– Боишься, что какой-нибудь раз окажется последним?
– Да нет, наверное, – повернулась Лиза к Рощину. – Я же истребитель, Вадим, мне так на роду написано, но, знаешь, устала я что-то быть мужиком. Перегорела…
– Ну и ладно! – кивнул ей полковник. – Выйду в отставку, увезу тебя к себе. Будешь мужниной женой. Чем плохо? У меня под Кожвой прямо на берегу Печеры рубленые хоромы в два этажа из вековых сосен. Еще мой дед ставил. Настоящий терем, даже башня есть! Баня такая, что все, кто бывал, завидуют! А вокруг красота неописуемая. Река, тайга… А в тайге, Лиза, зверь. Медведи, волки и рыси, не говоря уже о кунице и росомахе. Лоси, кабаны, попадаются и косули. А в Печере щуки, сиг, семга, нельма… Охота и рыбалка, чем плохо? Взлетно-посадочная площадка за домом, ангар можно построить… Ну, а надоест жить уральскими бирюками, поедем хоть в Париж, хоть в Рим или Вену. Весь мир открыт!
– Звучит заманчиво! – усмехнулась Лиза, почувствовав неожиданный прилив сил. – А скажи, Вадим, это ты меня так замуж зовёшь или как?
– А пойдешь? – Вопрос по существу, чего уж там!
– Ты попробуй сначала, – улыбнулась Лиза, забыв даже про боль в боку, – пригласи!
– Лиза, выходи за меня замуж! – без тени улыбки предложил Рощин.
– Ладно, Рощин! – почти серьезно ответила она. – Если выберемся отсюда живыми, разрешаю сделать мне формальное предложение с розами и шампанским… Ну и с кольцом, разумеется.
– А такое подойдет? – И Рощин протянул ей на ладони кольцо удивительной красоты.
– Ох! – выдохнула Лиза, охваченная чувством восхищения. – Матерь божья! Красота-то какая! Можно?
– Владей, – улыбнулся полковник.
Само кольцо было сплетено из тончайших золотых нитей трех разных цветов: желтовато-красного, зеленого и белого. Розетка из красного золота и в ней обработанный в форме кабошона – гладкой сплющенной полусферы – великолепный звездчатый рубин насыщенного темно-красного цвета каратов на шесть или семь.
– Ну, что, принимаешь предложение? – улыбнулся довольный ее восхищением Рощин.
Каждая женщина хочет замуж. Ну, почти каждая. Даже некоторые лесбиянки. И Лиза тоже внезапно захотела, чтобы все так и случилось. Чтобы Рощин не отступил и, несмотря ни на что, настоял. Настоял, женился и увез. В тайгу, в Париж, да куда угодно, лишь бы увез. И чтобы не дал ей все испортить. Она знала за собой этот недостаток, вернее, за той, кем теперь стала. Что поделаешь, нынешняя Лиза была той еще стервой. Могла все изгадить и, разумеется, так и сделает, потому что «любит и умеет это дело». Взбрыкнет, взбесится, наговорит глупостей или еще хуже – глупостей наделает. Поэтому вся надежда на Вадима.
«Так что, я принимаю его предложение?»
– Я принимаю кольцо, – сказала, вздохнув. – Но только в качестве декларации о намерениях! Сам договор обсудим позже. А пока скажи, Вадим, где ты его нашел? Оно же совсем чистое, нетронутое!
– Я нашел ларец. Представь себе, Лиза, серебряный ларец, который каким-то образом уцелел и пролежал все это время на земле закрытым. Еле открыл, ей-богу! А в нем вот такие вот кольца, браслеты, серьги разные…
– Ну, тогда мы с Машей выберем себе что-нибудь еще. Не возражаешь?
– Да берите хоть все! Но учти, ларец большой и тяжелый. Все равно все не унести!
– Так и не надо! Мы не жадные! Пара вещей на память, как думаешь?
– Думаю, заслужили!
* * *Через два часа они снова отправились в путь. Поели, отдохнули и пошли. Перевалили через холм, миновали лес, прореженный давними вырубками, и, обнаружив еще один «дорожный знак» – на этот раз женщину с волосами, заплетенными во множество тонких косичек, – вышли к реке. Возможно, это была та же самая река, вдоль которой они шли в начале своего путешествия, но не исключено, что другая. Неширокая, но с сильным – энергичным – течением, она лежала в довольно глубоком русле, переправиться через которое оказалось совсем непросто. Когда-то – и, вероятно, все-таки не так давно – через реку был переброшен деревянный мост. Однако сейчас сохранились лишь несколько хаотично разбросанных по берегам реки бревен. Глубина здесь была не в пример больше, чем в том месте, где Лиза и компания форсировали реку в прошлый раз, да плюс к тому у реки были крутые берега, ни дать ни взять канал, а не природный поток. Тем не менее все-таки переправились, намучившись вдоволь, промокнув до нитки и устав, как собаки.
Идти дальше в таком состоянии было глупо. Дневной переход занял гораздо больше времени, чем они рассчитывали, и отнял гораздо больше сил, чем они могли себе позволить. В особенности это касалось Лизы. Железный или нет у нее организм, но пулевое ранение, сломанные ребра и серьезная потеря крови могли подкосить любого. Она, конечно, хорохорилась, стараясь не уронить собственного достоинства и не подвести товарищей по несчастью, но правда – суровая правда жизни – заключалась в том, что она с трудом переставляла ноги.
До стены кальдеры было уже вроде бы недалеко. Она со всеми ее прелестями – пещерами, террасами, вьющейся растительностью и водопадами, некоторые из которых срывались откуда-то из-за края условного неба – была уже хорошо видна невооруженным глазом. Оставалось пройти не более двух-трех километров, но это если идти по прямой. Рельеф местности здесь – у основания стены – был намного сложнее всего, с чем компаньоны встретились прежде. Местность резко поднималась к стене, представляя собой нечто вроде крутого горного склона, изрезанного расселинами и руслами рек и ручьев, поросшего диким первозданным лесом, прореженном языками каменных оползней. Пройти этот маршрут в том состоянии, в котором находились Лиза и ее товарищи по несчастью, было и само по себе задачей не из легких. Сделать это до темноты – а до нее, судя по часам, оставалось не более двух часов – нечего было и думать. Поэтому сразу после переправы путешественники стали искать подходящее место для бивака. Было совершенно очевидно, что ночевать на открытом месте – не лучшая идея, но и защищенного укрытия, как прошлой ночью, здесь, к сожалению, не нашлось. На счастье, довольно быстро наткнулись на лежащий недалеко от дороги огромный валун. Вот около него и разбили лагерь. Мечом, который Лиза так и не смогла выбросить – просто рука не поднялась, – и топором, вернее боевой секирой, с неплохо сохранившейся рукоятью из твердого черного дерева нарубили колючего кустарника и соорудили из него примитивный периметр. Выкопали яму под костер. Набрали валежника для костра и нарубили еловых лап, чтобы соорудить хоть сколько-нибудь удобные лежаки, и, наконец, расположились на отдых. Развели костер, поставили на огонь флягу с водой, стали поджаривать на
