МС:
Однако монетизация осуществляется в рамках политики ближнего прицела. «Дорожная карта» «Синей команды» предполагает использование режимов транспортации, доступных благодаря Активу и ОДЕКу, для создания сети и выведения ДОДО на качественно иной уровень за счет результирующего сетевого эффекта.
ЛХ:
Доктор Стоукс, вам платят не за то, чтобы вы подменяли руководство в стратегическом планировании. Ваша задача – с лазерной точностью сфокусироваться на реализации фазы один. На данный момент в ходе более чем десяти диахронических внедрений, на исполнение которых потрачены недели, а общая сумма расходов значительно превысила смету, вами выявлено три внештатных Актива в двух ВиМНах без каких-либо засвидетельствованных подвижек в плане обретения монетизируемого артефакта посредством ликвидации блокирующего фактора.
МС:
Вы имеете в виду, что мы не предотвратили строительство фабрики кленового сиропа и не добыли Псалтирь.
ЛХ:
Разве я не это сейчас сказал?
После этого примера читатель не удивится, что мы завели обыкновение встречаться вне офиса, у Фрэнка и Ребекки. Не знаю, что Лес делал бо́льшую часть времени, и знать не хочу, поскольку он только мешал, а зарплату ему наверняка платили, как нам всем, вместе взятым. К тому же он слегка напоминал своего дядю, Роджера Блевинса, моего бывшего завкафедрой, только без седой гривы и постройнее. Однако интонации голоса и язык тела были настолько схожи, что меня физически трясло в его присутствии.
И мне нравилась обстановка моих альтернативных рабочих мест: Ребеккиного дома и библиотеки Уайденера.
Именно в библиотеке я начала раскапывать историю Фуггеров. За недолгое время существования ДОДО их фамилия всплывала уже трижды. И хотя это знаменитый банкирский дом, хорошо известный историкам, в совпадение мне не верилось.
Еще в самом начале работы, когда мы с Тристаном разбирали коробки старых документов на перевод, я заметила на некоторых логотип, показавшийся мне знакомым. Тогда я не смогла выяснить, чей он, и загадка меня мучила, пока, несколькими месяцами позже, листая «Экономист» в приемной стоматолога, я не увидела похожий логотип на задней обложке журнала. Это было объявление о вакансии в международной благотворительной организации. Я потянула за эту ниточку, воспользовавшись секретными правительственными базами данных, доступными мне через ДОДО, и узнала, что благотворительная организация – некоммерческое подразделение группы холдинговых компаний, которые, если опустить частности, являются наследием средневековых Фуггеров.
Второе происшествие случилось незадолго до краткого, но трагически насыщенного визита генерала Шнейдера в штаб-квартиру ДОДО. Тристан спросил Эржебет, может ли та превращать свинец в золото. Как я узнала позже, нужно было вовсе не золото – Тристаново начальство в Трапецоиде хотело получить плутоний. Однако Эржебет высмеяла саму мысль и сослалась на Фуггеров почти со страхом. Совсем не в своем обычном тоне.
А теперь настоящий живой Фуггер, Атаназиус, непосредственно вмешался в Тристаново ДЭЛО в елизаветинском Лондоне.
Даже объединенные ресурсы Гарвардской библиотечной системы и базы данных военной разведки США дали не так уж много сведений. Средневековая часть истории хорошо известна давным-давно. В 1373 году Фуггеры перебрались в Аугсбург, где разбогатели на ткацком производстве. В 1459-м родился Якоб, седьмой выживший ребенок в большой семье. Не видя особых перспектив в Аугсбурге, где фамильным бизнесом заправляли старшие братья, Якоб отправился через Альпы в Венецию, где поступил подмастерьем в немецкий торговый дом на мосту Риальто и выучился банковскому делу. Вернувшись в Аугсбург, он начал под высокий процент ссужать деньги обедневшим, но влиятельным аристократам и, долго ли, коротко, стал самым богатым человеком в мире.
Слава Фуггеров и частота их упоминаний в литературе росли пропорционально богатству. Мне даже не потребовались навыки работы с источниками, приобретенные при подготовке диссертации: сотни книг про Якоба Фуггера и его семью выводились на экран нажатием нескольких клавиш. Великий человек умер в конце 1525 года, оставив дело своему племяннику Антону, который был не лишен финансовых дарований и сделал кое-какие вложения в обе Америки. Однако он угодил в мясорубку религиозных войн, ссужал деньги воинственным правителям, которые не платили по долгам. В конечном счете он фактически ликвидировал бизнес и распределил финансы между несколькими десятками родственников, которых вполне устраивала жизнь на проценты в качестве землевладельцев или титулованных аристократов.
К 1601 году – в который отправлялся Тристан – следы Фуггеров совершенно терялись. Я не нашла ни одного упоминания об их банке. Последним значительным персонажем был Маркус Фуггер, который скончался четырьмя годами раньше, разделив между родственниками практически все оставшиеся средства. Этот Маркус, кстати, был интересный человек: меценат, историк-любитель, собиратель антиков, знаток древних языков.
Атаназиус Фуггер – по крайней мере Атаназиус Фуггер, описанный Тристаном, – в исторической летописи отсутствовал начисто.
Вообще-то ничего удивительного. Никто лучше историков не знает, насколько эта летопись фрагментарна. Однако загадка раззадорила мое любопытство. Очевидное объяснение было самым простым: Атаназиус – потомок Маркуса, который унаследовал свою долю денег и теперь болтается в Лондоне, потому что средства позволяют ему жить где понравится.
Однако, по рассказу Тристана, Атаназиус не походил на прожигателя жизни. Он явно консультировал сэра Эдварда Грейлока в финансовых вопросах, а значит, вероятно, по-прежнему занимался банковским делом.
Я попыталась зайти с другой стороны: поискать информацию о современной компании и уже отсюда копать вглубь. Однако нынешние Фуггеры оказались скрытны до паранойи и вели дела через сеть офшоров, зарегистрированных на Каймановых островах, Джерси, острове Мэн и в других тому подобных местах. Они позволяли своей фамилии всплыть лишь в тех случаях, когда это давало тактические преимущества, например, при поиске сотрудников для одной из своих гуманитарных НПО.
Так что в этом направлении я ничего полезного Тристану не нарыла. В разговоре за «Лучшим старым тиршитским горьким» в «Апостольском кафе», где нас, как обычно, обслуживала девушка с татуированными бровями, Джулия Ли (профессиональная гобоистка-приколистка), мы сошлись на правдоподобном сценарии: некоторые младшие Фуггеры, устав от войн и смут в Центральной Европе, перебрались в Лондон и закрепились в банковской сфере. Атаназиус – один из них, и со временем бизнес вырос в частный банк, запустивший щупальца по всему миру.
Эржебет как-то сказала нам, что ближайшее отделение банка Фуггеров наверняка где-то неподалеку, и – да, мы нашли неприметный офис в старом здании в районе Бостон-Коммон. Похожий, но более крупный располагался в Нижнем Манхэттене и другие в различных финансовых центрах по всему миру.
Так или иначе, изыскания позволяли мне не торчать в штаб-квартире, где работать стало совсем невмоготу. Тристан был совершенно равнодушен к обстановке и легче выносил неприятных личностей, но даже он бывал рад сбежать от Леса Холгейта.
Появление Холгейта заметно реабилитировало Тристана в глазах Эржебет – теперь у нее для сравнения был другой белый американский формалист лет тридцати. Тем не
