– Мы едем к бабушке? Я хочу к бабушке.
– Сначала высадим Мэри, – ответил Джаред. – Ей нужно позвонить своему другу Эрику, чтобы узнать, есть ли у него заначка. – На секунду ему даже стало хорошо, он вывалил на нее страх, который не отпускал его. Только на секунду. Это была детская выходка. Он ненавидел себя, но ничего не мог с собой поделать.
– Какая заначка? – спросила Молли, но ей никто не ответил.
К дому Мэри они подъехали уже в сумерках. Джаред свернул на подъездную дорожку и перевел рукоятку коробки передач на «парковку».
Мэри всмотрелась в него в густеющем сумраке первого вечера Авроры.
– Джер. Я не собиралась идти с ним на «Arcade Fire». Я собиралась отменить свидание.
Он промолчал. Может, она говорила правду, может, нет. Он знал, что они с Эриком были достаточно близки, чтобы он дал ей имя местного наркодилера.
– Ты ведешь себя как младенец, – сказала Мэри.
Джаред смотрел прямо перед собой.
– Хорошо, хорошо. Хорошо, маленький. Маленький хочет бутылочку. Ну и черт с ним. И с тобой.
– Вы ссоритесь, как мои отец и мать. – Молли снова заплакала. – Прекратите. Лучше снова будьте женихом и невестой.
Мэри вылезла из салона, хлопнула дверцей, зашагала по подъездной дорожке.
Она почти добралась до заднего крыльца, когда Джаред вдруг осознал, что в следующий раз может увидеть ее затянутой в белый кокон из неизвестного вещества. Он повернулся к Молли.
– Глаза не закрывай. Если заснешь, я тебя взгрею.
Джаред вылез из «датсуна» и побежал за Мэри. Догнал ее, когда она открывала дверь черного хода. Вздрогнув, Мэри повернулась к нему. Облако мотыльков кружилось у фонаря над дверью, их движущиеся тени испещряли ее лицо.
– Извини, Мэри. Действительно, извини. Все это такое безумие. Возможно, моя мать где-то спит в своем автомобиле, а я напуган и не мог понять, что тебе нужно, так что извини.
– Хорошо.
– Не засыпай сегодня. Пожалуйста, не засыпай. – Он притянул ее к себе, обнял и поцеловал. Чудо из чудес – она ответила на поцелуй, открытым ртом, их дыхания смешались.
– Как видишь, я официально не сплю. – Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. – А теперь отвези эту болтливую Красную Шапочку к ее бабушке.
Он пошел к «датсуну», передумал, вернулся, поцеловал ее снова.
– Вау, – сказала Молли, когда он садился за руль. По голосу чувствовалось, что ее настроение значительно улучшилось. – Вы там просто сосались.
– Сосались, говоришь? – Джаред еще не пришел в себя, собственное тело казалось ему чужим. Он по-прежнему ощущал ее губы и вкус дыхания. – Поехали домой.
Последний отрезок пути составлял всего девять кварталов. Джаред проехал его без единой помарки и вскоре уже катил по Тримейн-стрит, мимо пустых домов. Он свернул на подъездную дорожку дома миссис Рэнсом. Свет фар скользнул по фигуре на садовом стуле, телу без лица. Джаред вдавил педаль тормоза. Перед ними восседала мумия миссис Рэнсом.
Молли начала кричать, и Джаред потушил фары. Включил заднюю передачу и через улицу заехал на свою подъездную дорожку.
Он отстегнул ремень безопасности Молли, вытащил девочку из салона и взял на руки. Она крепко прижалась к нему, и Джаред не возражал. Это было правильно.
– Не волнуйся. – Джаред погладил Молли по слипшимся от пота волосам. – Ты остаешься со мной. Включим фильмы и будем смотреть всю ночь.
Глава 14
1Мора Данбартон – когда-то героиня первых газетных полос, ныне почти забытая – сидела на нижней койке камеры Б-11, которую последние четыре года делила с Кейли Роулингс. Дверь в камеру была открыта. Все двери камер крыла Б были открыты, и Мора сомневалась, что этим вечером их закроют и запрут из Будки. Нет, только не этим вечером. Маленький телевизор на стене показывал «Новости Америки», но звук Мора выключила. Она знала, что происходит, теперь это знали даже самые тупые заключенные Дулинга. «БЕСПОРЯДКИ В ШТАТАХ И ЗА РУБЕЖОМ», – извещала бегущая строка. Далее следовал список мегаполисов. По большей части американских, потому что прежде всего ты заботился о себе, а уж потом о всяких далеких местах, но Мора также увидела Калькутту, Сидней, Москву, Кейптаун, Мехико, Бомбей и Лондон, после чего перестала смотреть.
Забавно, если подумать: зачем бунтовали все эти люди? Чего они стремились добиться? Мора задалась вопросом, а начались бы бунты, если бы засыпала другая половина человечества? Она решила, что нет.
Голова Кейли в белом чехле, который пульсировал в такт ее дыханию, лежала на коленях Моры. Мора держала одну кисть Кейли, затянутую в белую варежку, но не пыталась освободить подругу от этого странного материала. По системе громкой связи тюрьмы сообщили, насколько это опасно. То же самое постоянно говорили и в выпусках новостей. Хотя материал был немного липкий и очень плотный, Мора прощупывала внутри пальцы Кейли, карандаши в чехле из толстой пластмассы. Они с Кейли стали любовницами практически с того самого дня, когда Кейли, намного моложе Моры, поселилась в камере Б-11, получив срок за нападение со смертоносным оружием. Если отбросить разницу в возрасте, они идеально подходили друг другу. Немного странный юмор Кейли вполне сочетался с цинизмом Моры. Добродушие Кей заполняло черные ямы, прогрызенные в характере Моры тем, что она повидала, и тем, что сделала. Кейли красиво танцевала, восхитительно целовалась, и хотя в последнее время любовью они занимались нечасто, когда занимались, обеим было хорошо. Когда они лежали, переплетя ноги, на какое-то время исчезала и тюрьма, и пугающий мир за ее стенами. Оставались только они.
Кейли еще и прекрасно пела. Три года подряд выигрывала тюремный конкурс талантов. В прошлом году никто не мог сдержать слез, когда она закончила петь а капелла «Когда я впервые увидела твое лицо»[27]. Мора полагала, что с этим покончено. Во сне люди разговаривали, но чтобы пели? И даже если бы Кейли запела, слова звучали бы приглушенно. А если эта дрянь пролезла ей в горло? В легкие? Скорее всего так оно и было, хотя в таком случае оставалось загадкой, как она могла дышать?
Мора поднимала одно колено, потом другое, снова и снова, покачивая свою возлюбленную. «Почему ты решила заснуть, милая? Почему не дождалась меня?»
В проеме двери возникли Джанетт и Энджел, они катили тележку с двумя большими кофейниками и двумя пластмассовыми кувшинами с соком. Мора учуяла их раньше, чем увидела: женщин опередил горький аромат варева. Заключенных сопровождал дежурный Рэнд Куигли. Мора спросила себя, а сколько осталось женщин-дежурных? Вряд ли много. И мало кто явится на следующую смену. Может, вообще никто.
– Кофе, Мора? – спросила Энджел. – Он взбодрит тебя так, что мало не покажется.
– Нет. – Колени Моры продолжали двигаться. Вверх-вниз. Спи, моя детка, усни.
– Ты уверена? С ним не заснешь. Чтоб мне сдохнуть.
– Нет, – повторила Мора. – Проходи.
Куигли не
