– Что. Ты. Делал. Рядом. С моей. Женой?!
Поток пламени вырвался из драконьей пасти, ударил в створку гномьей работы и стёк по ней крупными полыхающими каплями.
Вампир развёл руки в стороны, брезгливо стряхнул огонь с рукавов.
– Я же говорил, господин дракон, меня довольно сложно убить даже вам.
Драконьи бока тяжело вздымались и опадали.
– Открывай! – прорычал он.
– С превеликим удовольствием, – холодно поклонился Ан-Авагар. – Что же до вашего вопроса, господин дракон, – я лечил вашу супругу. Иначе, простите за откровенность, вы бы уже овдовели.
– Открывай! – в рыке крылась такая ярость, что Гелерре вдруг очень захотелось оказаться где-нибудь подальше. Несмотря на дракона.
– Немного терпения. – Вампир возился с замком. – Дверь эту, видите ли, пытались взломать. И, надо признаться, не без успеха. Вашему покорному слуге пришлось вмешаться.
Дракон дышал всё тяжелее, блеснули обнажившиеся клыки. Меж них из пасти поднималась струйка дыма. Не зная, что предпринять, Гелерра шагнула к нему, осторожно коснулась обычно приятно-тёплой, но сейчас раскалённой брони.
– О, досточтимая адата Гелерра, – словно только что сейчас заметил её вампир. – В удивительные места забрасывает нас служба великому Хедину Познавшему Тьму, не правда ли? Ты, я вижу, крепко подружилась с господином драконом?
– Что-о? – взревел Сфайрат, но Гелерру было не так-то просто сбить с толку.
– Я помогала его излечению, Ан-Авагар. А вот что ты делаешь подле госпожи Хюммель, честное слово, мне непонятно. Ученик Великого Бога должен бы знать, что составляет мужней жене компрометацию.
Каждое слово, каждый звук были пропитаны ядом, и вампир понял.
– Я тоже лечил госпожу Хюммель, разве ты не слышала? Что же до компрометаций, адата… лекарь не имеет зачастую иных путей, чем…
– Ты касался моей жены. – Это был не рёв, не рык, это сказал дракон, принявший облик человека. Ненависть, полнившая голос, заставила попятиться всех, даже вампира.
Он постарался пожать плечами как можно более равнодушно, но получилось плохо.
– Я спас твою жену, господин дракон. Уйми свою гордыню, в конце концов!
Замок щёлкнул, дверь поплыла в сторону.
Сфайрат молча отодвинул вампира плечом и вошёл внутрь. Гелерра – следом. Скьёльд, бормоча невнятные извинения, протиснулся третьим. Ан-Авагар – последним. Ирма и Серко вообще решили от греха подальше остаться на улице.
Да, здесь лечили, и лечили серьёзно. Небольшой покой пропах снадобьями, здесь их варили и возгоняли, очищали и охлаждали. Чародейка лежала на узком ложе, кое-как сооружённом изо всего, что попалось Ан-Авагару под руку. Выглядела она бледной и истощённой, открытый сгиб локтя покрывала запёкшаяся кровь.
Гелерра сощурилась. Так-так-так, кажется, дело тут ещё интереснее, чем казалось…
Сфайрат не упал на колени, не обхватил жену, не произнёс ничего романтического. Лицо его оставалось словно высеченным из камня. Он молча смотрел на лежавшую чародейку, и взгляд его упирался то в полузакрытые глаза волшебницы, то в тёмно-багровый струп на её локте, там, где вены подходили к коже.
Осторожно кашлянул Скьёльд.
– Досточтимые, быть может, вы позволите мне, так сказать, знакомому с обеими сторонами…
Клара Хюммель наконец приподняла голову и взглянула в лицо дракону.
Глаза чародейки расширились, губы приоткрылись – а потом вдруг задрожали.
– Где мои дети? – проронил Сфайрат, и Гелерра затрепетала, потому что льда в этих трёх словах хватило бы на полярные шапки нескольких миров.
– Сфай… – прошептала Клара, с трудом вытягивая руку.
Дракон не шелохнулся.
– Где мои дети?! – повторил он, и на сей раз в голосе его прорезался гнев.
Клара Хюммель медленно смежила веки, а сердце у Гелерры подпрыгнуло и забилось где-то в горле.
– Друзья, друзья, – не на шутку забеспокоился Скьёльд. – Не надо так, прошу вас, прошу!.. Госпожа Клара, вы узнаёте меня? Я лечил вашу Зосю. Вы помните?..
– Да… – еле слышно отозвалась Клара. – Вы… господин…
– Просто Скьёльд, – поспешно перебил чародей. – Помните, как мы спасали вашу младшенькую?
Клара медленно кивнула.
– Госпожа Клара, господин Сфайрат, я счастлив, что вы вновь встретились. Не сердитесь на досточтимого Ан-Авагара, он сделал всё, что мог, и даже больше. Супруга уважаемого дракона попала под сильнейшее магическое воздействие, и, скорее всего, не поспеши вышеупомянутый Ан-Авагар на помощь, мы едва ли имели бы удовольствие лицезреть госпожу Хюммель-Стайн…
Он говорил быстро, горячо, делая размашистые жесты, а в голове Гелерры билась одна-единственная мысль: «Драконы ненавидят вампиров даже больше, чем гномов. Ненавидят, потому что те – полная им противоположность. Дракон есть воплощение жизни и жизненной силы, магии; а вампир – воплощение смерти…»
– Позвольте мне тоже помочь. Госпожа Клара знает, что я – лекарь, и тоже, гм, не из последних…
В глазах дракона плескалась расплавленная сталь. Он молчал, ничего не отвечая таким разумным, таким взвешенным словам чародея; Ан-Авагар тоже молчал, и адата всей кожей чувствовала исходящую от него угрозу. Девчонка по имени Ирма со своим волком завозилась у порога, подбираясь поближе.
Дракон развернулся, взглянул в упор на вампира.
– Уходи. Ты сделал достаточно.
Ан-Авагар пожал плечами.
– Госпожа Хюммель – моя пациентка. Я никуда не уйду до тех, пока…
Сила содрогнулась, перед глазами Гелерры пронеслось что-то стремительное, размытое, невероятно быстрое, вырвавшееся наружу; Ирму сшибли с ног, она покатилась кубарем. Гелерра бросилась следом – наружу, где уже сцепились преобразившийся дракон и вампир, грудью встретивший его натиск.
– Друзья! – завопил Скьёльд. – Чего стоишь, разнимай! – рявкнул он на Гелерру безо всякого почтения.
Легко сказать, «разнимай»!..
…Дракон преобразился, теперь это вновь было могучее бронированное тело, шипастый хребет, рога и хлещущий во все стороны хвост. Вампир тоже успел перекинуться, но опоздал на самую малость, на ничтожную долю мгновения, и один из драконьих когтей пропорол ему бок. Гелерра ощутила это мгновенно, ветер подхватил капли чёрной крови, рассеивая их над обугленными камнями.
Скьёльд засуетился, размахивая руками, что твоя мельница, прожигая адату взглядом – мол, чего стоишь, глупая?!
Гелерра оттолкнулась, взмыла – вампиру удалось справиться с болью, и он сейчас с невероятной быстротой вился вокруг дракона, норовя чем-то попасть тому в глаза – какими-то хитрыми чарами.
Дракон закладывал над гномьим укрывищем широкие круги, окутавшись облаком пламени, в котором нацеленные в него заклятия распадались и горели; он тоже пытался дотянуться до противника, но вампир всякий раз оказывался на миг быстрее.
Они были достойны друг друга.
Гелерра затрепетала белыми крыльями, растерянно взирая на схватку. Конечно, лучше все было бы сейчас как-нибудь по-хитрому сшибить Ан-Авагара наземь, а потом постараться удержать дракона, но как?!
Скьёльд метнул что-то вверх; чары лопнули ослепляющим фейерверком, дракона и вампира отшвырнуло друг от друга (Ан-Авагара куда дальше); воспользовавшись суматохой, Гелерра бросилась дракону на шею, обняла, вцепилась мёртвой хваткой, вновь ощущая переполняющий его яростный жар.
– Нет! – отчаянно выкрикнула она прямо в золотисто-чёрные глаза, прямо в огнедышащую пасть. – Остановись! Ты – жив, он – мёртв! Ты уже победил, дракон!
Скьёльд снизу послал ещё одну трескучую, взрывающуюся плеть фейерверка. Она вспыхнула рядом с вампиром, обдала того дождём белых льдистых искр.
– Остановись! – отчаянно
