— Говорят, там будут самые завидные холостяки королевства, — толкая меня в спину, шептались сплетницы.
Получив очередной раз локтем между лопаток, я недовольно зыркнула через плечо. На вид девчонкам едва исполнилось по шестнадцать.
— Образование сначала надо получить и карьеру построить, — фыркнула я, — иначе придется какому-нибудь тирану всю жизнь приносить розовые домашние туфли.
Ученицы уставились на меня, как на сумасшедшую.
— Почему розовые? — вдруг полюбопытствовала Фэйр, заставив меня на некоторое время задуматься.
— Хороший вопрос, — наконец вымолвила я, не найдя ответа.
Все же мы добрались до кассы, и мне в руки легла совсем новенькая, пахнущая типографской краской и ею же пачкающая пальцы книжка с золотой короной, выдавленной на черной обложке.
— Святые угодники, тоже мне карьеристка, — хмыкнула Фэйр, любовным романам предпочитавшая страшные сказки. — У тебя столько блаженства на лице, как будто ты сама за прекрасного принца замуж вышла.
— Молчи, женщина, — счастливо вздохнула я, — и не порть величие момента!
Вместе с томиком мне вручили бумажку с номером, и, хотя подруга яростно сопротивлялась, мы дождались розыгрыша. Книги закончились ровно через полчаса. Половина покупательниц, оставшись несолоно хлебавши, была выпровожена из лавки на улицу, следить за лотереей через витрины, а мы, счастливые обладательницы продолжения «Золушки», с придыханием следили, как осоловелый от толпы, жары и густых женских благовоний продавец хорошенько встряхнул черную коробку с номерами.
— Итак, разыгрывается приглашение на бал на две персоны, — вымолвил он с таким видом, словно объявлял о смерти любимого дракона. Без особого пиетета сунул руку в коробку, вытащил бумажку и объявил в выжидательной тишине: — Номер сорок пять.
Лавка заполнилась разочарованными шепотками, а я принялась хлопать себя по карманам, пытаясь найти номерок. Он исчез.
— Номер сорок пять! — повторил продавец, вытягивая шею и пытаясь разглядеть счастливую обладательницу приглашения.
— Фэйр, я потеряла номер! — чувствуя, как покрываюсь липким потом, пробормотала я. — Похоже, выпал…
Мы посмотрели на затоптанный грязный пол. Оказалось, что бумажка прилипла к подошве ботинка Фэйр.
— Извини, — поморщилась она и, отковыряв номерок, показала мне: — Ты, похоже, выиграла, подруга.
— Ладно, раз номер сорок пять ушла, то…
— Здесь! — завопила я, как ужаленная подпрыгивая на месте. — Вот номер сорок пять!
Лавка наполнилась завистливыми вздохами. Бумаженцию с полукруглым следом от подошвы мне поменяли на белый конверт. Внутри лежало приглашение на бал «Великолепная Золушка» для двух персон.
— Не косись в мою сторону, на пляски не пойду! — моментально отказалась Фэйр от сомнительной чести участвовать в танцульках аристократов.
— Розыгрыш окончен! — С явным облегчением продавец обтер платком взмокший лоб.
— Тетенька, — одна из учениц, отчитанных за легкомысленность, — говоришь карьеру строить, а сама вон как обрадовалась, что к женихам богатым попадешь.
— Какая я вам тетенька? — оскорбилась я и менторским тоном пояснила: — Мне всего-то двадцать два, но я получила образование и сейчас строю…
— Даже ворчит, как старуха, — переглянулись девчонки и, вздернув носы, с гордым видом покинули лавку.
Нам пришлось задержаться, чтобы оставить адрес для организаторов и номер личной грамоты. Потом на глаза попался новый роман братьев Гриммальди «Запутанная история Рапунцель». Только руки, словно заговоренные, потянулись к томику, как Фэйр ощутимо пихнула меня локтем в ребра:
— Слушай, надо убираться отсюда, а то на нас нехорошо посматривают. Не хочу оказаться избитой любовным романом из-за дурацкого приглашения. Эти ваши книжки такие тяжелые.
— Пойдем, я сегодня угощаю! — щедро предложила я, возвращая томик на место.
Угощались в «Душевном питье» бесплатно, до выплаты жалованья еще оставалась целая неделя, а я после злоключений со штрафом сидела на мели. Впрочем, Олив готовила отменно, и Фэйр с большим удовольствием попировала за счет заведения гречкой с мясом из глиняного горшочка.
— Девочки, — тяжело дыша, словно бежала не из другого конца трактира, а из другого конца города, выдохнула Арона, — вы слышали? Какая-то фифа выиграла приглашения на пятничный маскарад в Гостином дворе!
Живо представилось, как сестры устраивают бои без правил за единственное свободное место на балу и превращают дом в арену для коротких яростных схваток. Я мысленно осенила себя божественным знамением и состроила дурочку:
— Что за маскарад?
— Вы вообще темные, что ли? — Арона подвинула меня на лавке, отобрала ложку и под гречневую кашу пояснила: — Ежегодный маскарад для богатеев. Говорят, там будут все завидные женихи королевства! Вот где надо мужей искать! Обалдеть, какой мужчина…
— Чего? — не поняла я и вдруг увидела, что Летиция с алчным блеском в глазах ведет к нашему столу мага Астреуса. Уже издалека матушка сверкнула особым взором, означавшим, что мы обязаны собрать посуду, остатки еды и убраться в кухню или просто покинуть заведение.
— Тереза Амэт! — между тем обрадовался маг знакомому лицу.
— Решили воспользоваться приглашением? — указала я место рядом с Фэйр.
Не растерявшись, фея так поспешно сдвинулась на скамье, что въехала плечом в стену.
— Матушка, господин Астреус лечил мне глаза, — пояснила я.
— Вы свой человек? — Гостеприимная улыбка Летиции подувяла. Обычно маги плохо переносили спиртное, моментально напивались в зюзю и оставляли мешок чаевых, о чем, конечно, не догадывались, но обчищать дочериных знакомых матушке не позволяла совесть.
Однако на угощение мачеха не поскупилась, тем более что ни мне, ни семье лечение ничего не стоило. Принесла и чистый, а не разбавленный королевский виски, и мясо на углях, и горшок гречки. Правда, совсем скоро стало ясно, кто в нашей теплой компании являлся лишней. Вовсе не Арона — сестру заставили разносить пиво гостям. Фэйр пять раз наступила мне на ногу под столом, намекая, что конторским служащим пора отчаливать из трактира и укладываться в кроватку, чтобы ранним утром не проспать на каторгу, в смысле на работу.
— Представляешь, они назвали меня Фэйр, — ворковала подруга, кокетливо заправляя за ухо прядь фиолетовых волос. — Как можно было назвать фею — феей? Глядя на меня, и так никто не запутается.
— Тебе
