Последним помещением, как я понял, едва распахнул дверь, оказалась каюта капитана всего скайбагера, или же, как называет его Клара, верховного командира. В смысле, главного на скайбагере, а так может быть адмиралом и даже главнокомандующим.
Вещей у него не больше, чем у других, но все, что заметно с первого взгляда, отличаются большей элегантностью и тщательностью отделки.
Возможно, внутри отличий еще больше, в одинаковых дубовых бочках может быть разный по качеству коньяк, потому я с особой тщательностью пересматривал все личные вещи капитана снова и снова.
На мой взгляд, был настоящим мужчиной, минимум одежды, обуви, зато множество всевозможных девайсов и гаджетов, назначение которых я, конечно, пытался понять, но вскоре откладывал, в голове ни единой зацепки, а вот пояс взял в руки, сел, положив на колени, и рассматривал уже с требовательностью.
Я снял с крючка и подержал в руках этот странный пояс. Тяжелый, миниатюризация здесь если и началась, то далеко даже до середины пути, чувствую в каждой чешуйке нечто важное.
Примчался Бобик, в карих глазах непонимание, ну как можно вот так долго вертеть в руках эту штуку и ничего не делать? Можно же забросить ее как можно дальше, а он помчится быстрее ветра и моментально принесет!
– Ты прав, – согласился я, – забросить бы…
Пояс не просто пояс, иначе был бы роскошнее и легче, а этот шириной в ладонь, центральная пряжка размером с блин для W-штанги, чешуйки по всей длине пояса покрыты золотом, но слишком уж толстые, выпуклые, но вряд ли удастся хоть одну расковырять…
Бобик помахал хвостом, в глазах читалось: а разгрызть? Давай попробую!
– Щас, – ответил я, – мне только взрыва не хватает. Да еще на борту летательного аппарата. А вдруг бабахнет так, что всю станцию разнесет?..
Он посмотрел с удивлением, типа, и что такого?
– И маркизу испугает, – пояснил я.
Он вздохнул и умчался, а я жадно вертел эту штуку в руках, взвешивал на ладони, чувствуя приятную тяжесть, как же здорово щупать вещь, что дает ощущение мощи больше, чем любая магия!
Видимо, в прошлую эпоху достаточно близко продвинулись в прогрессе, до сингулярности оставалось рукой подать… но не успели, война началась раньше. Или не война, а некий технический сбой, что разом уничтожил все на земле, а здесь в скайбагерах остались отрезанными от мира.
Океанский корабль из-за своих размеров никогда не подходит к берегу, команда высаживается на лодках или катерах, так и скайбагер не рассчитан на то, чтобы опуститься на поверхность земли, а если попробует, то половина сгорит еще в атмосфере, а на землю упадут оплавленные куски обшивки. Да и если бы сел, развалился бы под собственным весом.
Если на скайбагере и были ученые, то вряд ли сумели создать хотя бы на какое-то время условия для долгой жизни. Скорее всего, все необходимое доставлялось с земли.
Я чувствовал то сожаление, когда рушится некая давняя мечта. И хотя мечте о том, что на скайбагерах смогу отыскать остатки древнего мудрого общества, не так уж много, когда я их впервые увидел?.. но все-таки некое ощущение пустоты.
Пистолет приятно оттягивает ладонь, я поискал, как вставляется обойма, но рукоять литая, присматривался, ковырял, смотрел так и эдак, но что-то странное, неужели все-таки сумели и в такие малогабаритные штуки вставить преобразователи энергии? Чтоб, значит, захватывать ее из пространства, там ее море, и либо стрелять, либо…
В понятном возбуждении я вышел и походил по наиболее разрушенным помещениям, выбирая самые толстые стены переборок, а Жанна-Антуанетта двигалась сзади, тихая и неслышная, как тень, ее присутствие за спиной улавливалось только по аромату тонких, но мощных в духе эпохи духов.
Такие пистолеты, если это пистолет, должны быть настроены на одного хозяина, чтобы не воспользовался противник, так что я пролетаю, но, с другой стороны, если весь экипаж погиб или вымер от старости, то крайне бесхозяйственно ценную вещь отправлять в металлолом, и это должны были учесть.
Я взялся за рукоять и сказал громко:
– Отныне я твой хозяин и никто больше.
Пистолет не ответил, а я ощутил себя полным дураком, но, к счастью, Жанна-Антуанетта не понимает, когда мужчина умный, а когда дурак, для нее он в первую очередь мужчина, царь природы, при котором женщина – венец творения.
– Будем служить и защищать, – заверил я пистолет. – С любых высот в любое место!.. Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами. Вперед к вершинам!.. Весь мир насилья… преобразуем демократическим превентивным ударом!..
Жанна-Антуанетта зачарованно двигается следом, как робкая мышь за гамельнским крысоловом. Мои слова звучат таинственно и страшно, это даже не слова, как она воспринимает их, а жуткие заклятия, после которых из могил встают сонмы мертвых, но она за широкой мужской спиной, страшно, но все-таки первый удар приму я, самец, а женщины в этом веке еще верят в отвагу и самоотверженность самцов, а те пока еще соответствуют своему назначению.
Я остановился перед толстой стеной, заглянул на ту сторону, никаких агрегатов, только две-три стены пустых отделений.
– Ваше величество?
– Закройте уши, – посоветовал я. – А рот закрывать ни в коем случае! Это так женственно.
Она расширила глаза, рот у нее здесь на скайбагере и так не закрывается, а я вытянул вперед эту штуку в обеих руках и нажал на скобу.
Подалась легко, словно пистолет только что прошел профилактический осмотр. Выстрел грянул отвратительно громко. Руку тряхнуло до самого плеча, будто и не высокие технологии, а в стволе обычные бронебойные патроны с пороховым зарядом.
По зубам садануло, в глазах засверкал фейерверк. Я охнул, опустил пистолет, вот уж идиот так идиот, это хуже, чем чувствовать на губах соленый привкус.
Жанна-Антуанетта вскрикнула:
– Ваше величество!.. У вас кровь!
Я потрогал нижнюю губу, на пальцах липкое, зубы ноют, но целы. Жанна-Антуанетта смотрит встревоженно, я сказал, едва шевеля занемевшими губами:
– Сквозь кровь и боль… но Антуан будет спасен, маркиза!.. Я готов пролить кровь и уже пролил, как видите, потому выше и дальше вглыбь! Мы уже начали выполнять важное задание по спасению вашего мужа Антуана.
Она робко протянула мне кружевной платочек. Я промакнул губу, платочек вернул, а пока маркиза прятала его за корсаж, губа перестала ныть, я ощутил, как моментально рассосалась даже радостно собравшаяся наглая гематома.
– Спасибо, маркиза, – сказал я, – вы вносите свой вклад в победу. Со вкладышем!..
– Это же опасно, – спросила она, – или вы справитесь?..
– Ради вашего мужа? – переспросил я. – Ради него я мир переверну!
Ее фиолетовые глаза стали голубыми и засияли, как жемчужины под ярким лучом солнца.
Я прошел к стене, куда стрелял, теперь в ней отверстие с развороченными и оплавленными краями. С радостно стучащим сердцем я сунул в дыру пальцы, пошевелил на той стороне.
Вообще-то легко пролез бы мой кулак. Надеюсь,
