Несмотря на усталость, ее походка осталась легкой, и она сумела выскользнуть из комнаты, не потревожив неглубокий сон мужа. В гараже она взяла охотничий карабин и зарядила его. Потом подняла ворота, завела мотовездеход и отбыла.
Ее план был прост: через лес добраться до гребня над шоссе, подышать свежим воздухом, полюбоваться видом, написать записку мужу и приставить дуло к подбородку. Спокойной ночи. По крайней мере, ей не нужно было тревожиться о детях.
Ехала она медленно, потому что устала и боялась аварии. Каждый корень и камень, попадая под большие колеса мотовездехода, отдавались в могучих мышцах ее рук и костях. Ван не возражала. И мелкий дождик ей не мешал. Несмотря на изнеможение – ее мысли едва ползли, – физические ощущения были невероятно острыми. Может, лучше умереть, не зная о грядущей смерти, как Ри? Ван могла задать вопрос, но уставший мозг не мог дать на него адекватного ответа. Все ответы растворялись, не успев оформиться. Почему на душе так муторно от того, что она убила заключенную, которая иначе убила бы другую заключенную? Почему так скверно от того, что она просто выполнила свою работу? Ответов не было, даже намеков.
Ван добралась до гребня. Заглушила двигатель мотовездехода, спешилась. Далеко-далеко, в той стороне, где находилась тюрьма, черная дымка висела над умирающим днем: влажные испарения потухшего лесного пожара. Впереди тянулся пологий склон. Внизу бежал мутный поток, разбухший от дождя. Над рекой, в нескольких сотнях футов, стоял охотничий домик с поросшей мхом крышей. Из печной трубы вился дымок.
Ван похлопала себя по карманам и осознала, что забыла взять бумагу и ручку. Хотела рассмеяться (самоубийство – не настолько сложное дело, верно?), но смогла лишь вздохнуть.
Поделать с этим она ничего не могла, да и причина ее самоубийства была очевидна. Если ее вообще найдут. Если кого-то это будет волновать. Ван сняла висевший за спиной карабин.
Дверь в охотничий домик распахнулась в тот самый момент, когда она приставила дуло к подбородку.
– Лучше бы он сохранил эту гребаную бум-трубу. – Громкий мужской голос далеко разносился в чистом воздухе. – Иначе он пожалеет, что этот чертов собаколов не прикончил его. Да, и возьми с собой сканер. Я хочу знать, чем заняты копы.
Опустив карабин, Ван наблюдала, как двое мужчин садятся в сверкающий «сильверадо» и уезжают. Она не сомневалась, что знает их, и, судя по внешнему виду – две потрепанные жизнью, видавшие виды лесные крысы, – не по церемонии вручения премий торговой палаты. Их имена всплыли бы мгновенно, если бы не жуткое недосыпание. Мозг словно затопило жидкой грязью. Ван все еще чувствовала тряску мотовездехода, хотя давно уже с него слезла. Ярко-белые точки прыгали перед глазами.
Когда пикап уехал, Ван решила наведаться в охотничий домик. Там наверняка найдется, на чем писать, пусть даже обратная сторона старого календаря.
– И мне нужно чем-то прикрепить записку к рубашке, – сказала она.
Ее голос казался сиплым и чужим. Принадлежащим кому-то еще. И ведь был кто-то еще, стоял прямо рядом с ней. Но уходил, стоило ей повернуть голову. Такое случалось все чаще. Кто-то наблюдал за ней с границы поля зрения. Галлюцинации. Сколько можно не спать, прежде чем рациональное мышление рухнет и ты полностью лишишься рассудка?
Ван вновь оседлала мотовездеход. Она ехала по гребню, пока тот не стал достаточно низким, чтобы можно было съехать на проселок к охотничьему домику.
В домике пахло тушеными бобами, пивом, вяленой олениной и мужским пердежом. На столе и в раковине громоздились грязные тарелки, на дровяной плите красовались грязные кастрюли. На полке стояла фотография злобно ухмылявшегося мужчины с киркой на плече. Мужчина был в потрепанной широкополой шляпе, надвинутой на самые уши. Глядя на выцветшую фотографию, Ванесса поняла, кто перед ней, потому что отец однажды показал ей этого человека, когда Ван было не больше двенадцати. Человек заходил в «Скрипучее колесо».
«Это Большой Лоуэлл Грайнер, – сказал тогда ее отец, – и я хочу, чтобы ты держалась от него подальше, милая. Если он поздоровается, поздоровайся с ним, скажи, какой хороший день, и иди дальше».
Значит, эти двое – никчемные сыновья Большого Лоуэлла. Мейнард и Маленький Лоу Грайнеры, во всей красе, в кабине нового пикапа, хотя им полагалось сидеть за решеткой в Кофлине, ожидая суда, в том числе за убийство, свидетелем которого была Китти Макдэвид. Которая согласилась дать показания.
На обшитой сосновыми панелями стене короткого коридора, вероятно, ведущего в спальни, Ван увидела потрепанный блокнот на шнурке. Листок из такого блокнота вполне подошел бы для предсмертной записки, но Ван внезапно решила, что поживет еще немного.
Она вышла за дверь, радуясь, что вонь осталась внутри, села на мотовездеход и поехала так быстро, как только осмеливалась. Через милю проселок вывел ее на одну из многочисленных грунтовых дорог округа Дулинг. Пыль висела слева – не очень много, ведь шел дождь, но в достаточном количестве, чтобы подсказать, куда поехали беглецы. К тому времени как она добралась до шоссе номер 7, они сильно обогнали ее, однако место было открытое, дорога уходила вниз, и Ван без труда разглядела пикап, крошечный, но явно направлявшийся к городу.
Ван с силой хлестнула себя по щекам и покатила следом. Она промокла насквозь, но холод помогал бороться со сном. Будь она в бегах, среди прочего, из-за обвинения в убийстве, к этому моменту уже была бы на полпути к Джорджии. Но не эта парочка. Они возвращались в город, несомненно, ради какой-нибудь очередной гадости. Ван хотела знать, что они задумали, и, возможно, помешать им.
Быть может, ей еще удастся искупить свою вину по отношению к Ри.
Глава 11
1Фриц Мишем не захотел расставаться с базукой, по крайней мере, бесплатно. Но передумал, когда Мей крепко схватил его за плечи, а Лоу заломил правую руку почти до лопаток, и откинул крышку люка в полу своей развалюхи, явив миру сокровище, за которым явились братья Грайнеры.
Маленький Лоу ожидал, что базука будет зеленая, как в фильмах про Вторую мировую войну, но она оказалась пыльно-черной, с длинным серийным номером на боку и забавными русскими буквами под ним. Дуло покрывал налет ржавчины. Рядом лежала спортивная сумка с десятком гранат, тоже с надписями на русском. В подвале также хранился десяток винтовок и не меньше двадцати пистолетов,
