– Вета… я готов доказать свою любовь.
– Не стоит.
Третий раз оказался не намного приятнее первого или второго. Что Бертен, что Рамон, что этот… Почему их всех тянет целоваться? И когда мужчины поймут, что рот полоскать надо хотя бы перед визитом к даме? Можно подумать, мне доставляет удовольствие запах и вкус копченой колбасы!
Не знаю, чего ожидал виконт. Может, что я растаю и кинусь ему на шею? Не знаю. Но уж точно не ледяного голоса за спиной:
– Я не вовремя?
Рамон Моринар.
– Очень вовремя! Вы не могли бы проводить маркиза? – живо откликнулась я. – Он уже уходит.
Леклер дернул кадыком.
– Вета…
– Нет-нет, господин маркиз, я полагаю, что мы друг друга поняли. Всего вам самого наилучшего!
– Вета… – сделал еще одну попытку маркиз.
Палач подался вперед:
– Дама неясно выразилась?
Этого хватило.
Леклер выскочил за дверь, хлопнув ею так, что пыль пошла столбом, а Рамон Моринар, к сожалению, его примеру не последовал. Остался в комнате, скрестил руки на груди, облокотился о комод и вежливо поинтересовался:
– На свадьбу пригласите?
Я посмотрела на герцога так, что тот должен был устыдиться. Ага, как же! Стыд – та эмоция, которая придворным и политикам неведома. В принципе. Оставалось лишь огрызнуться:
– Обязательно приглашу. Как только его величество одобрит официального… оплодотворителя.
Горечь я сдержать и не пыталась. Рамон вскинул брови:
– Мне казалось, что вы и Леклер понимаете друг друга…
– Мне тоже так казалось.
– И что же изменилось?
Я бы сдержалась. В любое другое время постаралась бы справиться с собой, но слишком уж было больно. Нельзя сказать, что я любила Леклера, но могла бы попробовать. Только вот ему я была не нужна. Совсем.
– Для него? Ничего. У маркиза большие планы на наших будущих детей. Процветание его рода наполнено магами жизни.
– Ах вот как…
– Для вас это неожиданность? – Меня зазнобило, и пришлось обхватить себя руками за плечи. – Странно. Леклер свято уверен, что любой – любой! – мужчина обязательно оценит меня за ту кровь, которую я принесу в род. Кровь! Дар! Но не меня!
– Скотина…
Слышать это от герцога было странно. Но… И слово, и пальцы, побелевшие на рукояти сабли, и сузившиеся глаза… Ой, мама, что ж я ляпнула-то? Дура!
– Стоит ли его винить за это? Король думает так же, просто не высказывает вслух! Разве нет?
Пальцы приразжались.
– Вета, пойми…
– Да все я понимаю. Только не говорите, что я должна еще и одобрять подобное… сводничество.
Рамон вздохнул и уселся в кресло.
– Вета… я не знаю, что тебе сказать.
– Правду. Дар я потеряла, но могу стать матерью магов жизни. Вот и все…
– А ты не хочешь быть матерью?
Я вздохнула. Подумала о ребенке, о том, какое это чудо, о теплом тельце в своих руках… Вспомнила тех женщин, которым помогала. Им ведь больно было, и страшно, а потом они брали на руки своих детей – и начинали светиться. Потому что это – счастье.
– А вы бы хотели своему ребенку такой судьбы? Как мне?
– У меня и так все определено. Мы все заложники своего рода. Хуже только королю.
– Да неужели?
– Нашему – повезло. А Алекс, наш принц, уже будет вынужден жениться на строго определенной женщине. Даже не так. Сделать наследника от определенной женщины, а уж потом жениться.
Ох! Поежилась.
– А та… другая… Она отдаст своего ребенка?
Рамон посмотрел в окно:
– Там все очень сложно, Вета. Но я больше чем уверен, что следующий наш принц будет расти без матери.
– И ради чего все это?
Я не ожидала ответа, но неожиданно получила его. Рамон встал из кресла, обхватил меня за плечи и подтолкнул к окну.
– Ради Алетара, Раденора, всего мира, если хочешь. Ради того, чтобы десятки и сотни тысяч людей по всему миру могли жить спокойно. Ты ведь не думала ни о чем, отдавая себя? Когда лечила во время эпидемии? А могла лишиться дара. Ты пожалела бы?
Покачала головой:
– Нет. Это мое право и мой дар.
– Вот и Алекс не пожалеет. И король тоже. Его отец тоже рос без матери. Так бывает иногда, и это – необходимость. А Моринары… В нашем роду тоже есть свои ограничения.
– Незаметно.
– Ты про Алонсо и Линетт? Вот, пожалуйста, посмотри на Алемико. Линетт не маг, и что получилось в итоге? Если бы не ты, малыш был бы обречен.
– Но они…
– Это брак по любви. Нравится?
– Нравится, – огрызнулась я. – Уж все лучше, чем сводить… как животных на скотном дворе!
– Моих родителей познакомили… именно так, как ты выражаешься. Мать подходила отцу по силе, а он мог дать ее роду защиту. Это было соглашение, но никто из них не пожалел об этом. Родился я, они оба любили меня, а потом перенесли это чувство друг на друга. У нас была счастливая семья, уж поверь мне. И вспомни, сколько браков по любви ты видела? И сколько из них – удались?
Видела я много, а потому сейчас только покачала головой:
– Не все, это верно. Но у людей был шанс попробовать, а у меня и того нет…
Рамон вздохнул за моей спиной. Глубоко, словно собираясь сказать что-то важное.
– Тут я могу тебе помочь.
– И как же?
– Вета, выходи за меня замуж?
Оцените мою выдержку. Я не фыркнула, не рассмеялась и даже не поинтересовалась, не ударялся ли благородный герцог головой. Вместо этого я просто отозвалась:
– Нет.
И даже поворачиваться не стала. Ни к чему.
– Дослушай, пожалуйста. Я тебе предлагаю фиктивный брак.
А вот теперь Рамон меня удивил. Искренне.
– Какой брак?
– Фиктивный. Ты сказала, что несвободна, но я – тоже. Дядя женился на Линетт, но ты знаешь, сколько он ее искал? Ждал? Сколько на него давили?
– Догадываюсь.
– Я не хочу через это проходить. Поэтому предлагаю тебе соглашение. Мы женимся, ты становишься герцогиней Моринар. – Я обернулась, и Рамон поднял руку: – Нет-нет, я осознаю, что это для тебя вторично, но это – безопасность, возможность помочь своей семье, хотя бы брату, племяннице или племяннику, кого там ждет та девочка из Храма. А еще… я обещаю ни к чему тебя не принуждать. Мы не будем спать вместе, как муж и жена. Мы будем друзьями, партнерами… Только попрошу не изменять мне. А если встретишь человека, которого полюбишь, я тебя отпущу.
– А вы?
– Обещаю соблюдать то же правило, – кивнул Рамон.
– Но ты же мужчина. Для тебя это будет тяжело. Хранить верность…
– А для тебя это будет легко?
Пожала плечами. Не то чтобы я мечтала о супружеских отношениях, но говорят, что это приятно. Мне проще, я не знаю, от чего отказываюсь, вот и не страдаю.
– Я…
– Ты всерьез считаешь всех мужчин похотливыми животными, которые только и думают, как бы, где бы и с кем бы?
Вовремя заметила в черных глазах лукавые искры, и не удержалась:
– Мои наблюдения показывают, что исключения чрезвычайно редки.
Рамон фыркнул:
– Честное слово, я – исключение.
От улыбки не удержалась и я, хотя отлично понимала, что вопрос будет ставиться иначе. Просто когда мне будут изменять, ни я, ни кто-то другой об
