгары в крепость загнали… Посадить часть пехоты в седла – вот тебе и конница!
Теперь уже засмеялись другие воеводы. Сфенкель даже вытер из глаза слезу:
– Моим древлянам что конь, что лось – все едино! В лесах живем, не в степи. И скакануть не сможет даже десятка саженей, а уж копьем колоть аль секирой махать…
Его поддержал Икмор. Но северянин Волк неожиданно произнес:
– Прав Свенельд! И медведя танцевать учат! Среди своих найду сотен пять, что верхом ездили. Клич надо бросить в дружинах, с болгарами перебаять. Я бы попробовал, князь!
Теперь пришла очередь крепко задуматься Святославу.
– Хорошо! Поищите желающих в дружинах, други! Обещаю каждому конному, когда возьмем добычу, полторы доли при дележе. Завтра же и попробуем!
Двадцать пятого апреля у южных ворот Доростола басовито прогудела труба. Трое греков сопровождали роскошно одетого четвертого. Дождавшись, когда наверху башни, помимо стражи появились иные воины, тот громко прокричал:
– Я – посланец базилевса Византии Иоанн Алакас! Желаю видеть архонта Руси Сфендослава.
– Я здесь, грек! – ответил великий князь. – Что ты хотел?
– Базилевс предлагает тебе и твоим подручным не отсиживаться за стенами наших укреплений, а выйти в поле и решить все в одном бою. Клянемся, что позволим спокойно выйти всем дружинам в поле и развернуться в боевой порядок.
Повисла пауза. Все взоры были устремлены на Святослава. Наконец тот произнес:
– Я сам решу,
