– Отрицательно… – угрюмо произнес Алекс. – Стараюсь не иметь с подобными идеями ничего общего.
– И зря! – неодобрительно произнес герр Обервеер. Алекс вздрогнул и ошарашенно воззрился на него.
– Ч-ч-то-о? – хрипло начал он. – Кхм… прошу прощения, но мне показалось, что вы сказа…
– Главная ваша проблема, герр Майер, состоит в том, что вы скучны и банальны, – наставительно произнес агент Имперс… да чего уж – гестапо, других вариантов уже не просматривалось. Ну на кой хрен службе финансового контроля интересоваться такими вещами, как троцкизм?
– Ваш мир устроен очень блекло и незамысловато. В нем нет полета, фантазии, жизни! Вы заковали свой разум в рамки правил и установлений. Так что даже если вы и совершаете нечто противозаконное, то все равно стараетесь сделать это так, чтобы минимально выйти за рамки… Но именно поэтому вы мне и нужны. – Он замолчал. Алекс на некоторое время выпал из реальности, переваривая все только что сказанное и пытаясь хоть как-то совместить в мозгу политическую полицию и-и-и… полет фантазии, а затем сфокусировал взгляд на сидящем напротив него человеке и честно признался:
– Вот сейчас не понял…
Герр Обервеер (или как там его звали на самом деле) тяжело вздохнул, сложил ладони домиком и начал тоном, в котором явственно чувствовались печаль и бесконечное терпение:
– Молодой человек, вы слышали такое выражение: «Кто в молодости не был революционером – у того нет сердца, а кто в зрелости не стал консерватором – мозгов»?
– Э-э-э… нет.
– Его приписывают Черчиллю… я надеюсь, вы знаете, кто это такой?
Алекс нервно кивнул. Про Черчилля он читал. Давно. В школе.
– Но на самом деле точно неизвестно, кто его изначально произнес. Кандидатов – добрая дюжина… однако нам до них сейчас нет никакого дела. В отличие от смыслового содержания этого выражения. Вы понимаете меня?
– Н-нет… то есть не совсем.
Агент… м-м-м… чего-то там сокрушенно вздохнул, всем своим видом демонстрируя, как тяжело ему общаться с подобными тупицами, после чего терпеливо заговорил:
– Я имею в виду, что наше ведомство совершенно не против, если только начинающие жизнь отпрыски хороших семей немного поиграют во вроде как запретные игры. Пусть даже их содержание будет несколько расходиться с официальной идеологией нашего государства. Это возбуждает, приучает к осторожности, дает возможность почувствовать себя бунтарем и нонконформистом, что так ценится в молодости. Короче, подобный подход был неоднократно проверен в прошлом и признан вполне допустимым. Так понятнее?
– Т-т-так да… – слегка растеряно произнес Алекс. Уж больно… э-э-э… как-то не по-фашистски это звучало. Ну относительно того, что он знал о фашистах…
– Ну вот и хорошо. – Герр Обервеер улыбнулся. – Но вы же понимаете, что никому не нужно, чтобы мальчики и девочки из таких семей, слишком увлекшись, совершили что-то, что потом ляжет несмываемым пятном на их репутации. Или, того более, приведет их на скамью подсудимых. Это же совершенно очевидно даже для вас, не так ли?
– Да, конечно. – Алекс сглотнул и облизал мгновенно пересохшие губы. Неужели у него появился шанс…
– Ну так вот, для того чтобы этого не произошло, мне и нужна ваша помощь, – и герр Обервеер расплылся в крайне обаятельной улыбке, но почти тут же посерьезнел и продолжил: – Мне бы хотелось, чтобы вы снова в полной мере восстановили контакты не только с вашей сожительницей, но и со всем ее окружением. Это понятно?
Алекс нервно кивнул, после чего несколько мгновений сидел, напряженно сверля собеседника взглядом и боясь поверить в то, что его вот прямо сейчас не арестуют, а затем хрипло спросил:
– Йа-а-а… Мне-е… мне нужно будет что-то подписать?
Агент отрицательно покачал головой и снова улыбнулся, на этот раз просто чарующе.
– Ну зачем эти формальности? Мы же с вами порядочные люди. Вы поняли, что нам необходимо, как я понимаю, как честный человек и гражданин в недалеком будущем аж второго класса. Ведь вы же не собираетесь продолжать нарушать закон? – Он воткнул в Алекса требовательный взгляд. Молодой человек судорожно мотнул головой. После чего Обервеер продолжил все с той же улыбкой: – Ну вот, я уверен, что вы как честный человек и гражданин, вновь войдя в круг этой молодой и несколько… м-м-м… экзальтированной молодежи, приложите все усилия для того, чтобы вполне себе объяснимое стремление юных неопытных умов к тайному и запретному не переросло во что-то действительно незаконное и уж тем более опасное. Ведь так?
– Алекс снова кивнул, а затем уточнил:
– Я-а-а… должен буду регулярно вам докладывать?
– Ну зачем же так? – Агент неодобрительно покачал головой. – Вы же не какой-то там платный агент. – Его улыбка превратилась в усмешку. – Кому докладывать, у нас найдется и без вас. Иначе откуда бы я о вас узнал, а? От вас же я жду именно искреннего желания помочь и оградить. Понимаете?
Алекс снова нервно кивнул, все еще боясь поверить в то, что, похоже, сегодня пронесло.
– Но если вы почувствуете, что ваших возможностей и авторитета не хватит для того, чтобы оградить вверенную вашему попечению горячую молодежь от неминуемой ошибки, то-о… и только лишь в этом случае вы можете позвонить мне и обратиться за помощью. Понятно?
Алекс шумно вздохнул и опять кивнул. Агент взял чашку с уже остывшим кофе, сделал последний глоток, после чего закончил предельно сухим и деловым тоном:
– Ваш оперативный псевдоним будет… м-м-м… вы ведь только что вернулись из путешествия на восток? Тогда-а-а… Sklave ![60] – Его усмешка на мгновение стала презрительной, но тут же исчезла, после чего он продолжил уже холодным деловым тоном: – Мои контакты на этой визитке. Запомните, а затем сожгите. Если появится необходимость связаться со мной – лучше сделать это с какого-нибудь общественного телефона, а не со своего мобильника. Связь по нему в крайнем, запомните, в самом крайнем случае. И еще одно. Поскольку для лучшего выполнения задачи вам нужно будет завоевать больше авторитета, я чуть позже позабочусь о том, чтобы вы с несколькими вашими сотоварищами провели пару-другую громких акций. Не волнуйтесь, вам ничего грозить не будет. Я все подготовлю…
Закрыв дверь за… гостем, Алекс развернулся и, навалившись спиной на дверь, сполз на пол. Черт… Черт! Черт! Че-е-ее-рт! Как он его… Как щенка! В детстве и юности, читая всякие приключенческие книги или смотря фильмы, Алекс (как и, наверное, любой из нас) представлял себе, как бы он повел себя в разных… м-м-м… неоднозначных ситуациях. И перед его мысленным взором вставали картины, в которых он был смелым, сильным, гордым, неподкупным, отвергающим любые грязные намеки и предложения. Ничто не могло его сломить и заставить совершить что-то недостойное, низкое, подлое… А сейчас… Он, считай, сразу, с налета, почти не потрепыхавшись, согласился стать доносчиком и провокатором. Да еще и испытывает
