— Думай, что говоришь! — предостерегающим тоном рявкнула мамаша Снэгсби, указывая на хозяина дома.
— С чего бы? Мистер Гримвиг имеет полное право знать, кто вы такие! Чудовища, вот кто! — Я сорвалась на крик, и мне это понравилось. — Вы сговорились с мисс Фрост, верно? Вот зачем она послала меня к вам — чтобы вы могли пользоваться камнем и убивать людей! Как вы убили бедного мистера Блэкхорна!
— Он согласился на это по доброй воле, — сказала мамаша Снэгсби, сверля меня взглядом. — Он стоял на пороге смерти, а мы дали ему возможность избежать этой печальной участи и жить дальше.
— Это не жизнь! Это одно сплошное страдание! Мистер Блэкхорн мучается, как и Ребекка, которая тоже поверила лживым обещаниям камня! — Я посмотрела на Эзру. — Как вы могли?! Как вы могли творить такое?!
Старик сел на кровать и потупился:
— Мисс Фрост доверила нам камень около двадцати лет назад. Мы берегли его как зеницу ока, но однажды кто-то всё-таки похитил его. Мисс Фрост знала, что мы станем использовать камень только для тех, кому всё равно недолго осталось. — Он поднял голову и с мольбой посмотрел на меня. — Мы давали им надежду, Айви!
— Во Дворце Проспы нет надежды, — сказала я. — Так говорит Ребекка, и я сама видела, что это правда.
— Думаешь, ты умней всех, да?! — прошипела мамаша Снэгсби. — Прочитала ту дурацкую рукопись и суёшь нос, куда не просят. Да если бы я не ходила по коридорам каждую ночь, не позволяя тебе уйти, ты бы сгинула в Проспе ещё несколько недель назад.
— Мы просто, как могли, пытались тебе помочь, — мягко сказал Эзра. — И только.
— Да что тут объяснять! — рявкнула мамаша Снэгсби. Её огромные ноздри яростно раздувались. — Даже с её умишком нетрудно понять: если один человек на грани смерти может спасти множество жизней в Проспе, то дело того стоит.
— Вы так уверены в своей правоте, — сказала я.
— О да, я уверена, юная леди, — заносчиво заявила она.
— Но Гретель этим не вернёшь.
Я понимала: говорить так жестоко. Но не смогла удержаться.
Мамаша Снэгсби остолбенела от потрясения. Или, может быть, от душевной боли? Она повернулась к Эзре, но тот смотрел себе под ноги и молчал.
— Я проследила за вами в субботу, — сказала я, чтобы как-то объяснить, откуда мне известно про Гретель.
— Да как ты посмела!.. — закричала мамаша Снэгсби, но ярость в её глазах тут же потухла, уступив место невыразимому горю. — Моя девочка… — Она в отчаянии покачала головой. — Если бы я тогда могла вылечить её, если бы только могла сделать так, чтобы она осталась жить — пусть не здесь, пусть даже ненадолго, — я бы на всё пошла ради этого и заплатила бы любую цену.
— А я вообще не хотел заказывать этот ваш гроб, — сказал мистер Гримвиг с несчастным видом. — Я здоров как бык на самом-то деле.
Мамаша Снэгсби сцепила пальцы за спиной. Шагнула ко мне.
— Только время и имеет значение, — тихо проговорила она. — Разве ради того, чтобы выгадать ещё немного времени, не стоит капельку помучиться, как ты думаешь?
— Вы лгали мне с самого начала, да? — сказала я. — Вам вовсе не нужна была приёмная дочь. Вам нужен был камень.
Никто не ответил. Да и не было нужды отвечать.
Я пожала плечами:
— Пожалуй, оно и к лучшему. Для родителей вы уж больно кровожадные и чокнутые.
Мамаша Снэгсби вдруг метнулась ко мне и выбила алмаз Тик-так у меня из рук. Он упал на пол, мы обе бросились к нему и сцепились самым ужасным образом.
— Отдай! — кричала мамаша Снэгсби.
— Это моё, вы, гиена горбатая! — кричала в ответ я.
Я дотянулась до ожерелья первой, но рука мамаши Снэгсби быстрей атакующей кобры тут же выхватила его у меня. В попытке вернуть камень я повисла на её руке. Злодейка споткнулась. Она резко покачнулась, взмахнув руками, заветная кулинарная книга вылетела из её кармана и ударилась о металлическую ножку кровати. Замок отщёлкнулся от удара, и ничем не скреплённые страницы разлетелись по комнате словно колода карт.
Мамаша Снэгсби ахнула. Я опустила глаза на странички под ногами всего на миг, но этого хватило, чтобы понять: что-то тут не так. Это оказались никакие не семейные рецепты. На каждом листке был рисунок карандашом — портрет, а под ним — имя. У меня под ногами лежала страничка с изображением мрачной старухи — седые волосы, печаль в глазах. И подпись — Кэтрин Джепсон. На другом листке был старик с огромными бакенбардами и изрезанным морщинами лбом. Натаниэл Хьюм — значилось ниже.
— Кто эти люди? — услышала я собственный голос.
— Не твое дело! — огрызнулась мамаша Снэгсби и бросилась подбирать листки.
С проворством бывалого карманника я воспользовалась тем, что она отвлеклась, и выхватила алмаз Тик-так у неё из рук. Мамаша будто и не заметила. Я отскочила назад и спрятала камень в карман.
Эзра помогал жене собирать рассыпавшиеся страницы. Взглянув на него, я заметила, как старик поднял с пола листок с портретом мистера Блэкхорна. И тогда-то мне и открылась ужасная правда. Всё сходится, поняла я. В это страшно поверить, но всё сходится.
— Это портреты ваших жертв, верно? — Я присела на корточки, подхватила с пола сразу несколько рисунков и улыбнулась мамаше Снэгсби самой недоброй из своих улыбок. — Это люди, которых вы охмурили, люди, чьи души вы похитили с помощью камня и отправили страдать в Проспу, как бедного мистера Блэкхорна!
Она вырвала страницы из моей руки:
— Это были отважные и благородные люди. Я чту память о них, об их самопожертвовании как могу.
— Вы все сумасшедшие! Вы несёте сущий бред! — заорал мистер Гримвиг. — Я позову констебля — пусть он с вами разбирается!
С этими словами он схватил столько котов, сколько мог унести (то есть двух), и прямо в ночной рубашке выскочил на улицу.
— Надо идти, — сказала мамаша Снэгсби, — пока он не привёл полицию.
Эзра взял у неё листы и осторожно вложил их в переплёт
