— Не очень, но сидеть на лавке всяко удобнее… — протянула я с намеком, кивнув на облучок.
Девушка намек поняла и, пододвинувшись, предложила:
— Так садитесь, госпожа ведьма…
Меня дважды просить не пришлось. Как выяснилось из разговора (к которому потом присоединился и отец девушки, купец Ротмин), причина девичьего любопытства была простой, как половица: отец вез дочку в стольную Шойбу — поглазеть на ярмарку и знаменитые на все кнесские уряды бои магов. На последних чародеи соревновались в своем умении колдовать.
Юная Ярика, которая на поверку вила из батюшки веревки, непременно захотела себе в мужья взаправдашнего мага. Да не абы кого, а знаменитого Умара Ружримского — драконоборца и красавца, прославившегося в сражениях последней войны. Этот самый Умар завсегда выступал в колдовских боях и выходил победителем.
Отец, конечно, посмеивался над дочкиной блажью, но на ярмарку дитятю взял. Ярика же решила, что, едва знаменитый драконоборец ее увидит, сразу предложит зазнобе руку, сердце, голову и прочие органы своего доблестного чародейского организма и не забудет про самую важную запчасть — кошелек.
Ротмин, как мне чудилось, согласился взять дочь с одной-единственной целью: чтобы та убедилась, как несбыточна ее мечта, и наконец-таки благосклонно взглянула на сына его давнего торгового партнера.
Меня же Ярика пригласила присесть, чтобы побольше узнать о магах. Но эта наивная девушка и не подозревала, что проще отодрать от кожи присосавшегося клеща, чем узнать у журналистки то, что та рассказывать не намерена. Зато я умудрилась выцыганить из словоохотливой купеческой дочки прорву информации.
За насыщением пищей духовной настал черед отведать и обычной: наступил вечер и вереница телег остановилась на ночлег.
Обозники перешучивались, разминались после долгого пути, вздыхали. Вокруг царствовала обычная походная суета.
Повозки установили полукругом, начали разжигать костры.
Я спешилась, поискала взглядом Брока. Дракон, все такой же угрюмый, помогал другим воинам распрягать лошадей.
Словно почувствовав мой интерес, он обернулся и в упор посмотрел на меня. Я поежилась под его взглядом и зябко обхватила плечи. Брок же отвернулся, словно меня тут и вовсе не было.
Ну и ладно. Не больно-то и хотелось.
Вечер тек неспешно, но при этом разительно отличался от того, какой я видела, наткнувшись на стражников, охранявших клетку с Броком. Я чувствовала себя здесь… почти в безопасности. Или это оттого, что и простые путники, и охрана обоза слегка побаивалась «госпожи ведьмы»?
В котелках кипело варево, к которому меня благоразумно не допускали. А вдруг какого зелья подолью в еду? Зато миску с кашей мне поднесли одной из первых.
Я, присев рядом с оборотнем, жевала разварившееся зерно и думала об этой странности. А потом не выдержала и поделилась наблюдением. Йон тоже задумался и выдал неожиданный ответ:
— Наверное, это потому, что они мирные. Война… Для торговца пряностями или крестьянина едино, сожжет его добро драконье пламя или съедят поборы кнесса на армию. Но вдвойне обидно бывает простому люду, когда его начинает грабить войско, на содержание которого были отданы последние гроши из кошелей ремесленников, землепашцев, торговцев. Потому у обывателей нет той лютой ненависти к драконам, что у воевавших.
— А у тебя? У тебя эта ненависть есть? К людям.
— Знаешь, — шкура облизал ложку и положил ее в опустевшую миску, — как ни странно, тоже нет.
— А с чего вообще началась эта самая война? — глядя на плясавшие в ночи языки костра, задала давно мучивший меня вопрос.
Йон открыл было рот, чтобы ответить, когда на мое плечо легла рука и чуть хриплый голос произнес:
— А как ты думаешь, с чего начинаются войны?
Я вздрогнула.
Медленно повернула голову и увидела отрешенное лицо, испещренное морщинами и отмеченное уродливым рубленым шрамом. Я заприметила этого старца еще тогда, когда летела на метелке вдоль обоза. Да и как не обратить внимания на седого как лунь слепца, что держал спину прямо, а, казалось, видел с повязкой на глазах больше, чем некоторые зрячие?
Йон замер. Я же, отчего-то оробев, сглотнула и предельно честно ответила:
— Причина любой войны — желания.
Старик крякнул, помотал седой головой и присел рядом.
— Интересно… — задумчиво протянул он, словно сомневаясь.
— Ну да, — решила я пояснить. — Желания богатств, земель, мести, любви, власти…
— Слишком разумные мысли для дурной девичьей головы, — по-своему понял нежданный собеседник, которого никто не приглашал. — Хотя, если эта голова принадлежит ведьме, то в нее может прийти все что угодно…
— Так война между драконами и людьми началась по иной причине? — провокационно, в истинно журналистском тоне, задала я вопрос.
Слепец усмехнулся, но крючок заглотил.
То, что перед нами природный и исключительный оратор, стало ясно хотя бы по мягкому, но сильному голосу, уверенности в правоте своих слов. Да и сама история оказалась весьма познавательной. Все началось пару лет назад: драконы напали на несколько кнесских урядов. Вернее, сначала один вожак спалил дотла бриталь.
Когда же местные маги ощетинились боевыми заклинаниями и начали жалить вероломного ящера пульсарами, знатно намяв ему бока чародейскими хуками и едва не завалив, крылатый унесся ввысь. А через день драконы полили огнем уже пять окрестных деревень, и вспыхнула война.
Сражения в воздухе и на земле шли с переменным успехом. Драконы — сильнее, но людей — больше. Под натиском небесного племени стенали и равнинники, и лесные жители, и болотники, и хижнане, и бутинты, и житноши, и везиры… Сыны парящих твердынь не разбирали границ кнесских урядов.
Лишь уряд стража Верхнего предела драконы не тронули. Вернее, попытались, но наткнулись на препону. Будто кто длань простер над горянами.
Сопредельники, видя такое, решили, что лучше примкнуть к сумевшему дать отпор драконам соседу. Кнессы поклонились владыке Верхнего предела, попросились под защиту и тем самым избежали участи быть сожженными до голого пепелища.
В знак покорности правитель предгорий затребовал печати. Кнессы покорились.
Диктофон, который я умудрилась включить украдкой (хоть и не с самого начала речи слепца), старательно укладывал в цифровую память сведения о новейшей истории этого мира.
У меня же рождались все новые и новые вопросы. Они зудели на
