Шалыгин смотрел в микроскоп на пробы, взятые у Сорочкина, а над главврачом нависал полковник и теребил его.
– Ветрянка?
– Да откуда я знаю. Сейчас разберемся. Не может у него быть никакой ветрянки! Этому долбодятлу… виноват, профессору, ему уже под сорок, и он весь насквозь проверенный, вот же медицинская карта!
– Но по симптомам это ветрянка такая?
– Да, конечно.
– Откуда?!
– Да откуда же я знаю!
– Но это ветрянка?
– Похоже.
– Но карантин! У нас же такой-растакой карантин!
– Да, блин! Карантин! Да!!! Ветрянка!!! Не знаю!!! – заорал Шалыгин. – Как он ее подцепил?! Где?! Откуда он вообще такой взялся?! Кто его пустил в экспедицию?! Понабрали черт знает кого, а я – отвечай! А кто у меня вирусолога отнял?! Какая сволочь вирусолога сократила?! Чего я тут сейчас… Как первоклассник… Гляжу на это дерьмо и не знаю, что с ним делать!
Услыхав, как добрейший главврач кричит в полный голос, полковник вдруг успокоился.
– То есть это такая ветрянка, – сказал он.
– Такая-растакая, да, – буркнул Шалыгин, отдуваясь. – Микроскоп пишет, что предварительно варицелла-зостер, она самая. Полное заключение будет позже, когда я прогоню эту дрянь через тесты. И мне нужна ваша санкция на отправку данных в Москву. Мне вообще нужна ваша санкция на весь комплекс мероприятий по биологической угрозе. И понадобится ДС. Много.
– А вдруг она такая местная ветрянка? – не унимался Газин. – Совсем как наша, но – отсюда? Действительно, с юга привезли ее…
– Вряд ли. Симптомы очень яркие, их не забудешь, но Гена не помнит ничего подобного.
– Ну, Гена… Может, раньше болели.
– Да какая разница? Важно только одно – что у ныне живущих поколений точно нет иммунитета против этой дряни!
– Разница – большая, – сказал полковник со значением. – Такая большая, у-у…
– Не знаю, почему это важно, и не хочу вас расстраивать, но я лично очень сомневаюсь, что вирус местный. Даже если это южная специфика – ее двадцать раз успели бы занести в столицу. А от Гены не надо отмахиваться. Гена – очень надежный источник. Если рядовой абориген чего-то не помнит, значит, этого не было лет двести. Если вождь – то минимум пятьсот. Тут вождями становились те, у кого «память предков» самая долгая. Гена обещал спросить у шаманов, вдруг они что-то знают. Он позвонит. Но я бы не надеялся…
Газин фыркнул. Командир принципиально не верит в мистику, а «память предков» для него чистая мистика и ничего больше. И шаманов полковник не жалует. Признает, что они достигли известных успехов в санитарии и хирургии, но вот эти их бубны, заговоры и благовония… То ли дело земные врачи, особенно если погоны носят и умеют хотя бы в принципе ходить строем.
– Погоди! Но если Сорочкин такой-разэтакий подхватил ветрянку дома и протащил через карантин – чего он тогда еще на корабле не заболел?
– Не знаю! Может, из-за гибернации. Хотя…
Шалыгин уставился в потолок.
– Вот не знаю, и все, – сказал он наконец. – Спячка могла повлиять. А могла не повлиять. Инкубационный период не мог быть меньше десяти дней… Загадка, в общем.
– Дай посмотреть, – Газин отодвинул доктора и уставился в микроскоп. – Ва-ри-цел-ла… – прочел он. – М-да… Такая варицелла.
– Похожа? – съязвил Шалыгин.
– Похожа, – на полном серьезе отозвался полковник. – И что будем делать, если это наше дерьмо?
– Да наплевать, чье дерьмо! Разгребать все равно нам!
– Разгребать – это понятно… – Газин с некоторым усилием оторвался от микроскопа.
На записи не видно, но если верить доктору Маге, у полковника был такой взгляд, что стало боязно за судьбу варицеллы на предметном стекле. Не сдохла ли она там с перепугу. Шалыгин, уж на что большой мужчина и главный врач – и тот поежился.
– Ну что, товарищи, примите мои такие-растакие поздравления. Как говорится – прилетели! И чем это нам грозит?
– Нам – вряд ли вообще грозит, – сказал Шалыгин. – Если ветрянка земная, у нас иммунитет. Кто в детстве переболел, кто привитый, но все защищены. Что за феномен у Сорочкина, разберемся. Когда разберемся, я дам точный прогноз для экспедиции. А вот городу в любом случае… Скучно не будет. Понимаете, вирус варицелла-зостер сам по себе нестойкий, боится ультрафиолета, на открытом воздухе живет недолго, особенно в жару. Десять минут, и он спекся. Но вы же знаете, какая жизнь в столице. Там по домам не прячутся, всюду толпа и базар. А у ветрянки уникальная, стопроцентная контагиозность. Да-да, перевожу на русский: на тебя подышали – ты готов. Чтобы с гарантией заразить населенный пункт, где ни у кого нет иммунитета, трудно придумать что-то лучше ветряной оспы. Или хуже, это как посмотреть. Мы, конечно, должны объяснить местным, что бояться нечего, болезнь неприятная, но не опасная…
– А точно не опасная?
– Если пойдет без осложнений, дети выживут. Взрослым придется туго, но я посмотрел, смертность при ветрянке – один на шестьдесят тысяч. Ерунда. Другой разговор, что болеют взрослые тяжело, а тут еще скученность… Я прогнозирую очень нервозную обстановку, мягко говоря.
– Ты понимаешь, что это диверсия?!
Шалыгин машинально оглянулся в сторону изолятора, где лежал Сорочкин.
– В каком смысле?
– В прямом! Видел когда-нибудь, как я хватаюсь за голову? – спросил Газин. – Погоди.
Он снял фуражку, дал ее подержать Шалыгину и схватился за голову обеими руками.
– Какая-то такая хитрая сволочь!.. – рявкнул он. – Прислала сюда идеальную заразу против наших папуасов! И все можно свалить на русских! Сами привезли! И не докажешь ничего!
Шалыгин зачем-то снова оглянулся на изолятор.
– Ну диверсия… А нам от этого легче?
– Нет. – Газин забрал у доктора фуражку. – Действительно, какая разница, из-за чего Тунгус скажет… Большое горячее спасибо! Может, будет не очень больно.
– Но… мы ведь поможем городу. Всем, что в наших силах. Надо объяснить вождю. Попросите советника Русакова, он справится.
– Русаков может хоть расцеловать Тунгуса во всю его такую черную задницу! Но если в городе свалится разом хотя бы человек двести, никакие такие-сякие объяснения не помогут! Разъяренные папуасы явятся на базу – и спросят! На это и рассчитывал тот, кто подкинул нам подарочек!
– М-да… – только и сказал Шалыгин.
– Короче, я понял, – сказал Газин. – Нужна вакцина для местных, или есть такая неслабая вероятность, что наши добрые отношения испортятся. Знаешь, как вакцину делают?
– Знаю, конечно, но…
– Делай! – бросил Газин и повернулся, чтобы уходить.
– Э-э… Минуточку!
– Санкцию я тебе даю на всё, сейчас Мальцев приказ напишет. А ты отправляй что надо в Москву – и давай вакцину. От меня любая помощь. Вообще любая.
– Не хочу вас расстраивать… Но это невозможно.
– Ты же сказал, что знаешь.
– Да в том-то и беда. В наших условиях подготовка вакцины займет долгие годы. Придется работать дедовским способом. Вирус надо многократно пассировать – то есть прогнать его через живые ткани, постепенно ослабляя. К этому моменту тут все успеют переболеть. Быстро разработать вакцину может только Земля. Слава богу, у нас теперь
