взглядом и буркнул:
– Мастер, тебе же сказали: за работу заплатим. Остальное – не твоего ума дело. Обойдись без лишних вопросов. Щелкай давай. Вон те вагончики видишь? И постарайся почетче снять, чтобы номера видны были. Панкратов быстро глянул на Проскурина, затем перевел взгляд на Максима, который, казалось, даже не заметил их короткой перебранки, и склонился над камерой. Через секунду фотоаппарат уже щелкал вовсю. Максим автоматически отметил, что вместо десяти вагонов закрытыми стоят уже семнадцать.
– Шустро, – вздохнул он. В это время Проскурин повернулся к Панкратову.
– Слышь, мастер, сделай пяток снимков, чтобы привязка к местности была. Здания, деревья высокие, мачта прожекторная.
– Хорошо, понял, – быстро ответил тот и, чуть сдвинув камеру, принялся щелкать затвором. Работал он сноровисто и точно. Ни одного лишнего движения. В этот момент Панкратов был похож на снайпера, уже выбравшего мишень и загоняющего патрон в патронник. Он повозился с фотоаппаратом, сменил катушку и отщелкал еще тридцать шесть кадров. – Семьдесят два кадра хватит?
– Хватит, – кивнул Максим. – Теперь вот что, Валерий Валерьевич. Эту пленку необходимо проявить как можно быстрее. И фотографии напечатать тоже нужно быстро. Время поджимает.
– Как можно быстрее? – Панкратов снял телевик и задумчиво принялся отсоединять камеру от штатива. – Дня через три устроит? Проскурин повернулся и посмотрел на него как на сумасшедшего. Максим торопливо пояснил:
– Валерий Валерьевич, снимки необходимо сделать к утру.
– К утру? Да вы что? Даже если всю ночь горбатиться, и то пленка не успеет просохнуть. Это ж «Кодак», ребята.
– Заплатим тебе, и за срочность заплатим. Бросай все, – ввязался в разговор Проскурин. – Понял? Все задвинь, иначе я тебе такие неприятности устрою, всю жизнь будешь отмываться. И все свое дерьмо на тебя повешу. Да еще ребят из УВД попрошу, они помогут, соберут все «висяки». Лес отправишься валить лет на пятнадцать. Понял? Давай действуй.
– Максим Леонидович, товарищ полковник… – Панкратов повернулся к Максиму, но тот молчал. – А если… – начал было Панкратов, вновь оборачиваясь к Проскурину. Но тот жестко смотрел на него.
– Ты – профессионал. И если вдруг выяснится, что фотографии не получились или ты случайно пленку засветил, я не поверю. А не поверив, оторву твою педерастическую головенку вместе с хреном, понял? Я тебе клянусь. Вон Максим знает: если я что-нибудь сказал, так и будет. Максим кивнул, давая понять, что да, действительно, этот человек слов на ветер не бросает. Панкратов побледнел.
– Вот всегда так, – буркнул он себе под нос. – Работаешь, стараешься и вместо благодарности…
– Будет тебе благодарность, мастер, – понижая голос, страшным злым шепотом выдохнул ему в самое лицо Проскурин. – Будет. Давай вали, делай снимки. Максим, отвези его и покарауль в квартире, пока он тебе негативы и фотографии готовые не вынесет.
– А ты?
– А я здесь останусь. Посмотрю, может быть, наши пернатые друзья объявятся. – Он подмигнул Максиму. Тот кивнул.
– Хорошо. Что дальше?
– Дальше так. В восемь утра я жду тебя возле третьей горбольницы. Надо будет за Алексеем присмотреть, а заодно и в библиотеку съездить, в газетах порыться. Может, Ипатов правду сказал и что- нибудь новенькое выплывет.
– Лады. – Максим пожал ему руку. – Смотри, осторожнее здесь. Близко не подползай. Заметят – все дело провалишь.
– Ладно. В восемь, – кивнул Проскурин, поворачиваясь к ним спиной.
Глава 33
В восемь утра зеленая «шестерка» притормозила на углу третьей горбольницы. Черная «Волга» стояла у главных ворот. Максим прогуливался по тротуару, поглядывая то на часы, то по сторонам. Проскурин заехал во двор, запер машину, вышел на улицу и огляделся. Своих давешних плечистых приятелей он не заметил, однако то, что Максим поставил машину так открыто, вызвало у него раздражение. С недосыпу он был злым и нервным.
– Так, ты должен взять себя в руки, – пробормотал Проскурин себе под нос. – Возьми себя в руки немедленно. В конце концов, полковник тоже всю ночь не спал. Он двинулся к воротам, подняв воротник пальто. Заметив Проскурина, Максим остановился, но хватило сообразительности – рукой махать не стал, все-таки не приятеля с курорта встречает, – и уселся на переднее сиденье «Волги». Проскурин, поравнявшись с машиной, вдруг резко распахнул заднюю дверцу и нырнул внутрь, на ходу бросив водителю:
– Трогай давай, командир. Поехали.
– Куда? – Солдат повернулся к Максиму. – Что делаем-то, товарищ полковник?
– Поезжай. Машина резво взяла с места. Проскурин несколько секунд смотрел в заднее стекло, но не заметил ничего подозрительного. Скорее всего плечистые убийцы капитана окончательно потеряли его. Ненадолго, конечно, но и то хорошо. Какое-то время он сможет действовать вполне свободно. Отчего же тогда взбесились в нем дурные чертики тревожного предчувствия? Как-то все уж больно открыто: и грузились эти ребята безбоязненно, и освещали все, будто у них там праздник какой. Он не мог сказать, в чем конкретно заключалась странность, но чувствовал: она есть, есть, витает где-то совсем рядом. Максим повернулся к майору.
– Ну как? Что у тебя?
– У меня-то? У меня такое… Скажу – не поверишь. Часикам к пяти хлопчики с танками разобрались и начали грузить, как думаешь, что?
– Самолеты, – хмыкнул Максим.
– Точно, самолеты.
– Неужели в такие же вагоны?
– Вот именно, в вагоны. Без крыльев, или, как говорит Алексей, без плоскостей. Без передних и задних. Максим подумал.
– И что, по высоте вошли?
– А это самое хитрое. Тут, брат, весь номер в том, что они самолеты кранами поднимали, а потом шасси убирали. Представляешь? Прямо на весу.
– А ставили как?
– Так и ставили. На специальные тележки. Есть такие среди авиационного оборудования.
– Никогда не видел, – признался Максим.
– А мне доводилось пару раз. Опустили, закрепили на тележках, а тележки к полу приколотили. Зрелище то еще, доложу тебе. Сверху стеночки с крышей опустили, и все. Вагончики как родные. Правда, видно, хвост все равно не входил, так они потолок чуть-чуть приподняли. Совсем немного, сантиметров, наверное, на тридцать. Если бы рядом настоящие вагоны не стояли, никогда бы не заметил.
– И что, к утру управились? – с любопытством поинтересовался Максим.
– Нет, когда я уходил, еще продолжали грузить. И ветку железнодорожную я нашел.
– Да? Где? – встрепенулся Максим.
– Она прямо через ворота проходит. Причем даже не одна, а две. Параллельные. Представляешь, идет какой-нибудь состав, положим, от Воркуты, подъезжая, сбрасывает скорость и спокойненько уходит на завод. И в то же время с завода на основной путь выкатывается другой – подменный. Дежурные на станции и не заметят.
– Надо же. Как мы эти ветки не обнаружили? Из-за темноты, наверное.
– Да нет, братец, не из-за темноты. Просто там рельсов нет стыковочных. Понимаешь? Они их, видимо,
