– Заходите, доктор, – бубнил участковый, пропуская коротышку вперед. – Проходите.
– Молодец, сержант, – похвалил Сулимо. – Расторопный. Быть тебе старшиной. Тот улыбнулся чуть смущенно.
– Стараемся, товарищ капитан.
– Я и говорю: молодец. Ну, начнем, пожалуй. Время дорого. – Сулимо вновь повернулся к кровати, и раненый моментально съежился, словно его могли ударить. – Так, сержант, в присутствии понятых я представлю вам на опознание фотографию человека, подозревающегося в убийстве.
– Помните об ответственности за дачу ложных показаний, – вставил следователь.
– Вот именно. Капитан наклонился вперед, держа фотографию в вытянутой руке и глядя раненому прямо в глаза. На губах его застыла улыбка. Страшная, мертвая. Под чуть приоткрывшейся полой пальто Богдан различил висящую под мышкой капитана кобуру. Словно сквозь вату до него донесся скрипучий голос:
– Вы узнаете этого человека? Он сглотнул. Ему не хотелось умирать.
– Д-да… – Богдан кивнул. – Да, узнаю.
– Это тот человек, которого задерживали вы и сержант Ясенев? – быстро спросил следователь.
– Да.
– Это он стрелял в вас?
– Да. Богдан мог бы сказать, кто стрелял, но тогда капитан убил бы его. Не зря же лейтенант остался у двери. Нет, нет и еще раз нет. Плевать ему на врача, на медсестру, на следователя, на участкового, на всех, но не на себя. Он должен выжить. Обязательно. И этот летчик… Какая разница ему, Богдану, что случится с летчиком? Это ведь он, паскуда, виноват в том, что его ранили. Он, сука, сделал так, что двое убийц стоят сейчас в палате и тычут ему в морду фотографию. Гад! Сучара!
– Я еще раз повторяю вопрос, – триумфально объявил следователь. – Вы уверены, что именно этот человек стрелял в вас?
– Да, – ответил Богдан, и ему сразу стало легче, потому что кошмарная улыбка капитана вдруг растаяла. Теперь тот смотрел внимательно-ободряюще, словно говоря: «Ну, скажи им. Скажи». – Да, – повторил Богдан. – Это он.
– А как же Семенов пронес пистолет в отделение? Богдан думал всего секунду.
– Сержант Ясенев халатно отнесся к своим… кха… обязанностям. Он плохо обыскал курт… кха… куртку задержанного. Кха… Даже не обыскал, а только ощупал. Сулимо улыбнулся.
– Ну что же, я думаю, все ясно.
– Да. Яснее и не надо. – Следователь довольно кивнул. – Никуда он теперь от нас не денется.
– Я надеюсь, – сказал Сулимо, выпрямляясь и протягивая собеседнику фотографию. – Только вот что. Если поймаете капитана, немедленно позвоните в штаб округа подполковнику Сивцову. Этот человек, Семенов Алексей Николаевич, носитель секретной информации, и без представителя особого отдела допрашивать его категорически воспрещается. Следователь поскучнел.
– Что ж это выходит – мы будем ловить, а вы сливки снимать?
– Не волнуйтесь, – ободряюще ответил Сулимо. – Тот, кто поймает Семенова, в обиде не останется. Это я вам обещаю.
Глава 20
Когда «Волга» выезжала со двора на улицу, Максим посмотрел в сторону платной стоянки. Он почему-то ожидал увидеть вчерашнюю картину: рыжий «рафик» и двух спокойно беседующих парней рядом. Но ожидания его оправдались лишь наполовину. «Рафик» стоял, но парней рядом не было. До прокуратуры они добрались минут за пятнадцать, что для утреннего часа было своеобразным рекордом. Максим вошел в здание и забрал у дежурного на вахте толстую стопку почты – в основном газеты и несколько телеграмм. Одну из них он прочел, поднимаясь по лестнице: «В ответ на ваш запрос от такого-то числа номер такой-то сообщаем, что Шалимов Юрий Герасимович проходил действительную срочную службу в воинской части номер такой-то с 11 октября 1992 года по 11 декабря 1994 года. Уволен в запас согласно приказу министра обороны за номером таким-то от такого-то числа. Техническое обмундирование рядового Шалимова Юрия Герасимовича передано на воинский склад как пришедшее в негодность, а затем отправлено в утиль».
– Утилизировано, значит, – хмыкнул Максим. «Оперативно сработали. Даже странно. Когда ответ успели отстучать? Они же запрос должны были получить только ночью. Пока кадровики объявятся, пока откроют склад, пока то, пока се. Странно. – Он сложил телеграмму и сунул ее в карман кителя. – И вот еще что. С каких это пор при острой нехватке обмундирования почти новые технички отправляют в утиль?» Из собственного опыта он знал, что большинство рядовых пользуются куртками куда более ветхими, чем техничка Шалимова Юрия Герасимовича. Но большой загадки здесь не было. Скорее всего кладовщик просто провел довольно новые технические комплекты зимних комбинезонов как ветхие, а затем толкнул их налево. Сейчас такое встречается сплошь и рядом. В любой части тащат все, что плохо лежит. Максим поднялся в кабинет, положил почту на стол и, присев, помял виски пальцами. Безумно хотелось кофе. Он подумал о том, что буфет открывается в двенадцать и до сего торжественного события у него есть еще по меньшей мере три часа. Подняв трубку аппарата внутренней связи, Максим вызвал к себе двоих дознавателей. В прокуратуре знали, что если вызывает Латко, то являться лучше сразу, без промедления. Максим любил четкость и конкретность в действиях. И приказы он старался отдавать такие же четкие и конкретные. Первым появился старший лейтенант Лемехов, молодой, высокий, подтянутый, деловитый. Ему прочили большое будущее, потому что Лемехов любил свою работу и умел добывать необходимые сведения. Максиму нравилось работать с ним. Лемехов влезал людям в душу и выуживал по крупицам информацию, которая потом зачастую оказывалась решающей. Увидев его, Максим указал на стул.
– Садитесь, Петр Васильевич, – предложил он. – Поведайте-ка мне, в котором часу вы отправили запрос насчет Шалимова? Лемехов спокойно подвинул стул и присел около стола.
– А я его и не отправлял, – сообщил он. – Отпечатал на бланке, шлепнул печать и отвез в часть. Вот, кстати, копия. – Он положил на стол бланк.
– Отвезли? – недоверчиво переспросил Максим.
– Ну да. Взял дежурную машину и отвез, – подтвердил Лемехов. – Час туда, час обратно. Да сорок минут там. К половине одиннадцатого уже в общежитии был.
– Откуда такое рвение? – спросил Максим и чуть не стукнул себя по голове. Ну сделал человек доброе дело – похвали, руку пожми, а потом уж вопросы задавай. Дубина! Лемехов посмурнел.
– Телевизор у меня сломался. В общаге скучно. А тут посмотрел: пометка «срочно». Все равно делать нечего, так хоть проветрился.
– Понятно, лейтенант, спасибо. – Максим улыбнулся. – Действительно, это был очень срочный запрос. Одного не пойму, как им удалось так быстро телеграмму отбить?
– А я их там всех с ног на уши поставил, – буднично заметил Лемехов. – Командир со мной встречаться не хотел. Ну я ему с проходной звякнул, намекнул на уголовное дело, так он с машиной за мной прилетел. За двадцать минут все документы собрал, хотел, чтобы я с собой ответ прихватил.
– Ну а вы?
– А я заставил его телеграмму отбить. Все-таки официальный документ. Чтобы знал в следующий раз, с кем дело имеет. – Лемехов усмехнулся. Дверь приоткрылась, и в кабинет вошел второй дознаватель – Шпалин Василий Федорович, недавний выпускник Ростовского университета, запыхавшийся, всклокоченный, взмокший.
– Извините, Максим Леонидович, – пробормотал Шпалин с порога. – С наземным транспортом беда прямо творится.
– Садитесь, лейтенант, – сказал Максим, обрывая транспортные излияния на полуслове. Шпалин смутился, кашлянул, еще раз пробормотал: «Извините, товарищ полковник» – и присел напротив Лемехова. Стул истошно заскрипел, и лейтенант пошел красными пятнами.
– Так… – Максим открыл кейс, выудил свои записи, сверился с ними, затем посмотрел на дознавателей.
