– Да уж… Не думала не гадала, что мой брак продлится всего день. – Юлька потянула колечко. – Черт, не снимается.
– Дома с мылом попробуешь, – посоветовала я, глядя на тщетные попытки подруги избавиться от кольца.
– Оно какое-то странное, – пожаловалась Юлька. – Гляди: вроде свободно на пальце крутится, а не снимается.
Я взглянула на обручальное колечко: аккуратный ободок с круглым бриллиантом. Действительно, совсем не туго обхватывает палец, а стоит его потянуть, как будто сужается.
– Вася! – В голосе Юльки послышалась тревога. – Что за кольца ты нам подсунула?
Я, запихав в рот целый рулетик, чтобы у меня было время на обдумывание ответа, лихорадочно вспоминала, что говорил об этих кольцах Онисий. Кажется, что-то о вечной любви и верности, но я решила, что это такой оборот речи.
– Сходим в ювелирку и все узнаем, – миролюбиво предложила я.
Юлька сердито на меня посмотрела и тоже взяла с тарелки ломтик.
Домой мы вернулись уже вечером, по пути Юлька наелась, подобрела и смогла взглянуть на ситуацию со своим обычным оптимизмом и рассудительностью.
– В принципе ничего страшного, – сказала она, сидя на кухне и любуясь сияющим камешком. – В крайнем случае придется искать следующего мужа среди католиков. На левой руке у меня все пальцы свободны.
– Хочешь чаю? – предложила я, набирая в чайник воду.
– Ага, я пока пойду переоденусь.
Юлька ушла к себе снимать свадебный наряд, а я заварила чай, в приступе вдохновения настрогала бутербродов с сыром, поставила все на поднос и добавила на тарелочку конфет. Стряхнув с крыльца пестрые совиные перья, устроилась на ступеньках, отпила чай, грея руки о чашку, и приготовилась любоваться видом. Однако небо плотно заволокло тучами, в долине клочьями клубился туман, а высокий частокол, ощерившийся, словно волчья пасть, перекрывал мне весь обзор на озеро.
– Добрый вечер, ведьма! – Лютый появился за калиткой, одернул рубаху с чужого плеча, откинул пятерней длинную челку. Я запоздало вспомнила, что так и не купила ему резинки для волос.
– Легок на помине, – ответила я, откусывая бутерброд.
Юлька появилась на пороге, фыркнула, увидев оборотня, и, подхватив по пути конфетку, завернула за угол дома.
– Куда спешишь, сладкая? – ухмыльнулся Лютый ей вслед.
Легкая неприязнь всколыхнулась в душе – терпеть не могу, когда он так ее называет.
– Я гляжу, она никак меня не забудет, – осклабился волк, устраиваясь на ступеньках рядом со мной. – Как увидит – вспыхивает, что лучина. Конечно, с оборотнем ни один мужик не сравнится. Ох, сложно ей будет. Помается, побегает от меня, а там, глядишь, и сама назад попросится. От ненависти до любви…
Он стащил бутерброд, откусил половину.
– Ты рассказала ей, что это я вас спас тридцатью золотыми? – поинтересовался он с набитым ртом.
– Рассказала, – коротко ответила я, переставив тарелку с бутербродами по другую сторону.
– И как она это восприняла? Так непривычно чувствовать себя героем.
– Да ты знаешь, Лютый, мы это особо не обсуждали, – призналась я, глядя на него честными глазами, – не до того было.
– Чем же вы таким заняты? – хохотнул он и кивнул на частокол. – Забор, вижу, отгрохали – никакая собака не перепрыгнет.
– Так ты не в курсе, – задумчиво протянула я. – Юля вышла замуж.
Я с наслаждением следила за тем, как самодовольная мина сползает с его наглой морды, сменяясь растерянностью.
– За царя, – припечатала я.
– Как же…
– И знаешь, вряд ли она станет от тебя убегать. Ни к чему матери дракона бегать.
– Дракон здесь? – Лютый вскочил на ноги.
– Ага, – кивнула я, запивая бутерброд чаем. – Юлька как раз к Глории пошла. Может, проведать, конфеток занести, а может…
Я не успела договорить. Оборотень превратился в волка, одним махом перелетел частокол и скрылся с глаз.
– Ушел? – выглянула из-за угла Юлька.
– Ушел, – подтвердила я.
Она села рядом, взяла чай.
– За царицу, – сказала я, и мы чокнулись чашками.
Проснулась я, как обычно, от яростного стука. Спустившись по лестнице, распахнула дверь и инстинктивно отпрянула назад. На пороге стоял царь. Вот только теперь он ни капли не напоминал ту безвольную куклу, которую мы с Юлькой вчера щупали. Карие глаза Ивана пылали, широкие плечи развернулись, ноздри раздувались от гнева, темная борода грозно торчала вперед. Царя будто расправили, надули, как воздушный шарик. Он протянул руку, чтобы схватить меня за шиворот, но напоролся на защиту дома.
– Ведьма, удавлю! – пообещал он.
Хорошенькое начало дня.
– Не пускай его, Василиса! – Яр поднялся по ступенькам, вошел в дом и заслонил меня от бушующего Ивана. – Я вчера ему объяснял-объяснял, в склеп к Амаранте водил – как об стенку горох.
– Вы обманом заставили меня жениться! – яростно выкрикнул Иван.
– Это ради спасения мира, – ответила я, выглянув из-за плеча воеводы. – Ты бы предпочел, чтобы у тебя под столицей разверзлись ворота в ад?
– Покажите мне эту дрянь! Эту обманщицу! Воспользовалась временной немощью царя, чтобы опутать его ложными узами! Да еще и кольцо истинной любви мне напялила.
– Кольцо – это мой косяк, – повинилась я. – Ошибочка.
– Где эта ведьма?! – не унимался Иван.
– Она не ведьма, ведьма – это я, – терпеливо объяснила я царю, но он, кажется, меня не слушал. Он уставился куда-то вглубь дома и затих, не отрывая глаз. Я уж было подумала, что его снова околдовали, но, повернувшись назад, увидела Юльку.
Она прибежала на шум в одной сорочке и стояла возле лестницы. На пирогах мельничихи Юлька еще больше округлилась, но в очень правильных местах, растрепанные после сна волосы окутали плечи. Она выглядела такой нежной, мягкой, словно свежая булочка, а голубые глаза смотрели на царя твердо, с вызовом. Тишина между молодоженами накалилась, сгустилась, как туча перед грозой.
– Пойми, Иван, – решилась я прервать затянувшуюся паузу, – у нас не было другого выбора…
Царь выдохнул, с шумом втянул воздух. Он что, все это время не дышал?
– Я бы хотел консумировать брак, – сказал он.
Юлька подошла к дверному проему вплотную, ее и царя разделяло не больше пяти сантиметров да невидимая защита дома, которая почти искрила от напряжения. Я вдруг остро почувствовала себя лишней.
– А больше ты ничего не хотел? – ровно поинтересовалась Юля.
– Что с вами не так, девушки? – вполголоса пробормотал воевода за моей спиной. – Одна не хочет замуж, но с радостью предается плотской любви, другая уже замужем, но отвергает утехи плоти.
Иван тряхнул головой, будто отбрасывая наваждение.
– Это все кольцо, – сказал он. Глаза его стали черными от расширившихся зрачков. – Ты надела мне кольцо истинной любви – древний артефакт, когда-то принадлежащий светлой Лусии и ее супругу – царю Ивану Шестому. Частичка их любви осталась в кольцах, и те, кто их надевает, испытывают друг к другу сильнейшую тягу.
– Не знаю, – пожала плечиком Юлька, тонкая бретелька сорочки сползла, и подруга медленно ее поправила, вызвав судорожный вздох царя, – я ничего такого не чувствую.
– Твое лицо под фатой, глаза, губы – это самое яркое воспоминание, которое осталось от того периода, когда я был заколдован, – произнес Иван прерывающимся голосом. – Я думал, это наваждение, яркая фантазия…
– Ты все помнишь? – полюбопытствовала я.
– Нет, – задумался царь, – сны и воспоминания смешались, и я не могу определить, где правда, а где вымысел.
