– Кто там? – заорала я в трубку.
– Стоукс! – раздался в треске электрических помех такой родной голос.
Нажимая кнопку, я вопила от радости. Он взлетел по лестнице, и – сама не верю – я бросилась ему шею с криком «Тристан!» и даже смачно чмокнула облобызала его в щеку.
– Ты цел?
Почти так же удивительно, но Тристан тоже крепко меня стиснул, а поскольку он намного выше, то на последней ступеньке оторвал меня от пола. Он еще раз прижал меня к себе, потом отпустил.
– Даже лучше, чем цел. Рад тебя видеть, Стоукс.
– Где Эржебет? Что произошло?
– С ней все отлично. Я объясню. Какое у тебя пиво? Эти вашингтонские чинуши все пьют светлый «Будвайзер». – Тристан вошел в квартиру. – Я скучал по тебе, Стоукс. – Он величавым жестом обвел комнатку. – Здесь все начиналось. Когда-нибудь на дом повесят мемориальную табличку.
– Что происходит? – вопросила я, открывая холодильник и вынимая из дверцы бутылку «Лучшего старого тиршитского горького» – последнюю из упаковки, которую Тристан купил в день нашей первой встречи.
Он взял ее у меня, нашел открывашку, а через мгновение уже блаженно плюхнулся на мой диван и похлопал рядом с собой. Я села.
– Они все писают кипятком по поводу диахронических эффектов, – объявил он. – Они двумя руками за путешествия во времени.
– Но она убила человека! – воскликнула я.
– Вот поэтому-то они двумя руками за путешествия во времени. Путешествие во времени дает результаты. Генерал Шнейдер получил звезду на стену.
– Чего-чего?
– Его объявили героически погибшим при выполнении боевого задания.
– Не понимаю, какая им от этого польза. Они собираются обманом заманивать врагов в ОДЕК, чтобы Эржебет переносила тех на Луну?
– Слушай, нам с тобой тогда совершенно отшибло мозги, и мы не поняли главного: можно перенестись во времени и не погибнуть, – сказал Тристан. – Можно переместиться назад во времени и что-нибудь сделать. На самом деле, похоже, этим уже занимаются.
– Что?
Он выпрямился и отхлебнул большой глоток пива.
– Разведка приметила кое-какую необъяснимую хрень, но эта хрень становится чуть менее необъяснимой, если ее причина – диахронические операции иностранных держав.
Он дал мне время переварить услышанное.
– ДОДО, – сказала я. – Департамент осуществления диахронических операций. Вы с самого начала знали, да?
– Подозревали. Теперь знаем.
– Ты серьезно?
Тристан кивнул.
– Ты хочешь сказать, у тех есть другая Эржебет? – спросила я.
Он пожал плечами.
– Что именно ты мне рассказываешь, Тристан?
– Ну… – Он выпрямился, поставил пиво на журнальный столик, уперся локтями в колени и взглянул на меня. – ИАРПА – Агентство передовых исследований в сфере разведки, которое до последнего времени всем этим делом руководило, – считает, что другие страны имеют или могут в скором времени получить доступ к… таким, как Эржебет. Каким-то образом. Чисто теоретически на данном этапе, но путешествия во времени были новой информацией, и внезапно кусочки головоломки начали складываться. Так что на случай, если некие страны нашли своих Эржебет и переносят людей в прошлое, где те что-то химичат, ДНР не хочет отставания в магической сфере.
– ДНР?
– Директор национальной разведки. Генерал Октавиан Фринк. Подчиняется непосредственно президенту. Директор ИАРПА подчиняется Фринку. Генерал Шнейдер, земля ему пухом, работал в секретном подразделении ИАРПА. А недавно – меньше суток назад, Стоукс, – ДОДО переехал наверх в организационной структуре. Теперь мы в прямом подчинении генерала Фринка с пунктиром к доктору Руджу в ИАРПА.
– Пунктиром?
– Это значит, что доктор Рудж – наш консультант. Мы держим его в курсе.
– Кто «мы»?
– Ну… меня произвели в подполковники и назначили и. о. руководителя Департамента осуществления диахронических операций. Мне поручено вывести ОДЕК и Эржебет на следующий уровень, сосредоточившись исключительно на путешествиях во времени.
Мгновение я была настолько ошарашена этим поворотом колеса Фортуны, что ничего не могла выговорить.
– Круто! Так ты… ты не вляпался?
– Я не вляпался, – ответил он с чуть заметной довольной улыбкой.
– Вау, Тристан!
Я дружески обхватила его за шею и притянула к себе. Тристан улыбнулся в ответ, но несколько скованно.
– Это замечательно! – продолжала я. – Эржебет больше не кобенится?
Тристан завел глаза к потолку, однако мне не показалось, что он слишком уж обеспокоен.
– Мы над этим работаем. Активу нравится, когда перед ней заискивают влиятельные мужчины в деловых костюмах. Она в восторге от Константайна Руджа, поскольку тот носит запонки и окончил Оксфорд. Думаю, я сумею определить курс.
– В таком случае поздравляю. Когда начинаете?
– Как только попадем в Вашингтон для присяги.
– Ты и Эржебет.
Тристан глянул на меня как-то странно.
– Стоукс. Мы будем перемещать людей назад во времени.
Он указал большим пальцем себе за плечо, как будто прошлое находилось там.
– Да, это я поняла.
– И?
– Что «и»?
– И кто, по-твоему, годится для путешествий назад во времени?
Я пожала плечами:
– Спортсмены? Убийцы?
Тристан только мотал головой.
– Историки?
– Стоукс! – Он рассмеялся. – Кто бы это ни был, ему придется действовать в обстановке, где никто не говорит на современном американском английском. Нам нужны лингвисты и полиглоты. Нам нужна… – Он указал пальцем, – ты.
Я вытаращила на него глаза. Подозреваю, челюсть у меня тоже отвисла.
– Ты нужна мне, – продолжал Тристан, понимая, что я онемела от изумления. – И я почти уверен, что другой работы у тебя сейчас нет.
Голова закружилась, и я, хоть и сидела, для надежности оперлась рукой на журнальный столик.
– Так что скажешь? – спросил Тристан, расплываясь в дружеской улыбке. – Возможности попрактиковаться в разговорном шумерском не обещаю, но кто знает.
Я чувствовала себя на вершине американских горок – вот сейчас меня понесет вниз, вниз по захватывающе крутому склону, будет весело и страшно. Только сумасшедшая могла согласиться на такое предложение.
– Ты хочешь отправить меня в прошлое? – услышала я свой голос, который показался мне чужим.
– Ну, не навсегда, – ответил Тристан. – Мне бы слишком сильно тебя недоставало.
Черт бы побрал его треклятую улыбку. И он даже взъерошил мне волосы, мерзавец.
– Когда отправляемся? – спросила я.
Часть вторая
Материализация – куда более сильное потрясение, чем все другие эксперименты, которые мы проводили в ОДЕКе. Я не только (как всегда) плохо соображала, кто я и где, но еще и очутилась на месте совершенно голой. Под открытым небом средь бела дня.
Я успела ощутить босыми ступнями теплую траву и тут же, не устояв на ногах, рухнула вбок. В ноздри мне ударил запах прогретого солнцем перегноя. Несколько мгновений я ничего не делала, только дышала. Сознание – «здесь и сейчас» человеческого разума – привязано к физическому окружению тысячами нитей, которых мы по большей части не замечаем, пока они вдруг не порвутся. Если взять современную аналогию, нечто похожее происходит, когда экскаватор случайно перерубит толстый подземный кабель, разом обрывая бесчисленные интернет-соединения и телефонные звонки. Наши чувства постоянно воспринимают картинки, звуки, запахи, тактильные ощущения. Когда ведьма вас переносит, все это рвется и ваш мозг не понимает, как ему работать, пока не вплетет себя в окружающую обстановку. На это уходит минута.
Солнце, пробивающееся сквозь древесную крону, согревало мне левый бок, правый ощущал неровности земли, кустики травы, веточки, корявые корни. Пока сознание привыкало к новой обстановке, я отметила,
