То, что Сазонов связан с кем-то из руководства МВД, я уверен. Ну не дурак же я, в конце-то концов! Даже наша встреча с ним, и та совсем не случайна. Слишком много подтверждений я этому вижу – по здравом-то размышлении. И при всем при том, осознавая это, спокойно воспринимаю все происходящее. Почему? А потому, что так мне удобно. Вначале было странно и даже подозрительно, не верилось, что такое может быть (ну кто я, простой участковый, и кто те, стоящие за Сазоновым). А потом я долго думал, упорно, крепко думал – зачем, почему это все происходит? И все понял, уверен, что понял.
Из меня выковали оружие. А я уже выковываю свои клинки, может быть, и менее опасные, чем я, зато много. Если милиция и гэбэшники не могут по каким-то причинам поддержать порядок в государстве, то могут это сделать такие, как я. Не хочется называть себя ассенизатором, но… ведь так оно и есть! Я вычищаю дерьмо из этого мира!
Вот только чем все закончится, я не знаю. Знаю только одно – вряд ли чем-то хорошим. Впрочем, я это знал с самого начала, так что нечего теперь самокопаться и стенать. Все там будем…
Я даже не ожидал, что на меня так подействует расставание с удостоверением личности. Без красной книжечки как голый. Когда мои «корочки» исчезли в папке с личным делом, я проводил их взглядом и едва удержался от вздоха. Привычка – чуть что, показываешь книжечку – и все становится проще. Например, с гаишниками. Хотя так-то я не нарушаю, но гаишник умеет докопаться даже к столбу.
Сдав на выходе из областного УВД свой разовый пропуск, я вышел на улицу и невольно улыбнулся, сразу сбросив с себя плохое настроение. Лето, теплынь, все зеленеет, все цветет! Новая жизнь!
Сел в машину и поехал куда глаза глядят. Бездумно, не заботясь о направлении. Опустошение и облегчение – вот закончился некий период жизни, наконец-то я выскочил из колеи!
Потом часа два бродил по набережной, сидел на скамейке, глядя, как мимо пробегают стайки девчонок, вырядившихся не просто в легкие, но даже в вызывающие наряды – суперкороткие юбочки, микрошортики, облегающие грудь топики, не оставляющие ничего на долю фантазии. И волей-неволей вспомнил о том, что в последний раз был с женщиной больше двух недель назад, с Нюсей. И если уж я изменил свою жизнь настолько радикально, не пора ли заняться и этой стороной своей жизни? Ну в самом деле – как может нормальный, здоровый мужчина так долго обходиться без женщины? В конце концов, я же не пустынник какой-то, не святой, живущий в пещере и питающийся саранчой и манной небесной!
Выбор: Нюся или Надя? Нет, с Нюсей не хочу. Не потому, что брезгую, хотя, если честно, и это есть – пусть вначале проверится, анализы сдаст! До тех пор – только «платоническое» общение.
Остается Надя. Тем более что даже просто из благодарности надо ее навестить. С тех пор как я видел ее в ларьке, прошло уже… Хм, много прошло. Почти месяц? М-да… нехорошо! Девушка-то, небось, ждет! Да и просто… хочется ее увидеть. И не только увидеть.
Я решительно поднялся со скамейки, зашагал к своей машине, оставленной под знаком «Стоянка запрещена». Больше нигде места не было – машин везде куча, люди сидят по ресторанчикам, кафешкам, гуляют, так что пришлось, как обычно, бросить там, где нельзя. И, как следствие, обнаружил возле своей машины гаишника, деловито прохаживающегося вправо-влево, как часовой на страже важного поста.
Когда машина громко дважды пискнула, отпирая заблокированные двери, гаишник встрепенулся, как стервятник, заметивший падаль, и направился ко мне, с четко отслеживаемым намерением потерзать мою плоть острыми когтями и клювом. Смочить клюв в моей горячей крови.
Я тут же автоматически сунул руку в нагрудный карман в поисках заветного удостоверения, и… на секунду остолбенел – нет же его теперь, родимого! Все! Закончилась моя «особость», теперь – как все! Это раньше я мог сказать, что остановился под знаком по служебной, оперативной необходимости, и гаишник с кислым видом от меня отставал, но теперь – я простой гражданин, которого нужно драть нещадно и который служит кормом целому сонму всевозможного рода чиновников. Одним из которых, по сути, и является гаишник.
Кстати, одним из самых безобидных и дешевых. Те, кто сидит на распределении благ – квартир, льгот, денег из федерального бюджета, по сравнению с гаишниками – как сам Сатана в сравнении с легионом мелких бесят.
В общем, закончилось все не такой уж и большой суммой штрафа, да еще и уполовиненной, в связи с передачей наличными в руки доблестного стража дорог. Нет, никакой обиды, он на своем месте, службу несет честно, а я нарушитель, который заведомо знал, чем это кончится. А если знал, так плати! За все в этом мире нужно платить. Это, вообще-то, аксиома.
Прежде чем ехать к Наде домой, я решил заглянуть в ларек, где она работала. Само собой, как почему-то мне и думалось, Нади я там не обнаружил. Со слов незнакомой продавщицы, Надя давно уже отсюда уволилась, видимо, как раз после случившегося в ту ночь. Оно и понятно – работать в таких опасных условиях, да еще и после того, как тебя чуть не изнасиловали, возможно, и едва не убили, это могла бы только абсолютная дура. Тем более что, на мой взгляд, в ларьке совсем ничего не изменилось с тех пор, когда я вошел сюда в первый раз. Спрашивать, работают ли они теперь круглосуточно, я не стал. Какое мое дело? Теперь я не мент. А если эти продавщицы не понимают, чем рискуют, и готовы работать на таких условиях, то это их личное дело. Человек сам кузнец своего несчастья. За всех не подумаешь, всех не пережалеешь.
Адрес Нади у меня был. С тех самых пор, как я расследовал преступление, совершенное «неизвестным азиатом», потому, не раздумывая, поехал на улицу Чайковского, дом двадцать восемь, – фактически через весь город.
Ни много ни мало, дорога заняла у меня полтора часа, и это на автомобиле! Как сюда добиралась Надя – одному богу известно. Часа два, не меньше! Даже странно – неужели не нашла работы поближе?
Дом двадцать восемь был из категории так называемого старого фонда – двухэтажка, построенная еще пленными немцами. Тут когда-то их было много, пленных немцев. Впрочем, как и везде по другим городам. А кто еще должен заново отстраивать то, что они, поганцы, и поломали? Вот и строили немцы свои «чудо-дома», притом явно по проектам, оставшимся в головах невесть как оказавшихся
