– Пощади, – прохрипел Сталин.
– Э, нет, дружок. Попасть в ближний круг глав очень непросто, а вот чтобы лишиться их расположения – достаточно секунды. Тебе же были даны годы исправить свои ошибки. Все, что я могу предложить – это ответы на вопросы.
– Кто такая Суламифь?
– Даже на смертном одре она не дает тебе покоя. Ну что ж, ладно. Когда-то люди заключили со мной договор о взаимном сотрудничестве, названный Заветом. Хранилище всегда там, где истинная Империя, оно умеет перемещаться. И дабы очередной владыка не имел силы столь могущественной, чтобы уничтожить весь мир, у него забирают ту, которую он любит больше жизни. Она – сакральная жертва. Помнишь свою присягу главам у алтаря? Теперь, как тебе уже наверняка рассказывал Берия, место Инессы заняла Суламифь. И… мне не хотелось бы огорчать тебя, Коба, но она до последнего дня верно служила именно мне. Что еще ты хочешь знать?
Иосиф Виссарионович злобно зыркнул на Кнопмуса своими рысьими глазами.
– Я хотел бы узнать, как можно убить тебя, тварь. Но вряд ли смогу воспользоваться даже на том свете этим знанием.
Тот удовлетворенно кивнул.
– Это точно. Да, хоть ты и не спрашивал об этом, но и тут тебя спешу огорчить. Нет ни бога, ни дьявола, ни рая, ни ада. Я видел не только эту заштатную планетку, я видел всю Вселенную, и не только эту. Нигде и никогда я не встречал никаких богов. Видел телепатов, умевших читать мысли человека даже на другом конце света, видел телекинетиков, силой взгляда двигающих горы, много интересного и фантастического я повидал. Но вот бога, увы, нет.
– Это потому, что бога создают сами люди и лишь для себя самих. Для людей бог есть, а ты – нелюдь.
В комнате засмеялись. Он не видел никого, кроме Кнопмуса, оказавшегося в итоге тем самым Абрасаксом, но, судя по голосам, тут было как минимум человек десять, в том числе и женщины.
– А ты шутник, Коба.
Старчески пошамкав губами, Сталин процедил:
– Скажи мне напоследок только одно. Почему тогда, в сорок первом году, вы не убрали меня? Это было сделать проще простого.
– Это же просто бизнес, ничего личного. Мы слишком много вложили в «великого Сталина», и нужно было получить соответствующую прибыль. Но теперь ты стал обузой, а нам пора идти дальше.
Кнопмус поднялся на ноги и отряхнул руки. Оправив оливковый китель, грустно сказал:
– Ты так и не спросил главного, а я не собираюсь больше ни о чем рассказывать. Хочу только передать привет, как ты выражаешься, с того света. Последней просьбой Суламифь было, чтобы перед смертью ты на мгновение увидел то, как выглядит реальный мир. Страж, прошу вас, покиньте разум Иосифа Виссарионовича.
И тут Сталин закричал.
– Друзья, думаю нам здесь больше делать нечего, – сказал Абрасакс. – Все самое интересное мы уже услышали и увидели.
За большим столом у тахты, около которой лежал Сталин, раздался тихий кашель.
– Что-то хочешь сказать?
– Если мне будет позволено, я бы остался, Старший, – сказал сидевший на стуле Зафаэль.
– Тут скорее место для Гериона, ему было бы забавно понаблюдать за дракой пауков, которая предстоит в ближайшие часы. Но дело твое, оставайся, только одна просьба – до кончины этого, – Абрасакс кивнул в сторону Сталина, – не подыгрывать своему протеже. Посмотрим, как Берия поведет себя, а там уж дальше решим, стоит ли делать на него ставку.
Бывший вождь на полу безумно вращал глазами.
Прежде чем навсегда потерять сознание, увидел, как в воздухе растворились тени спутников Кнопмуса и оставшегося наблюдать за его кончиной Зафаэля.
Ленинград, 1977 год
Братья стояли у парапета рядом с крейсером «Аврора». Старший беспрерывно и нервно курил, младший был задумчив, меланхоличен. Оба смотрели на Неву, но не друг на друга.
Тягостного молчания первым не выдержал младший.
– То, что ты мне рассказал, похоже на бред сумасшедшего, – сказал Борис, глядя на маленькие барашки волн внизу, – это даже не сюжет для книги, а какой-то плохой розыгрыш. Во всяком случае, я очень надеюсь.
– И тем не менее, Борик, это факт. Помнишь наш Арканар? Судя по тому, что показал мне мальчик, примерно такое будущее ожидает страну в самое ближайшее время.
Повернувшись к брату, Борис вздохнул:
– Почему мы вынуждены принимать на веру слова обеих сторон, ответь мне? Они пытаются сделать из нас заложников собственных игр, смысл которых нам даже не ясен.
Аркадий покачал головой:
– Не нас. Меня.
– Нас, Аркаша. Нас. Мы – братья, в горе и радости. Что принял на себя один, то принял и другой.
– Знаешь, Борик, мне было бы легче, если бы ты не знал всего этого. Я виноват в том, что когда-то рассказал о Кнопмусе. Видимо, подсознательно боялся, мол, слишком много знаю сам и потому вскоре попаду в нелепую автокатастрофу или инфаркт случится. В общем, возникло тогда стойкое ощущение, что Аннушка уже разлила масло.
Борис дружески хлопнул Аркадия по спине.
– Все это суета сует. Давай лучше двинем домой, отдохнем и с утра займемся сценарием «Сталкера». А боги пусть сами разбираются между собой.
Вдалеке громыхнуло, и он резко проснулся. Напротив него сидел уже знакомый мальчик и что-то пил маленькими глотками из мятой жестяной кружки. Рядом стоял открытый графин, источавший едкий запах.
Вскинув голову, Аркадий огляделся.
Как и в прошлый раз, они находились в старом доме, судя по всему, в том же самом. На полу – свалявшаяся пыль. На столе, лицом на котором он уснул, – выцветшая клеенчатая скатерть; кажется, раньше на ней было что-то вроде цветов и черный квадратный узор. Помимо графина и кружки, из которой пил ребенок, на придвинутом к окну столе чернела заплесневелая алюминиевая кастрюлька и такая же грязная тарелка.
По стеклу ползли капли дождя, ночное небо озаряли вспышки молний.
– Добрый вечер, товарищ Стругацкий. С прибытием.
– Я вам что, почтальон? Поспать спокойно не дают, – буркнул тот.
Парнишка поставил на стол кружку и икнул.
– Что поделать, вы пользуетесь большой популярностью. Так что не взыщите, – иронично заметил он. – И ультиматум того, кого многие именуют Кнопмусом, мне не особо интересен. Ультиматумы пусть он ставит сам себе перед зеркалом, а договором подотрет пятую точку, которой у него формально-то и нет, – непонятно добавил мальчик. – Это ночное рандеву устроено по иным причинам: чтобы ты познакомился кое с кем.
– Молодой человек, для начала неплохо было бы представиться.
На мальчике была странная одежда, чем-то напоминавшая военную форму. Словно сделанная по заказу, гладко прилаженная и с незнакомым шевроном на рукаве с красной буквой «А».
Он одернул китель и спрыгнул со стула.
– У меня нет имени. Те, с кем я буду вскоре сотрудничать, станут называть просто – Директор. Но мы с тобой видимся в последний
