Рот Лотта резко захлопнулся.
– Я чем-то тебя обидел, Эмери? – он произнес фамилию Андена, по-эспенски растягивая слоги, подчеркивая ее иностранное звучание. – Я и не представлял, что тебя так задевает, когда кто-нибудь сомневается в действиях клана или в величии семьи Коулов. – Глаза Лотта блеснули. – Может, ты и Первый ученик, но никто из нас пока что не принес клятву и не получил назначение. Ты не можешь указывать нам, что делать и о чем разговаривать.
– Мы ученики восьмой ступени, – выпалил Анден. – Равнинные полагаются на нас. Младшие классы равняются на нас. Такие разговоры подрывают авторитет клана, а ты к тому же болтаешь посреди поля, где все тебя слышат. – Он швырял обвинения со все возрастающей яростью. Сомнения – как вирусы, легко разносятся из уст в уста. – Твой отец – Кулак, тебе и самому стоило бы это знать.
– Не говори, что я должен знать, и не упоминай моего отца, – огрызнулся Лотт, и в воздухе повисло опасное напряжение.
Сейчас они оба носили нефрит, и Анден Чуял полыхающую огнем ауру Лотта. Кучка одноклассников тревожно переминалась с ноги на ногу. В Академии были запрещены поединки, а поблизости находились наставники. И некоторые другие ученики и их родственники на поле уже остановились и смотрели в сторону их группки.
– Да бросьте вы, – сказал Тон, вставая между Анденом и Лоттом. – Сегодня мы все немного одурманены нефритом. Пожалуй, мы зашли в разговоре слишком далеко. Не думаю, что кто-то хотел кого-либо оскорбить, правда ведь?
Он внимательно посмотрел на Лотта и Андена.
– А я думаю, он хотел, – зло ответил Лотт, но потом его взгляд скользнул за плечо Андена и застыл.
В то же мгновение Анден Почуял за спиной тягучий жар нефритовой ауры Коула Хило, которую ни с кем не спутаешь.
– Энди. – Хило положил руку Андену на плечо и по-свойски присоединился к компании. – Кен все мне рассказал – как блестяще ты сегодня выступил. А я застал только награждение. Пришел вот хотя бы тебя поздравить. Прости, что не смог пораньше.
Губы Хило изогнулись в кривоватой беззаботной улыбке, его фирменной, но Анден заметил перемены. Мальчишескую внешность поглотили тени вокруг глаз и губ. Лицо заострилось, а на руках виднелись свежие шрамы. В присутствии Колосса все тут же умолкли, словно течение разговора преградил огромный валун.
– Я… я рад, что ты все-таки пришел, Хило-цзен, – выдавил Анден.
– Представь меня друзьям, Энди, – попросил Хило.
Анден обошел круг одноклассников. Когда дошла очередь до Лотта, Хило с интересом спросил:
– Сын Лотта Пеншугона? Мне жаль, что твой отец не может присутствовать на предварительных Испытаниях. Уверен, он хотел бы прийти, но я поставил его охранять Топь. – Колосс как будто не заметил, как напряглись плечи Лотта и окаменело лицо, и продолжил еще более дружеским тоном: – Я расскажу ему о твоих успехах. Он говорит, ты умеешь метать нож даже лучше, чем он, и когда-нибудь ты будешь носить его нефрит, я это вижу. Тебе стоит поговорить с Маиком-цзеном. В любое время, можешь не дожидаться выпускного.
Лицо и шея Лотта покраснели.
– Спасибо, Коул-цзен.
Когда он поклонился Хило, его челюсть дернулась, а взгляд с подозрением метнулся в сторону Андена.
– Это касается всех вас, – продолжал Колосс, оглядывая кружок учеников восьмой ступени. – Я говорил Энди, что вы самый крупный и сильный класс за многие годы. По сравнению с вами я уже стар. Вы – будущее клана и делаете честь своим семьям.
– Спасибо, Коул-цзен, – сказал Тон, и остальные подхватили.
– Кровь за клан, – пылко добавил Дудо, низко склоняясь в приветствии.
– Скоро, дружище, но не сейчас, – легкомысленно произнес Хило, похлопав Дудо по затылку. – Вам осталось еще два месяца пробыть учениками Академии. И не просто учениками, а восьмой ступени. Можно сказать, ваш долг – превратить жизнь младших в кошмар и вынудить наставников объявить вас худшим классом ко времени выпуска. Так поступает каждый класс. Я бы рассказал вам кое-какие байки о моем, но сейчас вечер после предварительных Испытаний, почему вы все не мчитесь в общежитие и еще не напились?
Несколько человек засмеялись, они снова поблагодарили Колосса и разбежались, оглядываясь назад. Лотт бросил последний полный сомнений взгляд на Андена и Хило и последовал за остальными.
Хило вместе с Анденом пересек почти пустое поле.
– Ты чуть не подрался с сыном Лотта. О чем вы говорили перед моим приходом?
– Да так, глупости, – пробормотал Анден.
Как бы он ни был зол на Лотта Цзина, ему не хотелось говорить о нем гадости Колоссу. Но Хило ждал ответа, и в конце концов Анден понял, что придется сказать.
– Он говорил, что клан не получит столько Пальцев, как ты рассчитываешь. Что те, у кого есть выбор, не захотят рисковать во время войны.
– Не все нам присягнут, это правда. Может, даже меньше, чем мы надеемся. Ты поэтому так разозлился?
– Из-за того, как говорил Лотт, Хило-цзен. Он разговаривал неуважительно.
Хило понимающе кивнул.
– И ты поставил его на место?
– Я… – Анден не был уверен. В голосе Хило и в изгибе его бровей читалось легкое подтрунивание. Анден с ужасом подумал, что кузен может подозревать в этой эмоциональной вспышке по отношению к Лотту какие-то другие мотивы. – Я должен был что-то сказать.
– Энди, – сурово отозвался Хило, – многие из этих ребят, твоих одноклассников, чуть позже станут твоими Пальцами. Ты должен запомнить: можно приструнить человека так, что он на всю жизнь тебя возненавидит, или так, что полюбит еще больше. А чтобы узнать, как такого добиться, ты должен знать этого человека. Что ты знаешь о своих друзьях?
Анден задумался. Что он знает о Лотте Цзине?
– Скажу тебе, что знаю я, – продолжил Хило. – Его отец – солдафон. Верный и Зеленый, насколько возможно, к счастью для нас, но Лотт Пен постоянно напрашивается на драку. Вечно всех задирает, никому доброго слова не скажет. Из тех, кто пинает собак. Неудивительно, что его сын вечно жалуется и морда у него такая хмурая. Он не знает, как быть мужчиной, при таком-то отце. Не знает, что думать про клан.
Они двинулись в противоположном от общежития направлении, но Анден беззвучно последовал за Хило. Он чувствовал, что Хило говорит ему что-то важное: ценный совет для будущего Кулака.
– То, что ты говорил ему, когда я подошел, – сказал Хило, – принизило твоего друга по сравнению с его отцом, а
