– Много. Но моя миссия – не сценарии. Моя миссия – нести благую весть о том, что истинная жизнь – там. И что смерть – это те же роды, только в настоящий мир.
Вестник и правда, как считал, нес бы благую весть, если бы не те способы, которыми он получал «правду». Если бы не кровь на его руках, которую Дина видела так ясно, как фанатизм и помешательство в его глазах.
– Ты готова к путешествию? – оборвал себя резко Вестник. Женщина закрыла глаза и медленно выдохнула. Это путешествие на самом деле может стать для нее последним. Если она там заблудится и не найдет обратной дороги. Если ее хитрость разгадают. Или если ее тело спрячут так, что ей не удастся выбраться. Но другого выхода у нее не оставалось: эти фанатики установили круглосуточную охрану, они не выпускали ее одну даже в туалет. И она ясно понимала, что даже если напишет им их чертов сценарий, ей уже не дадут уйти. Слишком много она узнала.
– Давай займем наши места и начнем путешествие.
Вестник щелкнул пальцами, и в комнату бесшумно вошел молчаливый, этот медик-недоучка. Хоть бы ей удалось провести его! Хоть бы он не вернул ее к жизни раньше.
Вестник взял с подноса шприц и на этот раз сам ввел Дине его содержимое.
– Приляг, моя девочка. Путешествие будет долгим.
«Ты даже не представляешь, насколько», – с ненавистью подумала она и прикрыла глаза. Ватная слабость уже разливалась по рукам и ногам, наполняла голову чугунной тяжестью. И Дина плавно, как перышко, опускалась в другой мир.
Она снова шла, продиралась сквозь липкую туманную завесу, ежилась от влажности и пробирающего до костей ветра. Дальше сырой туман сменится снежной бурей, бесконечно долгой, лютой и холодной, как полярная ночь. Вестник позволял доходить ей до самой границы, откуда сквозь снежную завесу уже проглядывала зелень весенних полян, а затем брал Дину за руку и возвращался с нею в реальный мир. Дина во время тех путешествий подметила, что он, приходя за ней, оставлял у «входа» проржавевший якорь, от которого к его лодыжке тянулась длинная поросшая водорослями цепь. Дина догадалась, что якорь, отлитый из алчности и жажды господства, помогает Вестнику в его путешествиях противостоять сбивающим с пути ветрам и возвращаться затем в реальный мир. Сам того не зная, Вестник подсказал Дине способ побега.
Она шла и шла вперед, не оглядываясь и не оставляя за собой якоря, чтобы не выдать своего плана раньше времени. Вестник сказал, что ее путешествие на этот раз будет гораздо дальше. Значит, ей позволено будет выйти из снежного бурана на весеннюю поляну.
Присутствие Вестника Дина почувствовала тогда, когда, пригнув голову и упрямо сжав губы, нырнула в плотную, как стена, метель. Его еще не было видно, но Дина слышала, как позвякивает тянущаяся за ним цепь. Сегодня ей этот переход показался особенно мучительным и длинным. Но сквозь белую тюлевую завесу уже отчетливо проступала темная фигура Вестника, и Дина не позволила себе раскисать.
– Черта с два я тебе дамся! – проворчала она и сделала еще один рывок, нырнула в снежный вихрь и вышла уже на солнечной поляне. Сочная зелень стелилась мягким ковром под босыми ногами, озябшие плечи моментально согрело теплое дыхание ветерка. Дина улыбнулась солнцу, но вопреки сильному желанию присесть на густую траву, отдохнуть и подкрепиться сладкой земляникой, аромат которой щекотал ноздри, отправилась дальше.
– Красота, да? – услышала она вдруг над ухом вкрадчивый голос. Вестник не просто догнал ее, он, похоже, тут бывал и чувствовал себя так комфортно, словно на знакомой даче. «До какого места ты можешь меня преследовать?» – подумала Дина. Не отвечая Вестнику и не задерживаясь, она спустилась по небольшому склону, пересекла небольшой овражек, дно которого было усеяно яркими, словно кровь, земляничными брызгами. А дальше припустила бегом через тихо шуршащую листвой березовую посадку.
– Не заходи далеко! – забеспокоился Вестник. – Заблудишься!
Дина только прибавила скорости.
– Стой! – закричал Вестник. – Стой!
Она услышала за спиной шум его шагов и ритмичное дыхание. Вестник тоже перешел на бег, его цепь позвякивала, разматываясь. Дина мельком оглянулась, чтобы увидеть, когда натянется цепь. Но та все разматывалась и разматывалась, и Дина испугалась, что не сумеет найти обратную дорогу.
– Черт тебя побери! – закричала она и показала вновь нагнавшему ее Вестнику неприличный жест. Он скользнул по ее плечу рукой, но Дина вывернулась и отскочила в сторону.
– Ты не вернешься! Туда нельзя!
Зеленая поляна оборвалась золотым и мелким, как мука, песком. До слуха Дины донесся шум морского прибоя. Она взбежала на пригорок и увидела, что дальше, куда только хватало глаз, расстилался ярко-синий океан. Вестник, ругаясь и оскальзываясь на осыпающемся под его ногами песке, карабкался следом за ней. Но когда он достиг середины пригорка, цепь натянулась. Дина победно улыбнулась и, собрав все свои самые сильные чувства, бросила якорь. Он, состоявший из материнской любви и любви к мужу, оказался золотым, как песок. И цепочка, которая протянулась от него к ее не щиколотке, как у Вестника, а сердцу, оказалась толще и крепче. Дина оглянулась, чтобы убедиться в том, что Вестник не заметил ее якоря, и на всякий случай решила пройти еще немного вперед.
Она шла до тех пор, пока ее ног не коснулся ласковый прибой. И тогда Дина развела в стороны руки и засмеялась. Она сумела отвязаться от Вестника, который вряд ли станет дожидаться ее. Она смогла. Дина присела на влажный песок и с наслаждением погрузила ладони и ступни в пенящуюся воду. Счастье, небывалое, никогда не испытываемое ею раньше в таких размерах, переполняло грудь. Ей одновременно хотелось и смеяться, и петь, и летать. И никуда больше не идти. Не возвращаться в зимнюю стужу. Не брести сквозь вязкий сырой туман. Она пришла туда, где счастье и покой.
Дина подняла руку, чтобы оборвать золотую цепь и остаться возле теплого океана навсегда. Но откуда-то налетевшая чайка пребольно стукнула ее клювом по затылку.
– Мама! Мама! – закричала птица, взмывая вверх.
Дина охнула и поморщилась, потому что крик чайки фальшивой нотой вклинился в идеальную музыку прибоя. Женщина замахала руками, стараясь отогнать закружившую над ней птицу. Но к первой чайке присоединилась вторая, подхватила клювом цепь и потянула за собой.
– Кыш! Кыш! – зашипела Дина, размахивая руками, как мельница.
– Мама!
– Кыш!
– Мама! Мама! Мама! – кричала одна чайка. Тогда как другая тянула за цепь. Поняв, что ей не отвязаться от назойливых птиц, Дина поднялась и отправилась в обратный путь. Вскоре она дошла до якоря и в растерянности остановилась, не зная, куда дальше идти. Оказывается, от пригорка можно было отправиться в
