Трэш, остановившись перед дверьми, покосился на Чавка и с угрозой предупредил:
– Ты никого не будешь есть. И не заходи туда.
Тот возражать не стал:
– Второй не ест еду Первого, только нюхает.
Трэш поддел створки сверху когтями, потянул их на себя, со скрежетом вырвав обе. Чуть удивился содеянному – ему легко удалось то, с чем не справились десятки «странных». А ведь некоторые из них по уродливости пусть и уступали Чавку, но заметно, что тела у них усиленные, с обычным человеком уже не сравнить.
Будка и снаружи не выглядела большой, а внутри оказалась еще меньше. Прятаться в ней особо негде, но все же Трэш никого не увидел. Принюхиваясь, уловил человеческий запах, пригнувшись, сделал шаг вперед и начал осторожно протискиваться между стеной и тушей трансформатора. Последний не гудел, и вообще по всему городу не наблюдалось признаков наличия электричества в сети, однако размеры агрегата заставляли относиться к нему с опаской и уважением.
Электричество Трэша пугало. Сам не понимал – почему. Возможно, это началось с того момента, когда себя осознал. Его ведь вроде как мучили током.
Как-то странно, ведь ничего этого он не помнит.
Впрочем, это далеко не единственная числящаяся за Трэшем странность.
За трансформатором, вжавшись в пол, сидела женщина. Длинные каштановые волосы растрепаны, лицо осунувшееся, поперек щеки тянутся две параллельные широкие царапины, большие выразительные глаза переполнены ужасом и отчаянием, в руках держит тряпичный сверток, крепко прижимая его к груди.
Неотрывно уставившись на Трэша, женщина молчала, лишь в ее взгляде читалась все более и более усиливающаяся обреченность. Нетрудно догадаться, почему так смотрит, ведь он и сам себя в зеркале боялся увидеть – образина пугающая.
Миролюбиво воздев руки, тихо и спокойно произнес:
– Не бойся, я тебя не съем.
– Да-да, правильно, пусть Второй съест.
Обернувшись в сторону распахнутых дверей, где с ноги на ногу в нетерпении переминался Чавк, Трэш рявкнул:
– Заткнись, пока я тебе язык в узел не завязал. Ты не будешь есть эту женщину.
– Хорошо. Ну хотя бы косточки мне оставь.
– Я тоже не буду ее есть. Она пойдет с нами. Пойдет сама, живой. Она мне нужна. Ты ее не будешь трогать и будешь защищать от тех, кто захочет ее съесть. Все понял?
– Второй понял, что вкусно поесть не получится.
– Вот и хорошо, что ты такой понятливый.
Трэш вновь повернулся к женщине. Та за время короткого разговора ухитрилась спиной вперед отползти на несколько шагов, вжавшись в угол. Дальше отступать некуда, ей только и оставалось, что сверкать глазами, в которых не было ничего, кроме ужаса и обреченности.
Только сейчас Трэш понял, что в руках у нее не просто сверток: это ребенок, очень маленький, возможно – новорожденный. Странно, что ведет себя так тихо, внутренний голос подсказывал, что младенцы – шумные создания, а уж в такой ситуации они просто обязаны орать без умолку.
Естественно, слова, сказанные чудовищем, женщину ничуть не успокоили, хотя бы по той причине, что она ни одного из них не поняла. Трэш по неопытности упустил, что думает на одном языке, а говорит почему-то на другом. Похоже, она решила, что он озвучил гастрономические планы на ее счет, вон какой взгляд, вот-вот сердце разорвется от ужаса, уши прекрасно слышат каждый удар – колотится нездорово.
И что теперь делать? Как заставить ее выйти? Силком потащить? Да к ней прикасаться страшно – опасно хрупкая, и к тому же это ее наверняка перепугает еще больше.
Покрутив головой, Трэш вытянул руку и начал водить когтем по стене, сдирая краску. Черточки сливались в буквы, буквы в слова, а слова во фразы. Не прошло и минуты, как он сумел вывести внятное послание: «Женщина, не бойся нас, мы тебя не съедим. Пойдем с нами, мы будем тебя защищать. Если останешься, умрешь, рядом много людоедов».
Написано неплохо, вот только та, которой это адресовалось, отказывалась понимать. Она не поднимала глаза, а как без этого прочитать?
Трэшу пришлось постучать по стене несколько раз, прежде чем ее безумный взгляд сфокусировался на тексте и побежал по нему. Какое-то время ничего не происходило, а затем, судорожно передернув плечами, женщина, боязливо скосив взгляд, еле слышно спросила:
– Кто ты?
Урчать в ответ – бесполезное сотрясание воздуха. Пришлось использовать нетронутую часть стены для второго послания, на этот раз совсем уж короткого: «Зови меня Трэш».
Глава 17
Стопки бетонных плит способны выдерживать громадные нагрузки, но Трэш перемещался по ним с такой аккуратностью, будто протаскивал свою тушу по разложенным на ненадежных упорах листам тонкого стекла. Он только сейчас обратил внимание на изменившийся стиль передвижения, раньше почти всегда направлялся по кратчайшей траектории и медлить не любил. Сейчас все иначе: неспешно, постоянно оглядываясь, от укрытия к укрытию, или хотя бы стараясь не сильно маячить на виду у возможных наблюдателей.
Короткая сознательная жизнь быстро научила азам осторожности.
Трэша интересовал шум моторов, доносившийся со стороны шоссе, вдоль которого он вместе с Чавком несколько часов назад подбирался к городу. Непохоже, что машины приближаются, но проконтролировать не помешает.
Не доверяя ушам, осмотрел небосвод пристальным взглядом на предмет летающих дронов и, не обнаружив искомых, предпринял последний, самый рискованный рывок – метров сорок лишенного укрытий пространства. Этот отрезок хорошо просматривается лишь с одной стороны, и за нее Трэш относительно спокоен, ведь именно оттуда пришел. Но мало ли, все равно напрягает, пусть там остались Чавк и женщина, не стоит всецело доверять этому направлению.
Добравшись до нужного места, наскоро приспособил на голову кусок грязного брезента, подпрыгнул, ухватившись за край вагона, подтянулся и, удерживаясь на когтях, уставился в сторону шоссе. До него отсюда оставалось не больше трех сотен метров.
Так и есть, знакомые машины катаются – те самые, с красными ромбиками. Сильно растянувшаяся колонна вытекает из-под железнодорожного моста: грузовики, уродливо обшитые железными листами, решетками и сетками, пикапы с пулеметами, реже с ненавистными огнеметами, парочка стареньких бронетранспортеров. Но основной транспорт – фуры с защищенными кабинами. Прицепы на них вообще не дорабатывали, причем все до единого груженые.
У Трэша слегка отлегло от сердца – непохоже, что это команда, посланная за ним. Очень может быть, что колонна направляется на базу из очередного разграбленного города. В фурах, возможно, перевозят десятки тонн вкуснейших деликатесов, но, увы, ничего из этого богатства маленькой стае не достанется. Противник слишком многочислен и силен, по-плохому его поделиться не заставишь, а по-хорошему он не согласится.
Трэш начал медленно поджимать ноги. Пусть голова частично прикрыта брезентом, маскировку раскусят, если засекут движение. Присев, с минуту выжидал и, лишь убедившись, что гудение не меняется, колонна так и движется в
