– Шарль!
– Да, месье?
– Будьте добры, вызовите кеб для сержанта. И особенно постарайтесь, чтобы это был Фрэнсис.
– Будет исполнено, месье. Ваш знакомый кебмен обычно дежурит на перекрёстке, – поклонился дворецкий, исчезая так незаметно, словно бы растворяясь в воздухе.
Я и не подозревал, что он так умеет. Вот бы мне научиться, аж слёзы навернулись от зависти.
– Майкл?
– Да, сэр. – Я мгновенно вернулся к реальности.
– Насколько хорошо ты разбираешься в пиротехнике? Нам нужен небольшой, компактный, но зрелищный взрыв.
– В мастерской есть ящик с петардами, – почесав в затылке, вспомнил я. – Написано «хранить до Рождества», но если вы…
– Можешь вскрыть, – великодушно разрешил месье Ренар. – Сделай короткий фитиль, горение не больше минуты, иначе всё будет выглядеть слишком гладко.
– Могу поставить реле и задать время. Потом сработает электрозаряд, и – бумс!!! А зачем?
– Ради спасения нашего боевого товарища. Ты ведь тоже беспокоишься о судьбе сержанта и не хотел бы присутствовать на его похоронах?
– Так вроде никто пока не умер, только отравился, – начал было я, прежде чем догадался сменить тон. – Разумеется, сэр! Я даже удивлён вашему вопросу, сэр! Сержант Гавкинс дорог мне, как родной дядя, которого у меня никогда не было, но если бы был, сэр, то я бы всё равно ставил сержанта на первое место!
– Витиевато, сбивчиво, но по теме, – одобрительно улыбнулся Лис. – О, да ты ещё тут?
– Нет, я уже там!
Фактически меньше чем через минуту я действительно в поте лица своего трудился в лаборатории. Общая идея моего учителя была понятна: мы должны инсценировать «трагическую гибель» добермана, не дожидаясь, пока неизвестные преступники подсыпят ему яд.
И пускай летальный исход для жертвы не является целью этих «отравителей», но даже и демонстративное смахивание с шахматной доски некоторых значимых фигур Скотленд-Ярда могло бы привести к непредсказуемым последствиям. Тут речь о внутренней политике, это сложная вещь…
Если допустить, что инспектор Хаггерт лежит в больнице и лучшие врачи Лондона борются за его жизнь, то кто посмеет после такого показательного акта не исполнить волю авторов таинственных записок. Страх – вот первое оружие шантажа и террора!
Как вы понимаете, в юные годы я был не чужд определённой патетики.
Итогом почти часа моих трудов стала вполне себе сносная и относительно безопасная бомба. Я бы, возможно, справился быстрее, но первый образец взорвался прямо в лаборатории, оставив чёрное пятно на потолке и напрочь сбрив мне брови.
Исправив технические недочёты, мне удалось получить куда более управляемый вариант. Когда он был представлен мистеру Лису, тот внимательно всё проверил и признал, что я сумел справиться с непростой задачей.
– Но на благодарность Гавкинса, между нами, особо не рассчитывай. Устав британской полиции не знает слова «спасибо» и уж тем более «услуга за услугу». Однако, не защитив его, мы не спасём инспектора.
– Это я понимаю, сэр.
– Отлично. Нам остаётся надеяться, что Фрэнсис ездит крайне аккуратно и наверняка остановится на перекрёстке пропустить прохожих.
– А… разве нельзя как-нибудь его предупредить?
– Можно, но опасно, – вздохнул мой наставник, почёсывая нос. – Если за Гавкинсом следят, в чём я уверен, то любая, твоя, моя или чья-то ещё, попытка пошептаться с кебменом будет замечена и принята к сведению. Придётся рискнуть.
– Жизнью вашего друга, сэр?
– Я тебя умоляю! Фрэнсис здоровый жеребец, что ему сделается?!
На самом деле в голосе месье Ренара всё-таки чувствовались некоторые нотки беспокойства, которые он неуверенно пытался скрыть. С этической точки зрения то, что он легко позволял своим друзьям рисковать собой, было несомненным минусом в его поведении. Но ведь и он так же безответственно сам рисковал ради них собственной жизнью.
Образно выражаясь, Ренар был тем генералом, что идёт в бой впереди своих солдат. И, кто бы что ни думал, ему верили, за ним шли.
Когда получивший все инструкции, с бомбой и банкой краски за пазухой, сержант Гавкинс покинул наш дом и сел в кеб, мы все навострили уши. Громыхнуло минут через пять-шесть, улицу озарило фейерверками, раздался свист констеблей, и общая шумиха начала набирать обороты.
– Все сидим тут, – жёстко приказал мой учитель. – Если всё прошло, как планировалось, мы узнаем об этом из газет. Если же Гавкинс сглупил и подорвал сам себя, то я назову его самым тупым псом Британской империи! И потребую, чтобы именно эти слова были выбиты на его надгробном камне. Шарль, не забудьте подать мне утренние газеты к завтраку.
В такие моменты я буквально поражался его чёрствости и бездушию, но Лис был неумолим. Меня отправили спать, в доме погас свет, и, наверное, ещё никогда я так страстно не желал, чтобы утро наступило быстрее! А лучший способ этого достичь несложен, надо просто уснуть. Что я и сделал…
Сны были размытые и незапоминающиеся, так что мне вам даже и рассказать нечего.
Вскочил как по часам, в семь утра, привёл себя в порядок, а когда спустился вниз, старый дворецкий как раз накрывал ранний завтрак для моего учителя. Месье Ренар был в прекрасном расположении духа, он улыбался и подкручивал усы.
– Присоединяйся, мальчик мой, пока омлет не остыл. – Широким жестом он пригласил меня за стол. – Думается, в ближайшее время нас ожидают хорошие новости.
Примерно часа через два утренние газеты доказали его правоту. Мы все смогли наконец-то спокойно вздохнуть. Лис попросил меня прочитать заметку.
– «Ужасное преступление! Кошмарные подробности! При въезде на Тауэрский мост, на перекрёстке, взорвался паровой кеб! Страшной силы поток пламени прорвал крышу, напугав кебмена и прохожих! – с выражением начал я. – Подоспевшая полиция в клубах дыма выяснила, что в кебе ехал сотрудник Скотленд-Ярда, известный герой города сержант Гавкинс! Увы, от него осталась лишь горстка пепла, лужа крови и форменные ботинки! Это ужасное, дикое, бесчеловечное злодеяние не останется безнаказанным, как заявили нам в Скотленд-Ярде!»
Месье Ренар удовлетворённо похлопал в ладоши.
– Сэр, тут продолжение, – я вежливо прокашлялся, – читаю: «Как удалось выяснить редакции, взорванным кебом управлял выходец из России. Напрашивается вопрос: а случайно ли это? Не думаем. Наверняка именно он и причастен к этому ужасному преступлению, тайно изготовив бомбу, убившую нашего дорогого, всеми любимого сержанта, а взорвал в своём кебе, чтобы отвести от себя подозрения. Почему? Потому что больше некому, а эти русские жеребцы способны на всё! Куда только смотрит британский парламент?!»
– Шарль, откупорите бутылку шабли, у меня есть повод отпраздновать наш маленький успех. Ну и яблочный сок для Майкла, он тоже очень старался, и без его помощи вряд ли бы это дело имело такой успех!
– Сию минуту, месье.
Впрочем, должен признать, что так называемое празднование было весьма коротким. Мой учитель лишь пригубил бокал белого вина, благосклонно кивнул мне и с головой ушёл в изучение двух оставленных сержантом записок.
– Что скажешь, мой мальчик? – спустя полчаса-час спросил он, зевая и откидываясь в кресле.
– Больше всего
