Она так сгорбилась над рулем, что ее лицо оказалось в нескольких сантиметрах от лобового стекла.
– Скоро сам увидишь.
Машина вылетела на гололед, и на миг ее занесло. Руди слушал, как ругается Марта, сражаясь с рулем. В тот момент перспектива вылететь навстречу грузовику казалась ему вполне привлекательной.
Наконец она вернула контроль над машиной и повернулась к нему, и ее лицо в свете фонарей было бледным и вспотевшим.
– Ты нам даже не особенно досадил, – сказала она.
– Нет?
– Такие вещи случаются один-два раза в год. Чья-нибудь разведслужба решает помешать другой разведслужбе, и свои разборки они переносят в Зону, – она замедлила машину перед светофором – первым, что встретился им с момента отъезда от отеля. – Туризм – наша единственная индустрия, а чтобы работать в ней, нужно оставаться нейтральными.
– Трудно быть нейтральным.
– Никаких разведывательных операций на нашей территории! Если мы их выявляем – вмешиваемся. Портим всем их дурацкие игры. Рано или поздно дойдет до всех! – к этому времени она уже чуть не кричала. – Серьезно, почему не поехать играться в Баку или еще куда-нибудь и не оставить нас в покое?
– Я еду туда, куда посылают.
– Нюрнбергское оправдание, – пробормотала она. Светофор мигнул. Она сменила передачу, и они тронулись.
* * *Через полчаса они прибыли на границу между Зоной и Чешской республикой. Марта сбавила скорость, чтобы махнуть ламинированным пропуском охране Зоны, но на чешской стороне пришлось остановиться для прохождения таможни и паспортного контроля.
Руди не замечал, как тепло в машине, пока не вышел, чтобы дать чешскому таможеннику провести досмотр. Они с Мартой стояли бок о бок, глядя, как пухлый чех и его ищейка – спрингер-спаниель – ползают по заднему сиденью. Руди не знал, кому из них двоих там веселее.
– Ничего личного, – сказала Марта, и каждое слово стало отдельным облачком тумана в холодном воздухе. – Я только делаю свою работу.
– Нюрнбергское оправдание, – сказал Руди.
Она тихо выругалась и подняла воротник куртки.
– Сколько это еще займет? – крикнула она на чешском, но ответа изнутри машины не последовало, так что она скрестила руки и сунула ладони под мышки в поисках тепла. Руди спросил себя, почему она не наденет перчатки.
– Я заберу твой паспорт, – сказала она.
– Меня просили его вернуть.
– Мне плевать, о чем тебя просили. Это собственность моего правительства.
Он покачал головой. Она метнула в него взгляд.
– Могу забрать тебя обратно в Зону и арестовать.
– Но у тебя нет полномочий арестовывать меня в Чешской республике, – заметил он. Кивнул на маленького таможенника: – Могу попросить убежище.
– Если попросишь, у него наверняка инфаркт будет.
– Но попытка не пытка.
Она покачала головой.
– У нас с чехами договор об экстрадиции. Заберем тебя отсюда через два часа.
Он посмотрел на нее.
– Два часа?
– Максимум.
Он задумался и снова покачал головой.
– Меня просили его вернуть.
– Твои люди все равно больше никогда не смогут использовать легенду Тону Лаара.
– О, думаю, для нее найдется применение где-нибудь в другом месте, – он улыбнулся ей. – В Баку, например.
– Можете проезжать, – сказал таможенник.
Марта взглянула на него и выпрямилась во весь рост.
– Если эта собака обоссала мою машину, вы пожалеете, что родились на свет, – сказала она. – И ты, и собака.
* * *Они ехали еще около часа до пункта пропуска в Чески-Тешине. Марта вывела машину из очереди, выстроившейся к границе, и заехала за ряд кирпичных зданий. Руди выглянул и покачал головой. Гектары бетона и асфальта, залитые белым светом, усеянные черными домами и КПП и окруженные высокими заборами. Снова дома.
– Я пройдусь с тобой, – сказала Марта, открывая свою дверь.
Над слякотным асфальтом и бетоном стелился ветер, долетавший с гор, проникая сквозь его парку. Он взвалил на плечо рюкзак и последовал за Мартой сквозь слепящий свет фонарей между рядами автобусов, пассажиры которых без интереса провожали их взглядом. За площадкой рядом с двадцатиколесной фурой стоял дальнобойщик и горячо спорил с чешским таможенником.
– Если не против услышать мое мнение, – сказал Руди, – у вас очень необычный подход к делу.
– Мы же Зона, – сказала она весело. – Чего ты ожидал?
От грузовой парковки отходил туннель, окруженный колючкой и высокими ограждениями, который вел к границе. Там, примерно на полпути, был КПП.
– Тебя не раздражает этот свет? – спросил Руди, поднимая взгляд к фонарным мачтам, стоявшим через каждые десять метров вдоль пути. – Так по всей Европе. А то и по всему миру, – он покачал головой.
– Граница же проходит посреди города, – сказала Марта. – С этой стороны – Чески-Тешин. А чуть дальше, с другой стороны забора, уже Цешин. Польски-Цешин, как его еще называют. Не смотри на меня так.
– Как?
– Будто ты собрался зачитать мне свою курьерскую речь про Шенген и свободное передвижение через границы. Все вы одинаковые. Ненавижу идеалистов.
– Это не самый плохой из идеалов.
– Ты молодой, – сказала она ему. – Ты изменишься.
Он улыбнулся.
– Ты тоже молодая.
Она ударила его в плечо так, что было даже больно.
– Паспорт.
– Нет.
Она протянула руку.
– Как я попаду без него в Польшу?
– Покажи им тот паспорт, где сказано, что тебя зовут Ян Павел Каминский, – они постояли, глядя друг другу в глаза. – Глупо было прятать его в своей комнате. Плохие навыки.
Ему вдруг пришло в голову, что ему повезло выбраться из этой Ситуации живым.
– Думаю, сейчас мои навыки – наименьшая из проблем.
– Сколько раз ты уже это делал? – спросила она.
Если считать дело с кузеном Макса и ту чертовщину, которую пытался провернуть в Познани Фабио, это была четвертая Ситуация Руди.
– Немало, – произнес он, как он надеялся, умудренным голосом.
– По-моему, тебе надо это бросать, – сказала она. – У тебя не очень получается.
В его ситуации спорить было невозможно. Он пожал плечами и направился к КПП.
Польский паспорт Руди являл собой пластиковую карточку с его фотографией. Чешский пограничник сунул карточку в слот, и машина прочла встроенный чип. Руди приложил большой палец к ридеру, охранник посмотрел на экран, потом на Марту.
– Это все посудомойка, – сказал Руди. – Сплошной кипяток. Все отпечатки пальцев сжег.
– Пропустите его, – сказала Марта, и чиновник еще раз посмотрел на нее и вернул карточку Руди, в связи с чем тот задумался, на каких условиях Зона сосуществует с Чешской Республикой.
– Паспорт, – сказала ему Марта, когда поднялся шлагбаум.
Руди улыбнулся и ушел.
Десять метров по туннелю – и уже охранник на польском КПП проверил его паспорт и осведомился, не хочет ли он что-нибудь задекларировать. Руди открыл рюкзак и достал несколько бутылок чешского рома и чешского виски, которые захватил с собой на случай, если Посылке нужно будет согреться. Таможенник скривился.
– Они же одинаковые на вкус, – сказал он. – Бог знает из чего их гонят.
– Зато пиво у них замечательное, – сказал Руди, оглядываясь на туннель позади. Марта все еще стояла у чешского пограничного поста, маленькая фигурка в большой куртке. Когда он обернулся, она достала руку из кармана и помахала. В руке было что-то маленькое, зеленое и прямоугольное.
– С Новым годом, – сказал охранник. Руди улыбнулся в ответ.
– И вас.
Он снова затянул рюкзак,
