– Сомневаюсь, – сказала Френни.
– Можешь сомневаться сколько угодно. – Эйприл повернулась к Джет. – Ты уже виделась с преподобным отцом?
– Еще нет, – призналась Джет.
– И, скорее всего, никогда не увидишься. Ему, знаешь ли, будет противно находиться с тобой в одной комнате. Он не так хорошо воспитан, как ваша мама, и ненавидит нас всей душой. В мой первый приезд к тете Изабель я забрела в его сад, так он вышел из дома и насыпал на землю соль, как будто я осквернила его участок. Тетя ходила к нему, и он потом прислал мне письмо с извинениями, но его сад погиб. Может быть, из-за засухи. Может быть, тетя приложила руку, не знаю. Я знаю только, что все это вряд ли предполагает счастливое будущее для тебя с Леви Уиллардом.
– Все меняется, – храбро проговорила Джет.
– Правда? – Эйприл начала распаковывать чемодан. Вместе с одеждой она привезла и несколько свечей. – Тетя Изабель говорит, что гости должны приходить с подарками. Даже незваные гости. – Она вручила сестрам по свече. Красную – Френни, белую – Джет. – Если хочешь узнать, кто твоя настоящая любовь, воткни в воск две серебряные булавки. Когда свеча догорит до второй булавки, твой любимый придет к тебе в дом. Работает безотказно.
– Мне не надо, спасибо. Я уже знаю, кто моя настоящая любовь, – упрямо проговорила Джет.
– Мне вообще неинтересны эти забавы, – сказала Френни.
– Она верит только в научную логику, – пояснила Джет для Эйприл.
– Я тоже, – кивнула Эйприл. – Я сама занимаюсь наукой. Изучаю паукообразных в свободное время. Особенно те виды, у которых самка убивает самцов после спаривания. Мне что-то подсказывает, что это поможет мне разобраться с нашими шансами. Я имею в виду женщин Оуэнс.
– Если ты занимаешься наукой, ты должна понимать, что просчитывать шансы – пустое дело. Природа не поддается статистике.
– Да? – Эйприл скривилась, давая понять, что не согласна с таким заявлением. – И генетика тоже? Потому что все дело в генетике. У нас особенная семья, и эта особенность – в нашей крови.
Она вынула из чемодана свечу для Винсента.
– Ему не надо, – уверенно проговорила Френни.
– Кто знает… – сказала Эйприл.
– Я знаю, – отрезала Френни.
Как всегда, Винсент пришел домой поздно. По пути к себе в комнату он заглянул к сестрам. Джет уже спала, а Френни читала в постели. Книгу о миграции сов. Даже на таком расстоянии от Винсента ощутимо несло виски и табачным дымом.
– Дай-ка я угадаю, – сказала Френни. – Ты был в баре.
Винсент присел на краешек ее кровати.
– Папа сказал, к нам приехала Эйприл.
– Ты разговаривал с папой? – Они оба рассмеялись. Разговоры с отцом были редкостью. – После завтрака она уедет, – сказала Френни. – И слава богу.
– Она не такая уж и плохая, – сказал Винсент.
– Да ладно!
– В душе она вроде как чуткая и ранимая.
– Что-то не верится. С виду она совершенно бездушная, непробиваемая эгоистка. Кстати, она привезла тебе подарок.
Винсент нахмурился.
– Да?
Френни указала на черную свечу на столе.
– Она говорит, эта свеча приведет к тебе в дом твою настоящую любовь.
Винсент бросил свечу в мусорную корзину.
– Мне это не надо.
– Я так и думала, – кивнула Френни. – Я хорошо тебя знаю.
– Можно, я лягу у вас на полу? – Винсент был изрядно нетрезв, и прежде чем Френни успела ответить, он растянулся на белом ковре и мгновенно заснул.
Утром, когда Френни пошла будить Эйприл к завтраку, той уже не было. Она не стала ждать завтрака. Уехала не попрощавшись. От бостонской кузины остались лишь несколько бледных волосков на подушке и коротенькая записка. Спасибо, хотя и не за что.
Френни присела на краешек кровати. Постель была еще теплой. Френни вдруг стало стыдно. Все-таки они с Эйприл одна семья, одна кровь. Она мысленно попросила комод выдвинуть верхний ящик. В ящике лежала красная свеча. Френни поставила ее на тумбочку у кровати. Потом закрыла глаза и повелела свече исчезнуть. Та послушно свалилась с тумбочки и покатилась к двери.
Винсент возник на пороге и поднял с пола свечу.
– Тренируешься, – сказал он с восхищением.
– Мне не надо тренироваться, – ответила Френни. – Никому из нас это не нужно. Эйприл была права. Оно у нас в крови.
– Кстати, где Эйприл? – спросил Винсент, озадаченно оглядев пустую комнату.
– А тебе не все равно? – нахмурилась Френни.
– Так, немножко, – признался он.
– «Немножко» – этого мало. Мы приняли ее нелюбезно, она обиделась и уехала.
– Я всегда хорошо к ней относился. Разве нет?
– Нет, – отрезала Френни. – Ты относился к ней пренебрежительно.
– В смысле, жестоко? – Винсент смутился, как будто ему стало стыдно.
– Конечно, нет, – уверила его Френни. Все-таки нелегко говорить с человеком, который избегает правды. – Просто тебя интересуют другие вещи.
– Да? – сказал Винсент.
Френни решила провести эксперимент со свечой, призывающей любовь, просто чтобы доказать, что о любви для нее не могло быть и речи. Воткни в воск две серебряные булавки. Когда свеча догорит до второй булавки, твой любимый придет к тебе в дом. Конечно, никто не придет. Она сходила в гостиную и взяла две булавки из маминой швейной корзинки.
– Это опасно, – сказал ей Винсент. – Легко приманить к себе любовь, но гораздо труднее от нее отвязаться. – Он знал, о чем говорит. Убедился на собственном опыте после летней интрижки, которая так быстро скисла.
Джет вошла в комнату, когда Френни зажигала свечу. Они всегда знали, где найти друг друга. Эта способность проявилась у них с самого раннего детства, из-за чего они не могли играть в прятки вместе.
– Если ты так прекрасно читаешь мысли, ты наверняка знаешь, с чего вдруг Эйприл примчалась сюда. Что с ней такое? – спросила Френни.
Джет покраснела.
– Не знаю.
– Посмотри на нее! – Винсент показал пальцем на Джет. – Она не сможет соврать даже под страхом смерти.
– Она не сможет, – с теплотой в голосе проговорила Френни. – Титул лучшего в мире вруна получает мистер Винсент Оуэнс, эсквайр.
– И с благодарностью его принимает. – Винсент отвесил шутовской поклон.
Кто-то постучал в переднюю дверь. Забытая всеми свеча догорела до второй булавки.
– Свою свечу я еще вчера выкинул в мусор, – напомнил сестрам Винсент. – Это к кому-то из вас.
Френни с Джет уставились друг на друга.
– Наверное, это к тебе, – сказала Френни.
– Я не зажигала свою свечу. Нельзя, чтобы Леви пришел к нам в дом. Иди открывай, – сказала Джет.
Френни нехотя спустилась вниз. Ее сердце тревожно и глухо билось в груди. Она была твердо убеждена, что уж ей-то любовь не грозит. Она просто не создана для подобных вещей. Она мечтала лишь о свободе и о полете и предпочла бы жить среди птиц, в палатке в Центральном парке, и не иметь ничего общего с человечеством. Наверняка это стучал почтальон или кто-то из папиных пациентов, перепутавших двери.
Ворон подлетел к двери первым.
– Кто бы там ни был, гони его прочь, – сказала ему Френни. Ведь он же ее дух-помощник, да?
