Я провожаю взглядом ходоков. Они идут в сторону озерца, виднеющегося недалеко от забора. От нас до него метров сто пятьдесят. Помню, что о нём рассказывал Хлыщ. Про страшное место. Вглядываюсь. Действительно, вода кажется чёрной, точно в земле образовалась дыра, заполненная нефтью. Твари идут прямо к озеру. Перед самой кромкой на мгновение вожак застывает, что-то гортанно кричит и входит в воду. Остальные следуют за ним, пока не скрываются с головой. Твари не показываются с минуту, затем выныривают, громко отфыркиваясь и откашливаясь.
«Чтоб вы подохли там! – мысленно кричу я. – Эх, сейчас бы РПГ или АГС и шмалять, шмалять, пока их не разнесёт на куски. Мечты».
Продолжаю наблюдать. Твари сидят в воде по шею и не думают оттуда вылезать. Не могу понять, для чего они это делают, тем более в такую погоду. Ещё не зима конечно, но я бы в такой воде не просидел бы и минуты. Замёрз на хрен бы! Но судя по ходокам, им даже это нравится. Прокручиваю в голове разные идеи.
«Решили помыться? Бред! Принимают грязевые ванны? Может, так легче переносить боль? Возможно, только, судя по их состоянию, боль – это последнее, что их волнует. – Продолжаю анализировать, ведь от знания повадок тварей зависит моя жизнь. – Ну, Сухов, думай, думай! – приказываю я себе. – Что они забыли в этой луже?! – меня колотит озноб. – Только простудиться осталось для полного счастья, а там здравствуй больное горло, температура, слабость и… Стоп! Температура! – я до рези в глазах вглядываюсь в озеро. – Правильно, – я вспомнил, как когда-то в детстве, когда я слёг с температурой под сорок градусов, которую родители не могли сбить и она всё время росла, меня обернули влажной простынёй, включили вентилятор и периодически поливали холодной водой. Ощущения так себе, но в тот момент это показалось мне блаженством, тем более, когда висит угроза свёртывания крови. – Твари делают то же самое! – Я вспоминаю, как Винт, когда мы убили поехавшего Курца, сказал: «Да он просто огнём горит!». – Значит, так они понижают температуру, охлаждают себя. Интересно. Не все же они разом туда лезут, иначе можно улизнуть, пока они очухаются. Значит, где-то есть ещё твари. Типа дозорные. Только, где они заныкались?»
Я отползаю от окна и снова обращаюсь к выродку:
– Кроме тех, есть ещё твари?
Урод смотрит на меня как на идиота. Кивает.
– Где они?
Выродок часто моргает, затем поднимает руку и ведёт пальцами по дуге.
– Где-то там сидят? – я поворачиваю голову в сторону окна.
Урод снова кивает.
«Ну, хорошо, хоть что-то. Теперь надо понять, сколько их вообще и как выродок умудряется вылезать из части».
Внезапно мне в голову приходит мысль, что я всё время называю моего спасителя выродком. Нехорошо. Надо что-то придумать.
– А как тебя зовут? – спрашиваю я и тут же жалею об этом вопросе. Сомневаюсь, что он сможет ответить.
Вижу, что выродок улыбается, если так можно назвать его оскал. Силится что-то сказать, но изо рта вырывается лишь подобие мычания. Решено! Я хлопаю урода по плечу.
– Буду Михой тебя звать, идёт?
Выродок лыбится, часто кивает. Хотя он кажется мне безобидным, ухо надо держать востро. Я догадываюсь что он жрёт, сидя в этой долбаной части, на траве и подножном корму долго не протянешь. Организм требует белка, а где его взять? Мыши, крысы, собаки конечно тоже еда, но грызунами сыт не будешь, а здешние псы тебя самого могут схарчить. Значит, придется доедать то, что остаётся от ходоков, а в том, что они каннибалы, сомневаться не приходится.
Я вновь подползаю к окну и продолжаю наблюдать. Твари всё так же сидят в озере, только теперь находятся ближе к берегу. Вижу, что вожак выползает на отмель и зачерпывает пригоршней глину. Обмазывает себя. Его примеру следуют остальные. Вскоре все ходоки становятся похожи на покрытых грязно-бурой жижей шоколадных человечков.
Твари выходят из озера, разбиваются на группы по три-четыре ходока и медленно разбредаются в разные стороны. Через несколько минут доносятся гортанные крики и к озеру подходят другие ходоки. Пять человек. Почему другие? Их несложно вычислить по засохшей глине на одежде.
«Так, – думаю я, – дозорные вернулись из засидки. Знать бы ещё, где они прятались».
Не успеваю я сообразить, что делать дальше, как меня скручивает страшный приступ головной боли. Ощущение, что дали кирпичом по затылку. Я едва не пробиваю лбом стекло, но в последний момент заставляю себя откинуться на спину. Валюсь на пол. Скрежещу зубами. Меня выгибает судорога. Хочется заорать, но я приказываю себе заткнуться, чтобы мой вопль не услышали ходоки.
Перед глазами всё плывёт. Я до крови закусываю губу. В этот раз воздействие пси-оружия оказывается сильнее. Мне кажется, что я слышу голоса. Сотни глоток вопят в голове «Убей! Убей! Убей!».
С чувствую, что схожу с ума. Нутро словно выворачивает наизнанку. Обычно, при сильной головной боли, хочется лежать и не шевелиться, а сейчас мне хочется встать и снести кому-нибудь башку. Смотрю на Миху. Он валяется в метре от меня. Протягиваю к нему руку. Хорошо, что из-за слабости у меня нет сил выхватить нож и вогнать лезвие ему в горло.
Судя по выражению лица выродка, он смертельно напуган. Хотя… Я приглядываюсь к Михе и замечаю, как изменились его глаза. Зрачки расширены. Он силится раскрыть рот и что-то промычать, но с губ лишь тянется длинная нить вязкой слюны. Выродок зло смотрит на меня. Его пальцы сжимаются и разжимаются. Длинные нестриженные чёрные ногти, похожие на когти, до крови впиваются в ладони. Мне становится страшно. Я понимаю, что его тоже зацепило, вопрос лишь в том, почему этого не происходило раньше. Неожиданно до меня доходит.
«Чёрт! По-видимому, мы оба хотим убить друг друга. Значит оружие действует сильнее на группу людей, а по одиночке есть шанс выжить».
Семена сомнений падают в благодатную почву. Думаю, что Михе приходит в голову то же самое. Проблема… Я переворачиваюсь на спину и отползаю от выродка. Ползу, пока не упираюсь в стену. Здесь темно и уютно. Забиваюсь в угол. Стараюсь не шевелиться. Незаметно вынимаю нож. Держу рукоятку лезвием к себе. В голове пульсирует боль. С затылка она переходит на лоб. Мне кажется, что череп изнутри точно накачивают компрессором. Глаза вот-вот взорвутся. Хочется их выдрать или разбить голову об бетон. В жопу осторожность! Смеживаю веки и скулю как щенок. Это помогает. Проходит несколько минут, боль чуть отпускает, и я внезапно проваливаюсь в спасительное забытьё…
* * *Сколько я провалялся без сознания? Не знаю. Я прихожу в себя оттого, что отлежал руку. Открываю глаза и первое мгновение не могу понять, почему я ни черта не
