Зурко шмыгнула носом.
– Все равно не надо было идти, – сказала Мария, чуть помедлив. – Далась мне книжка эта…
– Маша, – произнес я, стараясь придать металлических ноток своему голосу. – Знаешь, что я тебе скажу? Александр не из-за тебя пошел с нами. – Я улыбнулся, увидев широко раскрытые глаза девушки, и продолжил. – Я сразу заметил по его глазам, что он с нами идти хочет. Но не мог найти повода. А тут ты сама его дала, со своей книжкой. Если бы не ты, придумал бы еще что-нибудь. Хотя бы просто пойти, соседей проведать…
Врал ли я сейчас про Александра? Честно, сам не знаю. Наверное, лишь немного приукрасил правду. Ведь видел же я что-то эдакое на станции…
– Но! – возмутилась было Маша, но осеклась и замолчала, крепко задумавшись.
Я отпустил ее и перевел взгляд на Василия. Тот сидел, не отрывая взгляда от нашей попутчицы.
– А ты за дело получил, друг, – сказал я ему. – Девушка и так в шоке, а ты ее еще больше напугал. Она тебя знает всего ничего, а ты уже обниматься лезешь…
– Прости, – произнесла девушка, повернувшись к Васе. – И вообще, вы меня тоже простите. Мало вам своих забот, а тут еще и я, со своими истериками…
– Ничего, – успокоил ее я. – Нам всем сегодня пришлось очень тяжело. Да и все мы люди, сочувствовать еще не разучились, – с этими словами я вновь покосился на Баха, который уже давно отвернулся и, похоже, снова заснул. – Главное, ты запомни, Маш, мы все сейчас в одной лодке. Все мы тут чужие, и все почти ничего не знаем о здешних порядках, о людях… И поэтому нам лучше держаться вместе.
Вася согласно кивал, да так энергично, что я стал опасаться, не оторвется ли у него голова.
– И ни в коем случае не думай, что ты нам на шею села, – продолжил я. – Без тебя нам бы на Тимирязевке туго пришлось. Да и стреляешь ты здорово. Так что тебя можно запросто считать еще одним боевым товарищем. И ты считай так же.
Девушка благодарно улыбнулась, и я протянул ей нетронутую банку тушенки.
– Ешь. И не вздумай отказываться.
Мария принялась за еду, и я облегченно вздохнул. Кажется, она успокоилась. Остается только позавидовать ее стальному характеру. А Сашку действительно очень жалко…
– И запомни, – сказал я, когда мяса в банке больше не осталось. – Что бы ни случилось, мы вернем тебя домой. Обязательно.
– Заткнитесь! – вдруг прорычал Бах. – И ложитесь уже! Я вас завтра не потащу на плечах, ясно? И, сев на полу, добавил: – Я стою на часах!
Впервые за все время знакомства с бородачом я был ему благодарен. Спать хотелось просто жутко. Я лег на матрас, чувствуя, как ноет все тело и как голова наливается свинцом. Подумать только, сколько всего мы пережили всего за один день! И бегали, и стреляли, и много километров протопали… Зато цель теперь близко. Завтра мы попадем на Ганзу и достанем этот чертов антирад. Чего бы нам это ни стоило.
С этой мыслью я провалился в сон.
Глава 10. Сделка
Автомат в моих руках палил и палил, выпуская все новые порции свинца. Стрелял сам по себе, хотя я даже не жал на спусковой крючок. Сатанисты выли нечеловеческими голосами и умирали целыми толпами. Но, даже будучи всего в паре шагов от них, я не мог разглядеть их лиц. Наконец, все враги остались лежать на залитой кровью платформе, и можно не спеша рассмотреть их получше. Я вглядывался – и холодел от ужаса, видя изрешеченных пулями Марию и Баха, Васю и Александра. Все до единого погибшие мне были знакомы. Среди гор трупов лежали и земляки-митинцы, и савеловцы, и даже мои давным-давно пропавшие родители…
В этот момент я вздрагивал и просыпался. Но стоило мне закрыть глаза, как кошмар повторялся. Снова возникала перекопанная Тимирязевская, и снова начиналась пальба. Я пытался бежать, но снова и снова попадал в это дьявольское логово. В конце концов я плюнул и решил не спать вовсе. Постоял пару часов на вахте, но когда меня сменил Василий, то я не смог побороть усталость…
Немудрено, что на следующий день я встал усталый и разбитый донельзя. Впрочем, и остальные выглядели не лучше. Хорошо хоть, нам дали нормально отоспаться – из палатки мы выползли ближе к середине дня.
Аборигены смотрели на нас, будто мы с Луны свалились, не иначе. А пока мы шли в столовую, успели услышать пару восхищенных высказываний в адрес Марии. Были бы они произнесены не такими противными голосами и не так похабно, было бы вообще замечательно…
Внутри средних размеров палатки сидел и наш недавний знакомый – Эдуард Сорокин. Увидев нас, он сразу же оживился и пригласил за свой стол. Когда мы, переглянувшись, заняли места за видавшей виды длинной деревянной столешницей, комендант распорядился, чтобы нам всем принесли похлебки.
– За мой счет, – пояснил Сорокин. И добавил: – Мне не жалко угостить земляков. И такую милую девушку.
Но насупленная рожа Баха, вопросительный взгляд Марии и моя настороженность прямо намекали ему – не верим! Оглядев нас еще раз, комендант внезапно хмыкнул.
– Ой, да расслабьтесь вы. Никаких подлянок здесь нет. У вас впереди еще трудный путь, так что лучше поберегите патроны.
– Остался всего-то один перегон, – ответил я, разряжая обстановку. – Мне кажется, самое сложное уже позади.
– Если бы, – вздохнул Эдуард Алексеевич. – Я, конечно, понимаю, сатанюги – те еще падлы, но… – Тут Сорокин замолк, быстро огляделся по сторонам, затем наклонился и произнес вполголоса: – Но от них хотя бы знаешь, чего ждать. В отличие от ганзейцев. Это те еще змеи…
– Что, все так плохо? – уточнил я.
– На самом деле, не слишком, – произнес комендант. – Но они считают себя элитой метро, а на остальных смотрят как на дерьмо, не к столу сказано. Так что готовьтесь к презрительным взглядам, насмешкам и оскорблениям.
Я мрачно кивнул, а Бах тихо прорычал нечто невразумительное. Я недовольно покосился на бородача.
– Только не вздумай на этот раз лезть в драку, – предупредил я его.
Бах в ответ помотал головой. Но что это означало, «отстань» или «ладно», я так и не понял. В это время принесли похлебку в жестяных плошках. Сорокин тут же начал хлебать горячее варево. Глядя на него, наша компания тоже, сначала с осторожностью, затем все смелее принялась за еду. Стоит отдать должное, похлебка отменная. Кроме грибов там еще было мясо. Что-то знакомое, но почти забытое за давностью лет… Свинина, что ли? Точно. Жаль, ее совсем немного. Зато хоть грибов не пожалели.
– Помню, рассказывали нам, что на Ганзе лучше всех живут, – сказал Вася.
– Лучше-то лучше, – усмехнулся Эдуард Алексеевич, – из-за этого другие живут хуже. Говорят, на их станциях красиво. Вот только
