Еще один дельный совет, но прежде чем Джаред смог подавить желание что-либо ответить, Мэри развернулась на сиденье, посмотрела в сторону школы. Должно быть, что-то привлекло ее внимание, и теперь Джаред видел, что именно. Коричневое облако поднялось с крыши спортзала. Достаточно большое, чтобы распугать ворон, которые сидели на дубах, окружавших автомобильную стоянку для персонала.
Пыль, подумал Джаред, но вместо того чтобы рассеяться, облако заложило резкий вираж и двинулось на север. Оно напоминало птичью стаю, однако состояло определенно не из птиц. Слишком мелкие даже для воробьев.
– Облако мотыльков! – воскликнула Мэри. – Надо же! Кто бы знал!
– Это так называется? Облако?
– Да! Кто знал, что они сбиваются в стаи? И большинство мотыльков оставляют день бабочкам. Мотыльки – ночные летуны. Во всяком случае, обычно.
– Откуда ты все это знаешь?
– В восьмом классе делала научный проект по мотылькам. На староанглийском они mott, как и личинки. Отец уговорил меня на этот проект, потому что я их боялась. Когда я была маленькой, кто-то сказал мне, что я ослепну, если пыльца с крыльев мотылька попадет мне в глаза. Отец сказал, что это старушечьи басни и если я сделаю научный проект по мотылькам, то, возможно, подружусь с ними. Он сказал, что бабочки – королевы красоты мира насекомых, их всегда приглашают на бал, а бедные мотыльки остаются дома, как Золушка. Он тогда еще пил, но история получилась забавной.
Она с вызовом смотрела на него серыми глазами.
– Точно, клевая. И что ты?
– Что – я?
– Подружилась с ними?
– Не совсем, но выяснила много интересного. Бабочки, когда отдыхают, складывают крылья на спине. Мотыльки используют свои, чтобы прикрывать живот. У мотыльков есть френулумы, зацепки, скрепляющие крылья попарно, а у бабочек нет. У бабочек – твердые куколки. У мотыльков – коконы, мягкие и шелковистые.
– Эй! – Кент Дейли, с рюкзаком и теннисной ракеткой за плечом, на велосипеде выехал из зарослей на поле для софтбола. – Норкросс! Пак! Вы видели, как взлетели эти птицы?
– Это были мотыльки, – поправил его Джаред. – Те, что с френулумами. А может, с френулами.
– Что?
– Не важно. Что ты здесь делаешь? Сегодня учебный день, знаешь ли.
– Мама попросила вынести мусор.
– Наверное, его было очень много, – сказала Мэ-ри. – Уже третий урок.
Кент ухмыльнулся, потом увидел Эрика и Курта на центральном корте и бросил велосипед на траву.
– Присядь, Курт, и позволь мужчине взяться за дело. Ты не сможешь принять подачу Эрика, даже если бы от этого зависела жизнь твоей собаки.
Курт уступил свою половину корта Кенту, бонвивану, который не ощущал никакой необходимости заглянуть в административное крыло и объяснить опоздание. Эрик подал, и Джаред обрадовался, увидев, как только что прибывший Кент четким ударом вернул ему мяч.
– Ацтеки верили, что черные мотыльки – знак беды, – продолжала Мэри, полностью потеряв интерес к продолжавшемуся внизу теннисному матчу. – В горных долинах до сих пор есть люди, которые верят, что белый мотылек в доме – к чьей-то смерти.
– Мэри, да ты у нас просто эксперт по мотылькам. – Она фыркнула. – Постой, за всю жизнь ты ни разу не бывала в горных долинах. Ты это выдумала, чтобы напугать меня. Между прочим, получилось!
– Нет, не выдумала! Прочитала в книге!
Она ударила его в плечо. Больно, но Джаред прикинулся, будто ничего не почувствовал.
– Эти коричневые. Что означает появление коричневых мотыльков?
– Это интересно. Черноногие индейцы считают, что коричневые мотыльки приносят дрему и сновидения.
6Джаред одевался на скамье в дальнем конце раздевалки. Глупые десятиклассники отбыли, опасаясь, что их отхлещут мокрыми полотенцами – этой забавой славились Эрик и его дружки. А может, правильнее сказать, позорились? Ты говоришь френулум, я говорю френула, подумал Джаред, надевая кроссовки. Скажем так: проехали.
В душевой Эрик, Курт и Кент визжали, плескались и выкрикивали привычные остроты: пошел на хрен, имел я твою мать, а я твою, пидор, поцелуй меня в зад, твоя сестра – шлюха, и т. д. Это утомляло, а до окончания школы было еще так далеко.
Вода перестала течь. Эрик и компания босиком прошлепали в ту часть раздевалки, которую считали своей вотчиной – только для выпускного класса, будьте любезны, – а это означало, что Джаред лишь мгновение лицезрел их голые зады, исчезнувшие за углом. Его это полностью устроило. Он понюхал теннисные носки, поморщился, сунул их в спортивную сумку, застегнул молнию.
– По пути сюда я видел Старую Эсси, – говорил Кент.
– Бездомную старуху? – спросил Курт. – Ту, что с тележкой?
– Ага. Чуть не переехал ее и не свалился на говняный навес, где она живет.
– Кто-то должен очистить от нее территорию, – сказал Курт.
– Вчера вечером она, должно быть, высосала всю свою винную заначку, – продолжал Кент. – Лежала в отключке. И она в чем-то извалялась. Лицо покрывала паутина. Такая мерзопакость. Я видел, как она колышется от ее дыхания. Я ей крикнул: «Эсси, что с тобой, девочка? Что с тобой, беззубая старая сука?» Никакой реакции, чувак. Гребаный ноль.
– Жаль, что нет волшебного зелья, усыпляющего девчонок, чтобы ты мог их трахнуть без предварительных обхаживаний, – сказал Курт.
– Есть, – возразил Эрик. – Называется рогипнол.
Когда они оглушительно заржали, Джаред подумал: И этот парень везет Мэри на концерт «Arcade Fire». Этот самый парень.
– К тому же в той маленькой лощине, где она спит, столько всякого странного дерьма, включая верхнюю половину манекена из универмага, – сказал Кент. – Я бы трахнул кого угодно, друг, но пьяная в жопу бездомная сука, покрытая паутиной? Эту черту – толстую черту – я пересечь не могу.
– А моя черта сплошь пунктирная. – В голосе Курта слышалась тоска. – Ситуация отчаянная. Я бы трахнул даже зомби из «Ходячих мертвецов».
– Ты уже трахнул, – сказал Эрик. – Харриет Давенпорт.
Вновь дикий смех. Зачем я это слушаю? – спросил себя Джаред и снова подумал: Мэри собирается на концерт с одним из этих психов. Она понятия не имеет, какой Эрик на самом деле, а после нашего разговора на трибунах вряд ли поверит мне.
– Ты бы не стал трахать эту козу, – заметил Кент. – Но глянуть на нее интересно. Давайте сходим после школы. Проверим, как там она.
– А чего тянуть? – спросил Эрик. – Смоемся после шестого урока.
Шлепающие звуки – хлопки ладони о ладонь – скрепили договор. Джаред схватил спортивную сумку и отбыл.
Лишь во время обеденного перерыва Фрэнки Джонсон подсел к Джареду и сказал, что странная сонная болезнь, поражающая женщин, зафиксирована не только в Австралии и на Гавайях. Она добралась до округа Колумбия, Ричмонда и даже до Мартинсберга, а это совсем рядом. Джаред вспомнил, что говорил Кент о Старой Эсси – паутина на лице, – но решил, что быть такого не может. Только не здесь. В Дулинге никогда не происходило ничего интересного.
– Они называют эту болезнь Авророй, – продолжил Фрэнки. – Слушай, у тебя куриный салат? Как он тебе? Хочешь махнуться?
Глава 5
1Всю
