Прочная дубовая дверь вела из соседней комнаты наружу. Дождь сменился мягким туманом, который своими холодными пальцами ласкал мое лицо. В воздухе витал запах поломанной влажной древесины.
Широкая засыпанная битым камнем подъездная дорога окружала дом, за ней был сад. Садовник в больших сапогах, в плаще и шляпе, согнувшись над растениями, пытался устранить в саду последствия бури.
– Эй, ты! – крикнул капитан. – Кто-нибудь выходил из двери?
Садовник разогнулся, и с широких полей его шляпы стекла вода. Это был старик с длинной бородой, протянувшей свои щупальца ему на грудь.
– Да, сэр! – сказал он. – Он попросил меня присмотреть за его лошадью.
Капитан выяснил, что тот человек приехал верхом, дал садовнику крону, чтобы тот подержал лошадь, и ушел в дом. Через несколько минут он выбежал, вскочил на нее и умчался в сторону ворот.
– Нужно учинить погоню, сэр! – решительно сказал лейтенант.
– Погоня! – воскликнул один из джентльменов.
– Погодите. – Капитан повернулся к садовнику. – Какой масти была лошадь?
– Гнедая, сэр.
Капитан повернулся к лейтенанту:
– Отберите отряд для преследования. Хорошие всадники, хорошие лошади. Нужно примерно с полдюжины. Я доложу ее величеству.
– Погоня! – снова воскликнул тот же джентльмен, и все побежали.
Я посмотрел вдоль засыпанной мелко дробленным камнем дороги в том направлении, куда уехал всадник. Преследователям предстояло проехать две лиги по лесу до главных ворот, а потом решить, ускакал ли он направо, в столицу, Селфорд, или налево, к Блэксайксу и на север.
Это если он решил ехать по дороге, а не поехал через королевский лес по неким одному ему известным причинам.
Я подошел к садовнику.
– Отец, – обратился я к нему, – ты говоришь, что лошадь была гнедая?
– Да, сэр. – Он оперся на грабли. – Игреневой масти, темная, скорее коричневая, чем рыжая.
– Ты хорошо его рассмотрел?
– Нет, сэр. У него был поднят воротник, а поля шляпы опущены на лицо. Думаю, у него была борода, сэр.
У большинства мужчин в королевстве бороды.
– Не запомнил ли ты его голос, отец? Откуда он мог быть родом?
– Он говорил так же, как говорят в Бонилле, – сказал садовник. – Как почти все в большом доме.
Действительно, большинство придворных смягчают согласные, как в Бонилле, хотя далеко не все родом оттуда.
– А упряжь?
– Прекрасная работа, сэр. Седло коричневой кожи, такие используют для быстрой езды. На нагруднике стальные кругляшки. Вроде медальонов.
– На них какой-нибудь особый рисунок?
– Вроде бы расходящиеся лучи, сэр.
– Были какие-нибудь украшения на седле?
– Нет, не было.
– Кожа не обработанная и не украшенная?
– Нет, просто кожа, но хорошей работы и почти совсем новая. Коричневая кожа, как я сказал.
– Уздечка тоже?
– Да.
Я мог бы спрашивать и дальше – о подпруге, шпорах и удилах, но чувствовал, что это бесполезно. И тут я вспомнил изображение короны со щитом на сломанном кинжале, и у меня по жилам словно потекла ледяная вода. Я сразу насторожился.
– На седле не было никакого знака? Клейма мастера?
Глаза старика просветлели.
– Да, сэр. Птица на откидном клапане, чуть ниже левого колена всадника. Я заметил, когда помог ему поставить ногу в стремя.
– Сокол? Орел?
– Нет, сэр. Маленькая птица. Воробей, быть может, славка или еще какая певчая птаха.
Я дал садовнику серебряную крону.
– Спасибо, отец. Ты очень помог.
Он коснулся полей шляпы.
– Большое спасибо, сэр. Вы настоящий джентльмен.
Я улыбнулся ему:
– Я вовсе не джентльмен.
И вернулся в дом.
У дверей дальней комнаты стояли в карауле два йомена-лучника; в этой комнате леди Бротон осматривал королевский врач. У стены в соседней комнате стоял сам Бротон, задумчиво глядя в пол и постукивая по панели.
Я вернулся в гостиную, где на столах были разбросаны карты и стояли брошенные шахматные фигуры. События вышли за границы игры, и единственная фигура, которая, вероятно, могла быть полезна, исчезла с доски. Люди собирались небольшими группами и негромко разговаривали. Я увидел у камина Амалию с подругами, подошел и вежливо стоял, ожидая своей очереди заговорить.
Стремительно вошли два джентльмена в плащах и сапогах со шпорами. Они направились в конюшню и задержались, чтобы выпить по бокалу вина, затем отправились дальше. Одна из подруг Амалии посмотрела на меня:
– Ты не будешь участвовать в погоне?
– У меня крепкая лошадь, – ответил я, – но не для гонок. – Это относилось не только к лошади, но и ко мне. Я повернулся к Амалии: – Леди Бротон лучше?
Она плотнее завернулась в зеленый атлас платья.
– Она пережила ужасное потрясение, – сказала она. – Не могу говорить о состоянии ее духа, но ее тело, кажется, не пострадало.
– Не понимаю, как Бротону пережить это, – сказал кто-то. – Ведь его обвинят в попытке избавиться от жены, чтобы жениться на королеве.
– Попытка не удалась, – сказал один из джентльменов.
– Не важно, – настаивал первый. – Важно, что обвинят его.
– Обвинят, – сказал я. – Но он может быть невиновен.
Миндалевидные глаза Амалии осмотрели собравшихся, и, очевидно, она решила, что в присутствии тех, кто может ее услышать, говорить безопасно.
– Есть более надежные способы расстаться с женой, – сказала она, – чем перед десятком свидетелей.
– И лучший способ устроить это, – сказал я, – чем оставлять кинжал, который прямо указывает на тебя.
Остальные об этом не слышали. Пока я рассказывал о резной яшмовой рукояти, из передней части дома послышались звуки преследования, крики и возгласы: толпа джентльменов бросилась в погоню за преступником. Они приехали охотиться, вынужденно торчали в комнатах и сейчас ухватились за возможность новой охоты с таким пылом и рвением, словно это была охота на оленя.
Пока собравшиеся у камина говорили о будущем Бротона, я задумался о своем будущем. Я не был связан с расследованием убийства как свидетель. Поэтому, решил я, можно действовать самостоятельно.
– Пожалуй, я поеду, – сказал я.
Амалия посмотрела на меня.
– Все-таки хочешь участвовать в погоне за убийцей? Разве можно его поймать спустя столько времени?
– Думаю, если я поеду в Селфорд, то смогу опознать его.
Через ромбовидное стекло окна она посмотрела на йоменов-лучников на лужайке, готовившихся к отъезду. И нахмурилась.
– Пригодится ли кому-нибудь это твое знание? – спросила она.
Я удивился:
– Если ваша милость считает, что мне не следует уезжать, я останусь.
– Не могу сказать, к добру или к худу эта твоя поездка, – сказала она. – И во всяком случае не думаю, что свита королевы останется в охотничьей хижине. Уверена, Совет рекомендует королеве вернуться в Селфорд, но для устройства отъезда потребуется целый день, так что ее величество уедет только завтра утром.
– Значит, я могу ехать?
Она с легким удивлением взглянула на меня, как будто удивленная тем, что я спрашиваю у нее разрешения.
– Конечно. Постарайся по пути не попасться разбойникам и грабителям.
Я улыбнулся:
– С удовольствием повинуюсь.
– А если случайно найдешь преступника, хорошенько подумай, что будешь делать.
Совет показался мне странным, поэтому я просто ответил, что подумаю, поклонился и пошел в свою комнату. Сменил обувь, надел кожаную куртку и брюки для верховой езды, а все прочее сложил в седельные сумки. Надел пальто и поверх – плащ от дождя.
Я зашел на кухню, спросил пару пирогов с олениной и положил их в карманы пальто. Наполнил кожаную бутылку некрепким пивом и пошел на конюшню,
