Сложности, связанные с исходными различиями географических областей, а также с вычленением конкретных институтов, возникают в ходе сравнительного анализа постоянно. Как же нам их обойти? Мы можем попытаться выбрать территории, сходные во всех других отношениях, за исключением конкретного изучаемого института. Это нелегко, если учесть, что у нас нет никакой возможности «ввести» где-либо те институты, которые нам требуются, так что мы должны опираться лишь на исторические факты. До определенной степени продвинуться к своей цели нам поможет тщательный отбор примеров и, кроме того, статистический контроль всех других элементов, которые могут оказаться значимыми. Проблема в том, что мы иногда не знаем, какие это элементы, и даже если знаем, то у нас подчас нет никакой возможности измерить их влияние.
Другим потенциальным решением проблемы был бы подбор ситуаций, в которых институты насаждались извне и, таким образом, появление того или иного конкретного института не зависело от изначальных характеристик территории. Именно такой подход мы используем в этой статье. Мы сравниваем системы земельного налогообложения, введенные в разных частях Индии британской колониальной администрацией, и доказываем, что различия в этих системах никак не связаны с какой-либо конкретной особенностью областей, где они насаждались. Наоборот, исторические свидетельства демонстрируют, что выбор системы для конкретного региона был обусловлен идеологией, господствовавшей в метрополии в период, когда эти земли оказались под политическим контролем Британии, а также индивидуальными позициями и относительным политическим весом отдельных колониальных чиновников. Кроме того, поскольку мы сравниваем различные регионы внутри Британской Индии, у изучаемых территорий есть много общих черт: само собой, все они представляют собой части колониальной державы, но вдобавок у них много сходства в политическом, административном и правовом устройстве — как в колониальные времена, так и сегодня.
Используя термины «системы земельного налогообложения» (land revenue systems) или «системы землепользования» (land tenure systems), мы подразумеваем под ними механизмы британского колониального управления, введенные для сбора налога с земледельцев. В первом приближении все сельскохозяйственные земли Британской Индии относились к одному из трех различных типов землепользования: «феодальному» — заминдари (zamindari) или мальгузари (malguzari), индивидуальному — райятвари (raiyatwari) или общинному — махалвари (mahalwari). В «феодальной» системе британская администрация делегировала полномочия по взиманию налога заминдарам — наследственным держателям земли, под управлением которых находились обширные земельные угодья (верховным собственником земли при этом оставались британские колониальные власти). В общинной системе обязанность сбора налога была возложена на деревенский общинный орган управления, состоявший из нескольких человек. Наконец, в рамках индивидуальной системы британцы собирали земельный налог непосредственно с крестьян-землепользователей. Карта 6.1 иллюстрирует географическое распределение этих систем.
Карта 6.1. Феодальное, индивидуальное и общинное землепользование в Британской Индии (публикуется с разрешения «TYPEA» / Peter Amirault, www.typea.com)
Главный вопрос нашего исследования таков: отличалось ли развитие регионов с «феодальным» типом землепользования от развития регионов, в которых практиковались остальные два типа? Мы отвечаем на него, сравнивая ситуацию в этих двух видах регионов в постколониальный период, то есть более чем через сто лет после введения земельно-налоговых систем[293]. Собственно говоря, эта структура налогообложения фактически была отменена в начале 1950-х годов наряду со многими другими пережитками колониального господства, и сегодня сельскохозяйственные доходы в Индии налогом почти не облагаются. Тем не менее различия в системах землепользования в прошлом могли стать причиной серьезной неравномерности в сегодняшнем развитии регионов. Это предположение мы и рассматриваем в данной статье. Таким образом, наша работа по жанру похожа на сравнительное исследование стран Нового Света, проведенное Стэнли Энгерманом и Кеннетом Соколоффом. В ходе этого исследования Энгерман и Соколофф обнаружили, что разница в изначальных уровнях социального неравенства, обусловленного конкретными институциональными механизмами, заставила эти страны пойти по очень разным путям развития. В частности, для территорий, на которых наблюдался серьезный уровень неравенства, как правило, характерен меньший объем инвестиций в общественное образование и другие элементы инфраструктуры[294].
Наши результаты также оказались в духе выводов Энгермана и Соколоффа. Регионы Индии, исторически находившиеся под контролем крупных помещиков (и, следовательно, характеризовавшиеся значительно более высоким уровнем земельного неравенства), как правило, даже в конце 1991 года демонстрировали более низкий уровень инвестиций в развитие школ, электрификацию и строительство дорог с твердым покрытием. В другой нашей работе на смежную тему мы также зафиксировали тот факт, что после обретения независимости внедрение новых сельскохозяйственных технологий в тех регионах, где ранее господствовал «феодальный» тип землевладения, происходило гораздо медленнее, и сейчас в этих областях продуктивность сельского хозяйства более низкая — при том что изначально эти земли были более плодородными и в колониальную эпоху имели более высокие показатели производительности[295].
Энгерман и Соколофф предполагают, что недостаток инвестиций связан с опасениями местных элит о том, что развитие инфраструктуры может в конце концов подорвать их авторитет. Исследователи демонстрируют, что в регионах с более сильным социальным неравенством избирательным правом изначально обладала меньшая доля населения и что расширение этого права там произошло позже. В частности, в сообществах, отличавшихся сильным неравенством, для получения права голоса, как правило, требовалась грамотность, что значительно уменьшало желание элиты поддерживать распространение всеобщего образования. Таким образом, былые очаги социального неравенства продолжают оказывать значительный долгосрочный эффект на дальнейшее развитие этих регионов, поскольку ими обусловлены особенности политической системы и паттерн распространения демократии[296].
В данной статье мы рассматриваем вопрос, может ли гипотеза о том, что элиты захватили полный контроль над властью, объяснить наблюдаемые нами различия между теми регионами, в которых господствовал «феодальный» тип землепользования (заминдари), и остальными. Поскольку современные требования к избирателям одинаковы на всей территории постколониальной Индии, в этом отношении мы никаких расхождений ожидать не можем. Однако возможно, что
