Туман уже уселся на передке и нетерпеливо перебирал руками вожжи. Впрочем, Хват, не особо церемонясь, вырвал их у него, едва только свалил в повозку Прока и следом брякнул рядом с ним о деревянный настил железным посохом, рачительно подобранным с земли.
– Нужно быстрее, – проворчал он в ответ на удивленный взгляд.
– Ты этак вот быстрее чуть коней сейчас не угробил, – пожал плечами лучник, тем не менее уступая.
– Жаль, тебя рядом не оказалось, когда у меня колун в руках был.
– Если и на меня будешь размахиваться так же долго, успею в ежа превратить. Не хуже колдуна, – ткнул большим пальцем на колчан лучник, показывая, из чего именно будут состоять иголки рекомого ежа.
– Пошел! – выкрикнул Тверд, обрывая перепалку, и кони, подорванные с места пронзительным залихватским свистом, рванули вперед.
Глава 11
Медвежий угол, ведьмина берлога
Тучи нависли над головами нудным серым войлоком, и лишь впереди, примерно в версте, их покров косым веером прорвал солнечный росчерк. Из давящей хмари он вызолотил картинку, словно появившуюся здесь из другого мира по ошибке или недогляду богов: высокие сосны теснились у круто сбегающего к воде берега реки, а желтый песок на обрыве под ними казался продолжением лучей ярила.
– Выследят, – в сотый, наверное, раз пробурчал Хват, шумно высмаркиваясь на дорогу. – Не знаю, как до сих пор еще не чухнули. За нами след, что от медведя на перине.
– Так поспешай. У тебя ж вожжи в клешнях, – Туман щурился в даль за их спиной, силясь увидеть там признаки погони. Но ее не наблюдалось. Только трава стелилась под упругими порывами ветра, укрывая зелеными лоскутами заросшую дорогу позади да леворуч шебуршали обступившие речной берег заросли камышей.
– Да тарантайка совсем скоро рассыплется. Чай не для бегов императорских сработана. Да и коровы эти тоже не скакуны вовсе, – Хват лениво стегнул по спинам уныло бредущих перед телегой тяжеловозам вожжами. Впрочем, не особенно рассчитывая, что они хоть немного прибавят шагу. И не ошибся.
Учитывая, что удирали они от возможной погони остаток ночи и все утро, удивительно было, как эти рабочие коняги еще не пали в корчах с высунутыми языками. Но даже они выглядели гораздо бодрее гильдийца. Из того езда по тряской дороге словно выжала всю кровь – рудой был залит весь передок повозки и штаны Тверда, привалившего раненого на свои колени. Лицо новгородца вытянулось и заострилось не хуже, чем у сдохшего с голодухи нищего в царьградской подворотне. Да и цветом было не краше унылой серости, завесившей небо до окоема.
– Все равно сдохнет, – после паузы, заполняемой лишь шумом ветра в кронах деревьев да дряблым скрипом тележных осей, сплюнул снова под ноги варяг. – А мне с ним под ручку за Камень шуровать пока не охота. Это такая дорога, на которой каждый прет свой груз в одиночку. Вот и пусть шурует, раз там он за своего. А мы его даже от груза евойного освободим – железяку эту приберем.
– По ней нас и сыщут, – едва шевельнул губами Туман, бросив ревнивый взгляд на чудной самострел у себя под ногами.
– Это как, интересно? – хмыкнул варяг.
– Возьмешься неловко, да башку себе отстрелишь. Красную радугу от твоих мозгов над лесом увидят – по ней и найдут.
– Пущай они спервоначала со своими радугами разберутся. Это что ж там у них так бабахнуло, что я чуть в штаны не наклал? А, кентарх? Ты ж там был, все, поди, видел.
– Не больше твоего, – Тверд постарался сесть поудобнее, а то ноги затекли так, что он их уже и не чувствовал. – Мы уходили из пыточной, когда по ней вдруг Перун саданул.
– Это кто ж ему этакую здоровенную занозу в зад воткнул, что тот до такой степени психанул?
– Думаю, что я.
– О! Мертвяк заговорил.
Когда Прок успел очнуться, Тверд даже и не заметил. Видать, когда он пытался пристроить затекший зад поудобнее. Новгородец смотрел на цепляющие верхушки деревьев тучи, и глаза его при этом глубоко запали в сеть вдруг ставших очень глубокими морщин. В груди клокотало при каждом вздохе. В уголках губ пузырилась розовая пена.
– Тебе б поменьше разговаривать, – предупредил Тверд.
– Да какое там! – чуть ли не ободряющим тоном хмыкнул Хват. – Ему не то что трепаться поменьше надо, а даже дышать пореже. Видно же, что в легких эта херь засела, которой его подстрелили.
– Иными словами, не жилец, – еле слышно прохрипел Прок.
– Гляди-ка, даже соображаешь пока. Это хорошо. Хоть успеешь рассказать, как этой вашей железякой пользоваться.
– А ты никак девкам собрался ее показывать, когда самому уже нечем больше похвастать будет?
Видно было, что слова новгородцу даются с трудом, а каждая выбоина на дороге откликается вспышкой острой боли.
– Перво-наперво отстрелю тебе башку, чтоб не мучился.
– Буду только рад. Думаешь, мне доставляет удовольствие валяться на коленках мужика, что сомлевшая девка? Но все равно не советую тебе брать эту железку.
– И как ты мне помешаешь? – очередной плевок под колеса.
– Мне и не нужно будет. Любой, кто захочет воспользоваться моим оружием – или, например, броней, – будет очень сильно удивлен. Так сильно, что разлетится по кусочкам на версту вокруг.
Все трое уставились на новгородца. Даже Туман оторвался от осмотра окрестностей и нацелил свой прищур на гильдийца.
– Но ведь арбалет не твой был.
Прок кашлянул розовой пеной.
– Сделал пару своих колдовских жестов – и стал мой.
Хват присвистнул.
– Так это что…
– Кто-то захотел натянуть твою броню, – догадался Тверд.
– Не только захотел, но и натянул. В погоню, видать, за нами решил собраться. Но так как я от этой брони на момент ее надевания находился на приличном расстоянии, сработал датчик детонатора.
– Что за хрень он опять несет? – будто нажравшись кислятины, скривил рожу Хват. И, конечно, опять харкнул под копыта вяло бредущих коняг.
– Мы не должны оставлять следов своего присутствия.
– Во как. А мы? Мы ж вроде как тоже эти… следы. А ну как начнем направо и налево трепаться?
– Ты сам-то веришь, что твои слова хоть кто-нибудь примет всерьез?
Туман хмыкнул. Варяг почесал засаленный и всклокоченный чуб на макушке. И хмыкнул тоже. Беззлобно.
– И что нам теперь делать? Далеко все равно не уйти.
– Далеко и не надо. Ищем развилку со знаком Двенадцати… И дальше нам придется разделиться. Вы двое уводите погоню дальше, а ты, – покосился он на Тверда, – пойдешь со мной.
– Конечно, он, – фыркнул варяг. – Ты ж сейчас именно на его коленки головушку нежно притулил. Только учти, он хоть и из Царьграда прибыл, но тамошние нравы не очень-то перенял.
Прок растянул губы в корке запекшейся крови в самое кислое подобие улыбки.
– Боюсь, в этот раз одному мне попросту не вытянуть…
– И
