И Мороз удалился по своим делам.
Глава девятнадцатая
НЕВИДИМЫЙ УБИЙЦА
Через несколько часов после начала войны,
площадь Мужества
Дима Самохвалов взял ружье и выбрался из подземелья, чтобы заступить на дежурство в особняке. Перспектива провести на наблюдательном посту ближайшие два часа не радовала парня, но приказ есть приказ. Все мужчины должны были дежурить в башне, значит, и он тоже. Освободили от караулов только Соню.
Диме предстояло провести два часа в одиночестве. Наедине с мертвым, пустым городом… Одно радовало: наступила оттепель. Температура приблизилась к нулю. Федору и Эдуарду накануне, в мороз, приходилось куда тяжелее.
План Дениса Воеводина не нравился юноше. Убедившись, что доступа в вестибюль станции Площадь Мужества нет, сталкеры решили ждать, пока северяне откроют двери сами. Но прошло уже больше суток, а из метро так никто и не вышел.
Идею взорвать двери, ведущие в вестибюль, Воеводин отмел сразу.
– Никто тут давно не ходит, – заявил командир, внимательно осмотрев местность вокруг метро. – Через служебный вылезают. Все так делают.
Вестибюль Площади Мужества был встроен в монументальное здание мышиного цвета, состоящее из нескольких корпусов. На фасаде Денис насчитал по крайней мере шесть разных дверей. Все были наглухо закрыты. Взрывать их все смысла не имело. Да и взрывчатки бы не хватило.
И вот Дима устроился у бойницы. Вся площадь была как на ладони. Голые ветки деревьев, давно сбросившие последние листья, совершенно не затрудняли обзор. Людей, вышедших из метро, не заметить было бы невозможно.
«Не план, а дерьмо, – парень сонно потянулся и зевнул так широко, что едва не вывихнул челюсть. – Ну, вылезут они. Мы – в ружье и бегом через площадь. И че? Драпанут обратно. У них будет фора пять минут».
Прошло около часа. Ветер печально завывал в вентиляционных шахтах многоэтажек, свободно гулял по мусоропроводам, закручивал крохотные смерчи из снежинок. Город выглядел абсолютно пустым. Тишина царила над руинами. Странная тишина. Пугающая.
Диме стало не по себе. Он прошелся туда-сюда по пустой комнате, откуда давным-давно вынесли всю мебель, подпрыгнул несколько раз на месте, чтобы согреться. Хоть в городе и потеплело, но если сидеть неподвижно, холод все равно начинал пробирать до костей.
«А почему мы вообще решили, что Игнат там, у северян? – пришло ему в голову. – Такая метель бушевала… Что угодно могло случиться. Может, здесь есть снежные черви, которые утаскивают свою добычу в сугробы и там пожирают».
Самохвалов вспомнил, как Псарев рассказывал ему о жутких червяках, передвигающихся под поверхностью земли.
«Ага. Снежные черви, блин. И снеговики-людоеды. И снегурочки-мутанты», – парень пытался сам себя развеселить. Вышло наоборот.
Перед глазами юноши, словно наяву, предстали придуманные им смешные ужасы. Во всей красе.
Между стволами деревьев возникли зловещие силуэты снеговиков. С виду они были точно такими, как на детских картинках: три снежных кома разных размеров один на другом. На головах – у кого ведро, у кого – тазик, у кого – солдатские каски. Вместо носов – морковки. Или это были оторванные человеческие пальцы? А из нарисованных ртов стекали струйки крови. Следом вышагивали полуголые девицы в ажурных кокошниках и красных сапожках, с ангельскими улыбками на обворожительных мордашках… И с окровавленными тесаками в руках. А тут и деревья зашевелились, сдвинулись с места. Зашуршали в воздухе, словно крылья, припорошенные снегом ветви. Или не ветви, а когтистые лапы? Вся эта ужасающая фантасмагория происходила под веселенькое детское пение.
– Чу! Снег по лесу частому под полозом скрипит! – надрывался в голове Димы тысячеголосый писклявый хор мальчиков-зайчиков.
«Никогда не понимал эту строчку про полоза, – подумал он. – Что это за бред?! При чем тут змея?!»
– Господи, да о чем я?! – спохватился Самохвалов, пытаясь прогнать жуткий морок. – Тут снеговики гуляют, а я про песенку!
Дима зажмурился и несколько секунд тряс головой, пытаясь отогнать жуткое видение. Именно поэтому парень не сразу заметил, что на площади появились люди. Правда, не с той стороны, откуда ожидалось. Группа из пяти человек вошла на площадь с Политехнической улицы. Все – с оружием, в противогазах и защитных костюмах.
6 ноября, около 10 утра,
станция Площадь Мужества
Игнат проснулся оттого, что кто-то настойчиво дергал его за ногу.
– Ди, это ты? – проворчал сталкер, открывая глаза.
Но оказалось, что виновником побудки был Андрей Николаевич Морозов собственной персоной, а вовсе не лучница. Зам Ратникова стоял на пороге и свободной левой рукой тряс Игната. В правой он держал автомат Калашникова.
«И че он приперся ни свет ни заря?» – пронеслось в голове Псарева. Никакой угрозы ни лицо, ни жесты Морозова не выражали. Глаза зама бегали по сторонам, лоб взопрел. «Донской казак» был чем-то крепко напуган.
– Слышь, Игнат, – обратился Андрей Николаевич к сталкеру, увидев, что тот проснулся. – Вали-ка ты отсюда, да поскорее.
– А что случилось? – поинтересовался тот, медленно, без спешки вылезая из-под одеяла. В автомате, который принес Мороз, Игнат уверенно опознал свой АК-105. Вряд ли у северян водились столь редкие стволы, ошибки быть не могло. Еще Морозов принес нож «Каратель», принадлежавший Псареву, его сталкер тоже сразу признал.
– Твои друзья явились. Целая армия, – прошептал «донской казак» с нескрываемым ужасом. – Только что из вестибюля караульный звонил.
Игнат очень удивился, хоть и не подал вида. Еще недавно капитан Гаврилов жаловался на острую нехватку сил. И вот – пригнал крупный отряд. Впрочем, в том, что командир многое недоговаривает, а часто и просто врет, Псарев давно убедился. Если главной целью Альянса были вовсе не ополченцы Ратникова, а загадочное биологическое оружие на Пискаревском кладбище, то приморцы могли пойти на любые меры.
– Так что забирай оружие и этого хрена, Данилу, и вали… – торопил его заместитель начальника службы безопасности.
Уже почти выбравшись из палатки, Игнат обернулся назад. Там, сжавшись в комок, сидела Диана. Немой укор застыл в глазах девушки. Слезы текли по ее впалым щекам.
«Вы обещали! Я доверилась вам!» – беззвучно кричало это несчастное существо, которому крепко опротивела жизнь в Северной Конфедерации. Слова, сказанные вскользь прошлым вечером, подарили девушке надежду. Сейчас эта надежда таяла на глазах.
– Вот что, – произнес сталкер, демонстративно присаживаясь у входа в палатку и давая понять, что он, в отличие от Мороза, никуда не торопится. – Нож давай. Я без него, как без рук. А Данилу этого оставь себе, пусть батрачит на «Даче». И сто пятый забирай. Хорошая машинка, безотказная. Я в обмен возьму с собой эту. Лучницу, – с этими словами Псарев небрежно кивнул в сторону Дианы.
В любой иной ситуации Морозов, без сомнения, устроил бы яростный торг и, возможно, выменял бы на девушку что-нибудь еще, например, «Каратель». Но мысль о штурме станции силами Альянса заставила казачка стать сговорчивым. Он лишь проворчал:
– Че, в метро
