– Потом наши командиры с ним поговорят. Гонца к ним пошлите, сообщить. Тут недалеко, они в соседнем здании отмечают, – четко сказал Адлер.
Пауза. Мне стало казаться, что я снова нахожусь в туннелях коллектора. Стены сужались, темнота заклубилась по углам. «Упасть в обморок – это же позор. Надо держаться».
– Эй, а кто за их еду заплатит? – спросил бармен.
Толпу эта фраза встряхнула. Они почти все повернулись к Седому, кто-то даже развел руками, удивляясь такой жадности.
Тот подождал, а потом стукнул кулаком по барной стойке.
– Вы чё, меня за шкуродера держите? Или за скрягу? А ну, быстро мальков в дальнюю комнату! Сейчас вещи принесу, а эти сжечь. Взяли моду – одеваться как торки…
Нас провели в комнатушку, мы сбросили с себя вонючее рванье, даже вытерлись одним полотенцем на двоих.
Я рухнул на скрипучую раскладушку и…
2Шипение керосиновой лампы. Консервная банка, забитая доверху бычками от сигарет. Старая мебель.
Сон. Проекция из жизни.
Трофимыч сидел за столом ко мне лицом и курил. Я вдохнул поглубже. Странно, воздух был чистый, не прокуренный. Сердце бухало, словно пытаясь выбраться из груди.
– Проснулся? Или еще будешь спать? – спросил сталкер.
Я промолчал, пытаясь понять, чего именно хочу.
– Тебя в группировку «Сон» надо записать, – продолжил Трофимыч. Затянулся, затрещал огонек на кончике сигареты.
– Почему – сон? – спросил я. В горле першило, голова кружилась.
– На Фабрике ты себя хорошо показал. Пацану, который в аномалию пальцы засунул, ампутацию провел. Да и из капкана сумел выбраться, – раздался в глубине комнаты другой голос. Из темноты показался знакомый силуэт. Высокий, молодой капитан.
– Как вы, Сергей Петрович? – спросил я.
– Я-то мертв. Зато Трофимыча встретил. Ты знал, что для умерших в Зоне есть свои ад и рай? – сказал мой бывший начмед по кличке Зуб.
– Аномалии научился находить? – перебил его Трофимыч. Будто и не порвали его слепые псы, не обглодали его стариковские кости до блеска.
– Да. Вот только марш-бросок закончил. Даже мутантов отстреливаю. Кровохлеба и мозгоправа завалил. Не сам, правда, а с помощью Адлера, – ответил я. Возникло чувство, что я вернулся домой, а отец меня расспрашивает про учебу. И я стараюсь его порадовать хорошими результатами.
Трофимыч беззвучно посмеивался.
– Ладно, не будем мучать. Тебе сегодня еще целый день говорить и убеждать, – смилостивился Зуб. – Знаешь, что предложить «Закону»?
– Как что? За свободу, за Зону и за любимую партию! – сказал я и улыбнулся.
Трофимыч поперхнулся дымом, Зуб удивленно приподнял брови.
– Шучу. Эфемерные идеи – это прекрасно, но они работают, если у людей есть еще и интерес, – пояснил я.
– Да. Только не считай группировки и сталкеров продажными. Обидишь их смертельно. Но кинуть на весы материальное – это грамотно… – одобрил Трофимыч.
– Со сталкерами проблемы, – пожаловался я. – Они – каждый сам по себе.
– Бортника напрягай. Старый хрыч, строит из себя простого пенсионера, – посоветовал сталкер. Затушил сигарету.
– Вопросы есть? – спросил Зуб.
– Группировка «Сон» – это вы?
– Теперь – мы. Специальное подразделение. Военный спецназ от нашей части. Цель – выполнение военных задач на территории Зоны без лишнего шума. Поэтому нам и поручили найти лабораторию. Остальное спросишь у Бати, когда тебя и Рената принимать будут. Да, и посылку забери, а то так и валяется у тебя на кровати в НИИ, – сказал Зуб.
– Не миротворцы, но все равно круть несусветная. Прямое подчинение на столицу, секретность. Только не вздумай к нам за стол садиться! Поживи еще, малец, – строго произнес Трофимыч.
– Подъем, салага! – крикнул капитан и затушил керосинку, погружая нас во тьму.
Я резко сел, потер лицо, стараясь смять паутину сна. Голова болела, ныло плечо, ломило кости. Особенно беспокоила правая голень, на которую наступил Гунч.
Сидел я на крепко сбитом топчане. У другой стены храпел Ренат на раскладушке. Крики законовца его не разбудили. Да, как я понял, Рыжий и меня поднимал уже не одну минуту.
Адлер озвучил мои страхи:
– Крепко спите. Зарезать вас – что два пальца об асфальт.
– Лучше бы зарезал, чем так громко будить, – сказал я. Во рту было сухо, сердце колотилось с бешеной скоростью. Я прокручивал в голове разговор с умершими из группировки «Сон». Может это и смешно, но их ободрение прибавило мне уверенности.
– Еще успею зарезать. Бортник вчера мне втолковывал, что ты себя оговорил. Ты чего, под святого канаешь? На себя чужие грехи берешь?
– Бортника на Фабрике я не видел. Так что думай сам, кому из нас больше веры. А по остальному… У меня нет сил распыляться перед тобой. Если будем дальше топтать землю, то сочтемся и посмотрим, кто кого зарежет. Сейчас мне нужно…
– Сейчас тебе нужно помыться и одеться. Ждут тебя наши командиры. – Законовец резко вывернул разговор в другое русло.
– Сколько я спал? – спросил я, с завистью поглядывая на дрыхнувшего Рената, который вдруг закашлялся так, что аж раскладушка под ним заходила ходуном.
– Нормально спал. Уже утро, – сказал Адлер. Он подошел к столу, указал на шмотье и двинулся к двери.
– Эй, Рыжий. Это ты пускал ракеты? – вдогонку кинул я вопрос.
– Кто же еще. С вас, военных, хоть клок шерсти урвешь – и то счастье.
– Ага. Спасибо. Нам понравилось, – улыбнулся я. Адлер замер на секунду, подумал, решил, что это не издевка, и пропал в недрах коридора.
Я собрался с силами и поднялся с кровати. Приблизился к столу. Пока я искал, что бы попить, заметил ружье под кроватью. «Хмм, а говорят, все оружие надо сдавать». Если я правильно понимал, мы спали в комнатушке охранников, где они кантовались после смены.
Я начал выбирать вещи. На одежду не поскупились. Эти, пусть и ношенные, шмотки выглядели лучше, чем военная форма после нескольких стирок. Я напялил на себя черный комбез, очень похожий на военный. Чуть коротковат, но на свитер сел шикарно.
Обувь по моей ноге тоже нашлась – «берцы» с засунутыми внутрь теплыми носками. Еще я присмотрел военный бушлат английского образца.
Одевался и думал: «Ружье под кроватью… Да это же дяди Севы ружье! Из него я застрелил торков и отдал его на проходной охраннику».
– Баранов! Встать, когда генерал входит! – заорал я и кинул в напарника ботинком. Ренат встрепенулся, успел отбить подачу. Закашлялся.
– Изверг, – прохрипел он.
– Ренат, откуда тут ружье?
– Ты чего? Кузьма, ты, наверное, не проснулся? – удивленно посмотрел на меня Бара. Здоровый, лысый и крепкий как дуб. Черты его лица стали грубее, и он мне все больше напоминал Ставра. Настоящий кадровый военный, будущий офицер. В этом я не сомневался.
Я молчал, пытаясь вспомнить.
– Ты ж сам забрал ружье у охранника, да еще и каску у него пытался конфисковать, – объяснил Баранов.
Щелкнуло. Будто открылась в мозгу папка – и я получил доступ к файлу памяти. Я вспомнил все, до мельчайших подробностей. Да, после стычки и обтирания водкой я спустился и забрал ружье.
– После Завода… Без оружия я – ни шагу, – сказал я.
– Вот-вот,
