– Все будет хорошо, – и тут Свирид схватил его за шкирку.
– Пойдем, пацан! – пробасил он. – Провинился ты.
– Куда? – спросил Озимов.
– К Черноморову на беседу. Говорить будете!
– О чем? – спросил мальчик в отчаянии. Перспектива о чем-то разговаривать с рыжим мужиком ему совсем не нравилась. Руслану хотелось вырваться и убежать, но Свирид держал крепко, да и куда убежишь, когда вокруг – очень высокая стена? А тем временем сзади кто-то из охранников закричал:
– Ну что, недоноски? Сейчас будем заниматься зарядкой! Физическая культура – это все в наше страшное время! В здоровом теле – здоровый дух! Поэтому строимся колонной по два и по команде – побежали!
– Куда бежать-то? – крикнул Андрей Прохоров.
– Да, вон, вдоль забора! По следам ваших предшественников.
«Вот здорово! – подумал Руслан. – Андрей и остальные увидят всю стену. Узнают, сколько на ней охраны».
Лучшего нельзя было и пожелать, поэтому Руслан заулыбался, но улыбка тут же сошла с лица, когда высокая дверь церкви отворилась и Свирид втолкнул мальчишку в полутемное помещение, освещаемое редкими и тусклыми лампочками. Озимов ожидал увидеть огромный пустой зал древнего храма и одиноко сидящего в центре Черноморова. Но вместо этого перед мальчиком оказалось совершенно невообразимое нагромождение досок, кирпичей и… костей! Руслан было попятился, но уткнулся спиной в закрытую дверь.
– Не-не-не-не-не-не! – раздался знакомый и неприятный голос рыжего. Казалось, он где-то рядом, и в то же время – далеко. Акустика в церкви была потрясающей! Да и доски, проходы разбивали голос говорившего на несколько, иногда искажали. Будто Черноморов не один, а превратился в некое многоглавое чудовище. – Не делай этого! Не заставляй меня разочаровываться в тебе, Русланчик! Не прекращай нашу с тобой игру: ты – герой, а я – злодей. Я не хочу, чтобы первый же избранный мною ребенок сдался так легко! Ты же не такой, Русланчик! Давай, покажи мне свой упертый нрав! Покажи весь свой детский гонор!
– Да что тебе надо? – крикнул, наконец, Озимов, а эхо раздробило и разнесло его слова по самым дальним уголкам храма.
– Сломить тебя! – и мужик вдруг издевательски захохотал. – Спорим, часа через два, максимум – четыре, ты, словно маленькая сопля, будешь кататься по грязному полу и размазывать по нему свои жалкие детские слезы? Будешь бояться меня, как огня! Бояться не сделать то, что я прикажу! Будешь смирный и кроткий, как маленькая овечка. И даже заблеешь, если я захочу. Вот увидишь…
– Хрен тебе, рыжая морда! – крикнул Руслан в лабиринт, который тут же многократно умножил его слова. Ну и пусть разнесутся по всей церкви, чтобы этот черт знал, что найдутся люди, которые никогда не будут его бояться!
– Во-о-о-от! – довольно протянул Черноморов. – Во-о-о-от! Теперь это ты! Теперь интересней! Теперь есть развлечение и у тебя, и у меня! Поиграем?
– Да пошел ты, дворняга рыжая! – успел крикнуть пацан, прежде чем его согнула боль в голове, и мальчик оказался в лесу… В сумеречно-темном лесу, где никогда раньше не был – подернутом туманом, черным, с торчащими тут и там покрытыми мхом кочками. Корявые ветки без листьев образовывали естественный туннель. Далеко позади раздался рык, и мальчик понял, что охота за ним началась. Руслан сделал сначала два неуверенных шага назад, а потом страх неминуемой смерти заставил его броситься бежать. Мальчик еле протиснулся через ветки на пути, изодрал лицо и руки, но обернулся и увидел преследующее его существо. Оно застыло с другой стороны заросшего кустарником забора. На Озимова сотней разных глаз смотрело нечто, состоящее из многих и многих голых тел. Задние конечности, передние, тела разных животных, их головы сплелись в одну голую розовую массу, полную клыкастых ртов, а самое отвратительное – всю эту гору перемешанных тел венчала человеческая голова. И она напоминала Ярослава: на ней были точно такие же, как у него, утопленные в череп рога! Но лицо было не его – Черноморово! Только злее и свирепей. И монстр, ломая кусты, бросился на мальчика, а тот метнулся в сторону, вопя от страха и обреченности.
Глава 15. Хуже некуда
Чтобы быть уверенными, что их не будет преследовать зверье, Прохоровы с Колей и Варей проскакали Рязанцево, и только в селе Кабанское нашли приют. Маленький, но чистенький домик, в котором каждый предмет находился на своем месте, будто его только что там оставили, и только толстый слой пыли напоминал о его покинутости.
Михаил подпер бревном дверь единственной комнаты, если, конечно, не считать маленькой кухни с огромной печкой, которая занимала большую часть помещения, превращая его чуть ли не в чулан, с узким самодельным столом и парой стульев – больше там ничего не поместилось. Мужчина проверил, не сорвется ли случайно подпорка, и устроился у противоположной от подростков стены. Те же будто чувствовали возраст друг друга, поэтому и скучились вместе, тут же разговорившись. Варя Выдренкова и Коля Ростов – Михаил познакомился с ними еще в пути – оказались нормальными людьми, не совсем понятно было, отчего Черноморов назвал их мутантами. Прохоров следил за мимикой, жестами и движениями подростков и ничего странного не увидел. Все, как у всех: взгляд в отличие от детского – очень даже взрослый, а легкая неуклюжесть в движениях и естественная худоба выдавали в них подростков.
Прохоров разжег несколько лучин, воткнув их по углам комнаты, устроился на полу, разложил оружие и стал его начищать, начав с охотничьего ружья, своего любимого. Между делом он посматривал на подростков и вслушивался в их разговор.
Получалось забавно: дети жевали сушеное мясо лягух и беседовали, Сашка уселась меж Колей и Варей и донимала обоих. Они чаще отмалчивались, ведь оба чертовски устали после испытанного ужаса. Но в один неуловимый момент Алекса вдруг оказалась в роли допросчицы, а Выдренкова с Ростовым не смогли не отвечать.
– Как вы туда попали? – допытывалась девочка, всегда почему-то обращаясь сначала к мальчику, словно забыв, что в событиях участвовала и Варя.
– Ну… Вроде переночевать негде было… – нехотя отвечал Коля. Его глаза закрывались от усталости, но Сашкино любопытство не терпело промедления.
– А вы что, не знаете, что с незнакомцами нельзя разговаривать? – допытывалась Прохорова. Михаил морщился от этой навязчивости дочки, но помалкивал. У него и других забот было хоть отбавляй. Он как раз начал чистить Колькин автомат и поморщился от его неухоженности. Будто АКСУ долгое время пролежал в каком-то влажном тайнике. Поразительно, что оружие еще стреляло. Хотя «калаш» – такая штука, от исключительности которой раньше сходили с ума военные обозреватели всего мира. «Настолько неприхотлив,
