– Правда, – произнес голос из глубин пещеры.
Халли вздрогнул, но не отвел глаз от женщины, опасаясь, что призрак воспользуется его слабостью. Это был ее сын? Это был сам Грендель?
– Госпожа, – сказал Халли, – с вами поступили несправедливо. Я в это верю. Позвольте мне уйти, и я расскажу другим, что здесь произошло. Я клянусь.
– Один знает, – ответила троллиха. – Один из живущих знает. Остальные мертвы. Убийца умрет. Воры покинули холм. Луга и леса исцелятся. А мой дом вновь принадлежит мне. Можешь отдать дозорного его богам.
Внезапно она будто стала выше и опасней, расплетшиеся волосы развевались на ветру, которого Халли не чувствовал. Он посмотрел на нее и не сдвинулся с места.
– Как мне вас называть? – спросил он. – Как мне вас называть, госпожа, когда я буду говорить со скальдами?
– У меня нет имени, – ответила она голосом, подобным морю. – Теперь я есть все сущее. Возвращайся!
Он был глубоко под водой, в темноте, и поднимался, поднимался к свету, грудь болела от сдерживаемого дыхания, рука мешала…
Хрунтинг пронзил поверхность и засиял в лучах солнца. Отталкиваясь ногами, Халли поплыл к скалам. Выбрался из воды, насквозь мокрый, и лежал на согретых солнцем камнях, пока не отдышался, пока кровь не прилила к сжимавшей меч руке и Халли не осмелился взглянуть на него.
Золотой узел и серебристое стальное лезвие не потускнели.
Халли смотрел на клинок, призраки и тьма метались в его голове, видения… если бы не вещественное доказательство в его ладони, меч с золотым узлом и гейсом… никогда не подводить героя в битве.
Мог ли он сражаться таким оружием? Халли в этом сомневался. И все же оно было в его руке, настоящее и незапятнанное. Должно быть, меч выглядел точно так же тем утром в Хеороте, когда дед одолжил его Беовульфу. Рукоять сверкала, узел словно задавал вопрос.
Почему такой орнамент? И дед – судья, брегон, не воин, – как должны были смотреть на него герои, на человека невеликого, не прославленного в битвах? Жаль, что такой могучий меч лежит в этих руках, должно быть, говорили они. Действительно сокровище, путь к славе для любого героя, которому он достанется. Более того, защита любому королевству, в котором найдется подобный герой, – верное спасение Скьёльдунгов и поражение любому врагу, что отважится им противостоять. Позор, что он принадлежит такому белоручке. Никто не боялся Унферта. Жители Лайре дразнили его в лицо за мягкость, человека, который побеждал словами и действовал решительно, скупца, который служил раздававшему золото лорду, Хродгару Щедрому, Хродгару Кольцедарителю.
Халли моргнул, крепко зажмурился, открыл глаза, чтобы убедиться, что Хрунтинг по-прежнему в его руке.
Как мог такой человек владеть подобным мечом? Дед не был героем. И никогда к этому не стремился. Он стремился быть судьей, советчиком. Вот только Хродгар предпочел советы Эскера, который всегда с ним соглашался.
Почему дед отдал меч чужаку? Дед всегда был глубокомысленным и осмотрительным, он не привык идти на попятную.
Орнамент в виде узла говорил о характере меча.
Халли не мог его развязать. С этим ничего не поделаешь. Насквозь мокрый, Халли поднялся на колени и подумал о более приземленных вещах, вроде сухого, теплого плаща на выступе и кусочке черствого хлеба.
Он поднял глаза на осыпь, которая при свете дня позволяла взобраться на уступ и исполнить данное обещание.
Он сложил маленькую гробницу из небольших камней, которые смог без опаски взять с осыпи. Он оставил Эскеру половину своего хлеба. Долго думал, но все же добавил к погребальным дарам разделочный нож. Другого у них не было, но он получил жизнь, а Эскер желал ему удачи. Для защиты у него есть дедов меч, а может, и дедов призрак – насчет последнего он не имел ни малейшего понятия.
– Позаботься об отце, если сможешь, – попросил он деда. – Со мной все в порядке. Отец нуждается в тебе. Принеси ему удачу с оленем. Я приду, как только смогу.
Он уложил на место последние камни, сделав для Эскера что мог и поделившись с ним чем мог, доел хлеб и начал карабкаться по склону. Подъем был рискованным – он осторожно выбирал, куда поставить ноги, и проверял каждый валун, порой размером с него самого. Он не обманул призрак Эскера и поступил по-доброму с троллихой. Если кто-то из них может послать ему удачу, он с благодарностью примет ее. Хорошо бы дед задержался, пока он не доберется до вершины.
Наконец он с облегчением залез на осыпающийся край леса и поспешно отполз подальше от обрыва, где каждый шаг обрушивал вниз гальку и небольшие камешки. Скорее всего, какой-нибудь весенней оттепелью, когда лед цепляется пальцами за валуны и трещины в камнях, скала обрушится, и лес рухнет в озеро.
Он не хотел медлить ни секунды. Накинул плащ поверх мокрой одежды и меча, наклонил голову и зашагал на восток, неся домой свое сокровище.
Он обещал, что вернется до сьюунда. Он не принес никакой еды для деревни. Когда он увидел великие курганы, у него болели ноги, он хромал – пришлось оторвать полоски ткани от рубашки, чтобы перевязать ступни в мокрых сапогах – и был голоден, потому что ничего не ел после того куска черствого хлеба, не считая нескольких ягод и семян. Он не тратил времени на охоту и костер. Просто шел, пока были силы, и не встретил на пути никаких преград, но и дичи тоже не встретил.
Наконец он дохромал до могилы деда и увидел, что крайние камни выворочены. Могила не была потревожена, однако камни кто-то раскидал. Вполне в духе Эйлейфра и его дружков.
Он вернул камни на место, сердитый, но слишком усталый, чтобы злиться на дураков. Пригладил землю, опустился на колени возле кургана и распахнул плащ. Положил Хрунтинг на могилу деда, сияющее сокровище на грязь.
– Дед, – сказал он, – я его достал. Я вернул его. Не думаю, что мне следует его носить. Думаю, для этого мне нужно было бы стать таким же мудрым, как ты, и знать так же много, и, помимо прочего, быть героем, а я не герой. Героев больше нет, все золото роздано и исчезло. Кроме этого. Я нашел его там, где он его бросил, и я знаю, почему он так поступил. Меч не хотел наносить удар. Он пытался убить женщину в ее постели, а меч отказался ему повиноваться. Вот почему он не принес его назад. История могла повториться. Меч не подводил его. Он подвел меч. Вот что я узнал.
Эскер говорил с ним. И троллиха говорила. Он надеялся, что теперь дед тоже заговорит, хотя бы один раз.
– Хрунтинг никогда не подведет героя в битве, – пробормотал он. – И на его рукояти – узел. Эту загадку я не
