— Я хочу детектива первого класса, — усмехнулся Браун.
— Дай ему детектива первого, — сказал Мейер Карелле.
— На, держи, — сказал Карелла.
— Так вот, она… — начал Мейер.
— Кто? — спросил Клинг. — Квадрадо или Андерсон?
— Андерсон. Она приезжает на территорию восемьдесят седьмого каждое воскресенье, после того как покупает деликатесы у Коэна, и прыгает в постель к Лопесу…
— Ну, наверняка мы этого не знаем, — заметил Карелла.
— Да не важно, спала она с ним или нет, — сказал Клинг. — Важно то…
— Важно то, что она приезжала сюда, чтобы продать ему кокс, — подхватил Мейер. — Ты думаешь, я не понимаю, что важно?
— О чем ее бойфренд не знал, — сказал Карелла.
— Ее бойфренд не знает, где у него задница, а где локоть, — сказал Браун. — Он был уверен, что она на полную катушку задействована в ледяной афере, так ведь?
— Да, — сказал Карелла.
— Натравил вас не на ту дичь, — сказал Браун.
— Не важно, что он знал, а чего не знал, — сказал Клинг. — Нам известно, что она приезжала сюда, чтобы продавать кокаин.
— Поваляться на сене, и при этом еще сбыть унцию кокаина, — сказал Мейер. — Хороший способ провести воскресный денек.
— Странно, что он ничего об этом не знал, — сказал Карелла.
— О ком мы теперь говорим? — спросил Клинг.
— О Муре, ее парне.
— Не знал, что она трахалась с Лопесом?
— И приезжала сюда продавать кокс. Об этом-то она могла ему сказать, вам не кажется?
— Да, но она этого не сделала.
— Если он нам не врал.
— Тогда зачем ему было врать про лед? — спросил Клинг.
— Может, он не врал, просто ошибался, — сказал Браун. — Может, он думал, что она на самом деле занимается теми билетами на регулярной основе.
— Сделка была разовая, — сказал Карелла. — Как он мог этого не знать? Он практически жил вместе с ней.
— Это уже две вещи, о которых он не знал, — сказал Мейер.
— О том, что она ездила продавать кокаин, — сказал Клинг, — и о том, что она занималась льдом только один раз.
— Три, если считать ее забавы с Лопесом.
— Кроме того, он даже не знал, что она сама нюхала.
— Сказал, что она только покуривала травку.
— Практически живет с девушкой — и не знает, что она нюхает кокс.
— И приторговывает им.
— Я все вспоминаю, что у одной из жертв в сейфе лежало триста тысяч долларов, — сказал Браун.
— Опять он со своим сейфом, — сказал Мейер.
— Ты думаешь о том, что такие деньги можно получить с продажи кокаина, я прав? — спросил Клинг.
— Я думаю о человеке, который имел столько денег до того, как передать их Эдельману. И да, я думаю о том, что кокаин фигурирует в этом деле и что такие деньги приносит кокаин.
— Но не в маленькой торговле Андерсон, — сказал Мейер.
— Насколько нам известно, — сказал Карелла.
— У нас нет оснований подозревать большее, — сказал Мейер. — Если только…
— Да?
— Нет, ничего. Просто вспомнил…
— Что?
— Он сказал, что они редко проводили воскресенье вместе, так? В течение дня, я имею в виду. Он сказал, что она всегда была занята по воскресеньям.
— Кто сказал? — спросил Браун.
— Мур. Бойфренд.
— И что это значит?
— А чем занята? — спросил Мейер.
— Покупки в гастрономе, — напомнил Клинг.
— И секс с Лопесом.
— И продажа ему горстки конфеток для носа.
— И это занимало ее на целый день, да? — сказал Мейер.
— Могло занять, — сказал Браун. — Один Лопес мог занять девушку на целый день.
— Дело в том, — сказал Мейер, — что если бы она была так чертовски занята все воскресенье…
— Да? — сказал Карелла.
— То что, черт возьми, она делала все это время? Она записывает «Д. К.» в ежедневнике на каждое воскресенье, но разве это так важно, чтобы отмечать в расписании? Что она едет прикупить вкусностей? У Коэна потрясающие продукты, я не спорю, но обязательно ли писать это в ежедневнике?
— Стив, она все записывала в ежедневник. Визиты к психоаналитику, звонки матери Мура в Майами, танцклассы, встречи с агентом… Почему бы ей не записать и гастроном?
— Тогда почему бы ей просто не написать «Коэн» или «продукты»? Почему она писала инициалы гастронома?
— Почему? — спросил Браун.
— Я не знаю почему. Я спрашиваю.
— Мур сказал, что инициалы означают «Деликатесы Коэна».
— Но Мур много чего не знает, так ведь? — сказал Клинг.
— Сначала он говорит нам, что она только курила травку, потом — что она вовлечена в ледяную аферу Картера, потом — что ездила к Коэну каждое воскресенье…
— Слишком занят, чтобы проверять ее перемещения.
— Слишком занят учебой.
— Слишком занят взвешиванием сердец и почек.
— Занят-занят.
— Все заняты.
— Но чем конкретно? — сказал Браун.
— По воскресеньям, ты имеешь в виду?
— Девушка. По воскресеньям.
— Гастроном, кокаин, — сказал Клинг, пожимая плечами.
— И секс с Лопесом.
— У Мура нет причин лгать, — сказал Мейер. — Он, вероятно, просто ошибался.
— Тем не менее, — сказал Карелла, — они были близки.
— Очень близки.
— Она даже звонила его матери каждую неделю.
— Милой богатой вдове в Майами.
— Почему же, если они были так близки, он так заблуждался?
— Да. Он должен был хотя бы догадываться.
— Майами, ты сказал? — спросил Браун.
— Что?
— Его мать живет в Майами?
— Да.
— Майами, — повторил Браун.
— Что — Майами?
— Я все думаю про триста кусков в сейфе.
— Забудь ты о своем сейфе хоть на минуту!
— Но только предположи… — сказал Браун.
— Что предположить?
— Что триста кусков — кокаиновые деньги.
— Слишком большая натяжка.
— Не в случае, когда мы имеем дело с двумя жертвами, связанными с кокаином.
— Хорошо, предположим, деньги кокаиновые. И что?
— А что вы думаете, когда слышите о Майами?
Трое детективов озадаченно посмотрели на него.
— Ну конечно! — сказал Мейер.
— Слишком большая натяжка, — сказал Клинг.
— Нет, постой, — сказал Карелла. — Просто потому, что его мать живет в Майами…
— Это не означает…
— Он даже не латинос, — сказал Мейер. — Если бы он поехал туда, желая купить кокаин…
— И потом, на что? — спросил Клинг. — В сейфе было триста тысяч. Чтобы поднять такие деньги здесь, ему нужна была по крайней мере половина этой суммы на покупку в Майами.
— У него недавно умер отец, — сказал Карелла.
— Когда? — спросил Браун.
— В прошлом июне. Мур сказал нам, что отец оставил ему наследство, достаточное для того, чтобы открыть свою практику, когда получит диплом.
— Сколько он унаследовал? — спросил Клинг. — Помните, с какими цифрами мы имеем дело. Триста кусков наличными.
— Ерунда, — сказал Мейер и покачал головой. — Только потому, что мать Мура живет в Майами, мы решаем, что он поехал туда и потратил все, что отец ему оставил…
— А что такого? — сказал Браун. — По-моему, чертовски хорошая версия.
— Купил там сколько-то кокса… — сказал Карелла.
— Много кокса, — сказал Браун. — Достаточно, чтобы заработать триста кусков.
— Которые оказались в сейфе Эдельмана.
— Он купил у Эдельмана бриллианты…
— Нет записи о сделке.
— Зачем им какие-то записи? Мур отмывает деньги, обменивая их на алмазы, а Эдельман отмывает наличные деньги, покупая недвижимость в Европе.
— Очень мило, — сказал Мейер. — Если вы верите в сказки.
— А что не так? — спросил Карелла.
— Во-первых, мы даже не знаем, сколько парень получил в наследство. Скорее, десять или двадцать тысяч долларов. Если не меньше. Далее, как студент-медик мог подобраться к колумбийским наркобаронам в Майами, совершить такую крупную сделку и уйти живым?
— Это возможно, — сказал Карелла.
— Все возможно, — кивнул Мейер. — И солнце может светить в полночь, почему нет? Еще
