— Я выпил микстуру от бессонницы, — тихо ответил он. — Чтобы выглядело более убедительно и вообще…
— Простите, мистер Гримвиг, ваш врач говорил что-нибудь о том, сколько вам осталось? — спросила мамаша Снэгсби, доставая из сумки доску с образцами ручек для гроба.
— Очень, очень мало, — ответила я с подобающей печалью в голосе. — Доктор считает, что мистер Гримвиг околеет ещё до конца недели. Если повезёт, то и раньше.
— Ясно. — Мамаша Снэгсби передала доску Эзре и спросила, можно ли ей пойти на кухню и подогреть немного молока.
— Пожалуйста, грейте на здоровье, — согласился мистер Гримвиг. — Я-то сам пить не хочу, но если вам угодно…
Мамаша Снэгсби поблагодарила и быстрым шагом вышла из комнаты. Эзра стал расспрашивать мистера Гримвига, какую отделку для гроба он предпочитает. Тот выбрал всё самое дешёвое.
— Ну вот, я же говорила, что всё уладится наилучшим образом, правда? — спросила я, с бесконечной заботой взбивая его подушку.
— А теперь, Айви, дай мистеру Гримвигу немного отдохнуть. — Эзра снял с шеи портновский метр и указал мне на кресло у стены. — Дальше мы с мамой Снэгсби сами управимся.
Я покосилась на дверь, чтобы убедиться, что старая кошёлка ещё не вернулась, и спросила:
— Эзра, насколько близко вы знакомы с мисс Фрост?
После разговора с Бертой рыжеволосая гувернантка не шла у меня из головы. Если в деле замешана мисс Фрост, жди большой беды! Но у меня не было возможности поговорить со Снэгсби о том, что стало мне известно, — когда я вернулась, уже пора было ехать к мистеру Гримвигу и нас ждал кэб.
— С мисс Фрост? — Лента в руках Эзры провисла. — Ну, так, шапочно, в общем-то…
— А вот я так не думаю, дорогой.
Эзра, шаркая, обошёл кровать, взял меня за локоть и отвёл в сторонку, чтобы мистер Гримвиг не мог нас слышать:
— Почему ты так говоришь, Айви?
— Потому что я уверена: вы знаете её куда лучше, чем пытаетесь показать. Я нашла в своей комнате щётку, на которой было полно рыжих волос. А недавно я узнала, что мисс Фрост разыскивала Анастасию спустя целый год после её исчезновения. И мне ужасно любопытно: с чего бы ей интересоваться вашей бывшей жиличкой?
Эзра посмотрел на мистера Гримвига. Потом на дверь. И снова на меня.
— Когда вернёмся, приходи ко мне в мастерскую, — сказал он. Эзра поскрёб усы, и на этот раз дрожание его брылей показалось мне каким-то зловещим. — Поговорим спокойно, может, кое-что я тебе и сумею объяснить.
Тяжёлые шаги мамаши Снэгсби заставили нас вздрогнуть. Она ворвалась в комнату, сжимая в руках стакан с молоком, и велела мне сесть в кресло и не путаться под ногами.
— Держи, — сказала она, протягивая мне стакан.
Я вздохнула. Ну почему, скажите на милость, я должна пить это гадкое молоко?! Каждый раз одно и то же: я пью молоко — и проваливаюсь в сон. Должно быть, оно так действует на людей. Но сейчас мне было не до сна. Я твёрдо решила с наступлением ночи приподнять завесу и спасти Ребекку. Если понадобится — удрав через разбитое окно. Ради подруги я была готова на всё.
— Но я не хочу пить.
— Хочешь, — отрезала мамаша. — Пей.
Ко всем моим бедам, ещё и алмаз Тик-так отказывался мне помогать. Какой смысл носить на шее волшебный кристалл, если в мистических делах от него никакого проку?
Я взяла молоко:
— Ладно, хотя я никак в толк не возьму, зачем это нужно.
Под строгим взглядом мамаши Снэгсби я сделала пару глотков. На этом она успокоилась и, отвернувшись, отправилась к кровати, чтобы оговорить с мистером Гримвигом деликатный вопрос платы. Я не стала допивать молоко. Мне правда не хотелось пить. И что-то ещё, какое-то шестое чувство подсказывало, что пить не стоит. Глупо, конечно. И всё-таки, пока мамаша Снэгсби пыталась разбудить задремавшего клиента, а Эзра снимал мерку, я вылила остаток молока в левую тапку мистера Гримвига.
Вскоре меня, как всегда, охватило сонное оцепенение, но на этот раз я могла противиться ему и не закрывать глаз. Я и не закрывала — какое-то время. А потом комната стала таять в тумане. Прежде чем провалиться в сон, я успела увидеть, как ко мне идёт мамаша Снэгсби…
Во рту было сухо. Голова болела. Где я? Ах да, у мистера Гримвига. Я потёрла висок. Открыла глаза. Закрыла их снова. Когда в голове немного прояснилось, я оглядела маленькую спальню. Эзра и мамаша Снэгсби склонились с двух сторон над постелью мистера Гримвига. Старик спал. Они что-то говорили друг другу — или мистеру Гримвигу? Слов было не разобрать. К тому же моё внимание привлек вовсе не разговор.
Я прижала руку к груди. Отчаянно ощупала себя. Что было весьма глупо — я и так знала, что камня нет. Разве он мог быть на мне, когда Эзра осторожно поддерживал голову мистера Гримвига, а мамаша Снэгсби надевала на него ожерелье?
21
— Спасайтесь, мистер Гримвиг! — закричала я, вскакивая с кресла. — Они хотят похитить вашу душу!
Комнату наполнило низкое гудение, отдававшееся дрожью. Камень ожил и засиял пронзительно-белым светом. Глаза мистера Гримвига распахнулись:
— Что похитить?
Мамаша Снэгсби ахнула. Эзра попятился. Мистер Гримвиг вскочил, так что коты посыпались с него во все стороны, алмаз со стуком упал на пол. К счастью, мамаша не успела застегнуть замочек ожерелья.
Мамаша Снэгсби уставилась на камень, упавший к её ногам. Я стрелой метнулась и подхватила его. Оказавшись у меня в руке, алмаз Тик-так стал гаснуть.
— А это ещё что такое?! — завопил мистер Гримвиг, указывая на ожерелье. — Я желаю знать, что происходит!
— На самом деле всё очень просто, — сказала я. — Всё сходится: тёплое молоко, внезапная сонливость, которой невозможно противостоять, и
