Мать лишь выглянула из-за прялки, не прекращая работу. С каждым нажимом педали челнок бегал взад-вперед.
– Чтоб был дома к пяти! – предупредила она. – Теодор сказал, что сегодня туман будет еще гуще. Вампирская погода может на целый месяц задержаться.
– Хорошо, мама, – ответил Эймос.
Чтобы провести больше времени с Танжериной, он собирался бежать до ящика бегом, как только покинет пределы деревни. Только бы она пришла. Эймосу уже стало казаться, что девушка ему привиделась.
Не забыв поприветствовать Молодого Франца, как и вчера работавшего на крыше отцовского дома, Эймос бросился бежать, едва свернув за поворот. Он мчался так, будто спасался от вампира, и не заметил, что Молодой Франц, забравшись на трубу, наблюдает за ним.
Танжерина уже поджидала его у почтового ящика. Рядом стоял почтовый фургон, и почтальон – мужчина – болтал с Танжериной, опуская письма в ящик. Оба улыбались. Нахмурившись, Эймос сбавил шаг, но не остановился. Раз он уже осмелился заговорить с девушкой, разговор с почтальоном не станет большим прегрешением.
Заметив его приближение, почтальон с Танжериной обернулись. Эймос уже видел этого почтальона, но издалека, и теперь заметил невидимые прежде детали. Мужчина тоже не носил ни крестов, ни наручей под униформой, которая выглядела слишком легкой, чтобы быть прошитой серебром или набитой серебряными монетами.
– Привет, – сказала Танжерина.
На ней было другое, но ничуть не менее откровенное платье. Эймос уставился на нее так, что не обратил никакого внимания на то, как подмигивает ему почтальон.
– Привет, сынок, – сказал тот. – Рад тебя видеть.
– Брат, – сухо поправил его Эймос. – У нас не принято обращаться к людям «сынок».
– Без проблем, брат, – ответил почтальон. – Просто по возрасту я тебе в отцы гожусь, вот и назвал тебя «сынком». Ладно, не стану задерживаться. Мне еще много писем нужно доставить.
– Да и туман надвигается, – добавил Эймос, стараясь проявить дружелюбие, чтобы не упасть в глазах Танжерины. Получалось у него неважно.
– Туман – не беда, – сказал почтальон. – Дорога свободна, и я быстро из него выберусь.
– Я имел в виду, что погода вампирская, – объяснил Эймос.
– Вампирская погода? – удивился мужчина. – Я не слышал этого выражения с тех пор… да, пожалуй, с тех пор, как сам был твоего возраста. Сомневаюсь, что в наших краях остались дикие вампиры. Питаться им нечем, так что они все давно передохли.
– Жену и дочь моего двоюродного деда меньше восьми лет назад убили вампиры, – вспылил Эймос.
– Но как… – почтальон задумался и присмотрелся к Эймосу, заметив на нем ожерелье из крестов и наручи. – Я слышал, что ваш народ живет по старым обычаям, но вам что, даже прививок не делают? Это же противозаконно!
– Нет других законов, кроме слова Божьего, – машинально произнес Эймос.
– Ну, мне пора, – уже без улыбки произнес почтальон. – Мисс, гм, Танжерина, вас подвезти до дома?
– Нет, Фред, спасибо, – ответила Танжерина. – Моя бабушка должна здесь проезжать, я дождусь ее.
– Хорошо. Передавай привет отцу, – сказал почтальон. – До свидания… брат.
Эймос едва заметно кивнул. Если бы он повел себя так в отношении старшего в своей деревне, то ему было бы несдобровать.
– Я уже давно тебя дожидаюсь, – сказала Танжерина, облокотившись на почтовый ящик и склонив голову так, что волосы прикрыли один глаз. – Надеялась, что ты придешь пораньше.
– Всему свое время, – угрюмо ответил Эймос, нерешительно доставая ключ.
Во рту у него пересохло.
– Гм… мне нужно… письма забрать.
– А, разумеется, – Танжерина рассмеялась, отступая от ящика и позволяя Эймосу открыть крышку. Едва не дотронувшись до ее руки, он быстро вынул почту. Сегодня – лишь два пожелтевших конверта.
Пока он запирал ящик на замок, Танжерина, как и вчера, обошла его сзади, преграждая обратный путь.
– Мне пора домой, – сказал Эймос, тыча пальцем в спускающееся с гор облако тумана.
– А как же… поговорить? – спросила Танжерина. – Ты меня заинтересовал. Я прежде не встречала людей вроде тебя.
– Что ты имеешь в виду? – удивился Эймос.
– Ничего плохого! – воскликнула Танжерина, приближаясь и легонько дергая его за отворот пальто.
Эймос отстранился. Кровь прилила к его лицу, и от волнения он не расслышал остальные слова девушки.
– Хочу сказать, что ты очень симпатичный. Вот только с первого взгляда и не поймешь, с этой твоей шляпой, пальто и всем остальным. А еще столько крестов…
– Говорю же, это для защиты… от вампиров, – ответил Эймос.
– Да не нужны они тебе, – возразила Танжерина. – Фред прав, вампиров больше не существует. Они все вымерли, когда появилась вакцина от их укусов.
– Сомневаюсь, – сказал Эймос. – Люди часто видят их в тумане.
– А ты сам видел? – спросила Танжерина.
Эймос помотал головой. Он неоднократно вглядывался в окна, но замечал лишь необычной формы клубы тумана.
– Ну вот, – сказала девушка. – А если ты все равно в них веришь, можешь сделать прививку, как все.
Эймос снова помотал головой.
– Это же как прививка от полиомиелита или кори! – удивилась Танжерина.
Эймос продолжал мотать головой. Его младшая сестра умерла от кори, но взрослые говорили, что на то была воля Божья. Ведь сам он тоже переболел корью, но остался жив.
– Если Господь решит забрать тебя к себе, – сказал он, – никакие прививки ему не помешают.
Танжерина тяжело вздохнула.
– С твоими религиозными убеждениями сложно спорить, – сказала она. – Ты хоть иногда телевизор смотришь?
– Нет, – ответил Эймос. – Через телевизор дьявол завладевает твоим разумом.
– Вы бы нашли общий язык с моим папой. К счастью, он пока не запрещает мне смотреть любимые программы.
– Ты смотришь телевизор? – несколько удивился Эймос.
– Конечно. Приходи как-нибудь, вместе посмотрим. До моего дома всего полмили пешком.
Она указала направление, и Эймос вдруг осознал, что их уже окутывает туман. Холодные, влажные белые щупальца тянулись к нему, спутывались в плотное месиво. Взглянув на вершину горы, он уже не мог разглядеть солнца. Две полосы тумана сошлись, и путь назад в деревню оказался во мгле. Должно быть, Эймос издал испуганный вскрик, потому что Танжерина ласково взяла его за руку.
– Это всего лишь туман, – успокоила она.
– Вампирская погода, – прошептал Эймос, крутя головой по сторонам.
Он смотрел то за спину Танжерине, то оглядывался назад, и в конце концов закрутился так, что не заметил, как Танжерина обняла его.
– Теперь мне не вернуться, – произнес Эймос.
Даже в панике он думал, что объятия Танжерины очень приятны. Ее губы возникли перед ним и прижались к его губам. Эймос сообразил, что это, вероятно, был поцелуй. Ощущение было таким, будто из его легких вытянули воздух. Неприятно не было; напротив, ему захотелось повторить, но Танжерина опустила голову и уткнулась лицом в его шею. Стало тепло и уютно.
Он погладил ее по спине, как его отец однажды гладил мать, прежде чем заметил, что дети наблюдают за их объятиями. Танжерина что-то приглушенно произнесла, но Эймос не
