– Мне нет до них дела, Великий. Я храню свой мир.
«Правильно делаешь, человече. Но рассуди – если равновесие не будет восстановлено, погибнет всё, и даже Хедин с Ракотом, несмотря на всё их мужество и самопожертвование, не смогут предотвратить этого. Законы Упорядоченного жестоки, не нам их менять. Мой брат ведает Познанием, я – живой Вселенской Душой. Я помогу тебе потушить этот пожар, но условие моё ты уже слышал».
– Зачем я тебе, Великий Дух? У тебя мало слуг?
«У меня множество слуг. Но к каждому замку подходит только его ключ. Их можно сделать много, но они будут все одинаковы».
– Давай не будем играть словами, Великий. Кто сотворил это зло? Кто оставил здесь эту отраву?
«Те же, кто пытается нагреть руки возле вселенского пожара. Их имена тебе ничего не скажут, но у них тоже множество слуг, вольных или невольных. Вглядись в эту силу, человече, а потом спроси у своего сердца, что делать».
Император повиновался.
В непроглядном мраке клубки силы виделись ему чем-то ещё более чёрным, но при этом – испускающим чёрный же, незримый свет, жаркий, плавящий. Внутри жили и иные чары, ждали, затаившись, готовые пробудить всё остальное. Мир сгинул бы в огненной буре, и те его части, что от Мельина, и те, что от Эвиала.
– Великий Дух… но те, кто выманил меня сюда, какую цель они преследовали?
«Свою собственную, мелкую и незначительную на фоне грядущей беды. Всегда находятся такие, что убеждены в собственной ловкости, хитрости, изощрённости, в том что они додумались до чего-то совершенно необычайного, и что уж с ними-то точно не случится ничего плохого, а планы исполнятся в точном соответствии», – в сухом голосе Духа появилась сухая же усмешка.
– Это не ответ, – отрезал Император.
«Другой не нужен. Какие бы замыслы они ни плели, по сравнению с тем, что перед тобой, эти намерения ничего не значат. Надо избавиться от этих чар, человече!»
– А ты, Великий Дух? Уж коль пришёл сюда?
«Сюда пришёл не я. Мне, как и брату моему Орлангуру, нет хода за пределы наших владений. Пришла аватара, но и только».
Во мраке захлопали крылья, родился неяркий потусторонний свет.
Перед Императором парил огромный призрачный орёл, сквозь которого видны были изрезанные трещинам-и стены пещеры, струящаяся по дну тёмная река.
– И что же?
«Ты не понял?»
– Вы орудуете чужими руками?
«Так надо. А теперь ответь окончательно, человече, – согласен ты или нет?»
– Тебе так важно моё согласие, Великий Дух? Даже если оно – вынужденное?
«Да. Оно очень важно. На вселенских весах важна каждая крупинка».
– Тогда я согласен. Помоги только сохранить мой мир!
«Моё слово нерушимо, человече».
Орёл расправил крылья, не двигая ими, поплыл к Императору. Взгляд чудовищной птицы проникал в самую суть, в самую самость непокорного человеческого духа.
Император ощущал, как тают перед ним возведённые чужой волей барьеры. Видел раскрывающиеся последовательности заклятий, наложенных хитро, с умом. И видел также, где и что можно сделать. Не просто, не легко, не сразу – но можно.
– Благодарю тебя, Великий Дух. Прости, но я прерву наш разговор – это нужно извергнуть из моего мира.
«Ты прав. А потом ты, наверное, захочешь узнать, почему заложившие это так хотели покончить именно с твоим Мельином – как, впрочем, и с Эвиалом».
– Не знаю, Великий Дух, так ли важно мне это. Мир должен жить, вот и всё.
Глава 5
Хедин Познавший Тьму; Ракот Восставший
Лагерь Познавшего Тьму остался, наверное, единственным местом, где всё было если не «как прежде», то, во всяком случае, близко к тому.
Здесь текла магия. Здесь двигалась живая сила. Здесь можно было дышать и существовать.
Крошечный островок Упорядоченного в окружении того, что так и тянуло назвать «хаосом», но что хаосом никак не являлось, а было уничтоженной, перемолотой в пыль реальностью, Междумирьем.
Прямо перед войском Нового Бога поднималась стена, незримый барьер, за которым бушевал истинный Хаос, неведомо как прорвавшийся в рассёкшие Упорядоченное рубцы.
За спиной Хедина горели костры, питаемые не дровами, но магией. В котлах кипело варево, в ход шли припасы, сохранённые во всех перипетиях; однако они скоро покажут дно. Тогда Познавшему Тьму придётся искать хоть какой, но мир, если их прорыв не удастся.
Но об этом он не хотел даже и думать.
Требовалось проломить преграду, но так, чтобы Хаос не затопил бы оставшиеся у них за спинами миры.
Никогда ещё Познавшему Тьму не приходилось совершать подобное, да и никому из его Поколения тоже, включая великого Мерлина. Да что там его Поколению! Ни перед кем из Истинных Магов, сколько б их ни жило в Упорядоченном, не вставало даже отдалённо похожей задачи.
И здесь не было места методу проб и ошибок.
Завернувшись в плащ, Новый Бог сидел на краю лагеря, чертя перед собой сложные магические фигуры.
Для начала предстояло понять, из чего состоит барьер перед ними.
Потом – насколько широка река Хаоса и насколько прочна преграда с другой стороны разлома, если его предположение верно и Упорядоченное оказалось и в самом деле рассечено (правда, так и непонятно, каким образом).
Затем предстояло возвести мост попрочнее и вернуться туда, где сила течёт по-прежнему. О том, как залечивать эти раны, он подумает после.
Что ж. Начинаем.
Он поднялся, повёл плечами, сбрасывая плащ, словно готовясь выйти на смертное поле.
Заклятия познания устремились к немой преграде, канули в ночь раздробленного Междумирья; отразились от поверхности барьера, рассыпаясь прахом.
Немногочисленные кристаллы перед Познавшим Тьму вспыхнули, он сам скрипнул зубами от внезапной боли.
Чары лопались, отдаваясь во всём его теле; мрак рассеивался медленно и нехотя, не желая выдавать свои тайны. Перед мысленным взором Нового Бога мелькнуло нечто вроде неимоверно сложной плетёнки, где скрестились мириады тонких и тончайших путей силы; а между ними – зелёный проблеск, знакомый донельзя.
«Так и знал, что без вас тут не обошлось», – зло подумал Хедин.
Субстанция Дальних явственно ощущалась в этом барьере, и плотность его, как ни странно, даже помогала сейчас Новому Богу – вблизи истинных пределов Упорядоченного слишком сильно чувствовалось присутствие Хаоса.
Сложность возведённого поражала. Никакое вещество Упорядоченного не сдержало бы Хаос, кроме лишь чистой силы, и она, эта сила была искусно уложена в изощрённый узор, где каждая нить соединялась с другими, поддерживая и не давая разойтись всему плетению.
Если это измыслил Кор Двейн, то он – гений. Гений, додумавшийся, как впустить Хаос в Упорядоченное и в то же время держать его в строгом ошейнике, как злобного пса.
«Пока не появится некто, ещё более сильный или дерзкий, и не
