Но Прок от такого внимания к своей персоне оказался не в восторге. Прыгнув в сторону, он нырнул за ближайший воз, что топорщился тремя уцелевшими колесами вверх. Сразу после этого последовал приглушенный хлопок, и в то место, где только что стоял черный витязь, врезалось что-то маленькое и невидимое, но сумевшее выбить фонтан щепок из мостовой. Затем таинственный стрелок переключился на проково укрытие, проделав в нем несколько дыр, а также раздолбав ступицу одного из колес, отчего оно, подпрыгнув от неводимого удара, треснулось вниз.
Туман уже садил стрелу за стрелой в то место, где сидел таинственный враг. Задавать вопросы и дивиться чудодейственности его оружия он не стал. Прекратил стрелять и нырнул за угол высокого тына, у которого они остановились, лишь тогда, когда дивный тонкий красный лучик метнулся в его сторону.
Два хлопка. Две дыры в заборе.
– Ну что, умник, легче стало? – хохотнул варяг, будто тут и впрямь было отчего веселиться. – Теперь ты выяснил, кто там засел? И что станешь делать с этим знанием?
Самострел Прока захлебнулся частым кашляющим треском. На прясле вежи полетели в разные стороны обломки дерева, а красная светящаяся нить, тянувшаяся оттуда, метнулась куда-то вверх, в сторону – и потухла. Будто того и ожидая, гильдиец метнулся к запертым воротам – совершенно непонятно зачем. Никакого тарана или стенобитной машины, чтобы их высадить, поблизости не было. Но не успел гильдийский воевода достичь и половины пути, как такой же алый луч зажегся на другой стрельне, прянув за беглецом.
Единственным, кто среагировал на то вовремя, оказался Туман. Он опять послал в том направлении несколько стрел, выхватывая их из тула со стремительностью, каковой мог позавидовать и чудесный проков автомат. И лишь после того как над площадью грянул гром ничем не приглушенного выстрела, бросившего бегущего гильдийца наземь, вспомнил о своем самостреле и Тверд.
Короткая штуковина, которую Прок называл странным непонятным словом «пистолет» и которую кентарх не так давно нацеливал на Светлого, также была приторочена к седлу. В специальном маленьком кожаном колчане, хитро спрятанном под попоной. Правда, железных наконечников, которыми стреляла эта вещица, было не много – только те, что заперты были непосредственно в ней. Ну, да скупердяйничать было сейчас не ко времени.
Шуйца, едва коснувшись гладкой рукояти, со знанием дела сомкнулась на ней и тут же большим пальцем с тихим щелчком отвела назад маленькую загогулину.
– Никак наш кентарх тоже в колдуны подался, – хмыкнул Хват.
И после этих слов указательный палец шуйцы принялся деловито жать на спусковой крючок.
Грохот, огненные вспышки, резкий запах, мгновенно напитавший воздух вокруг них – и тишина на стрельне, откуда бил вооруженный красным лучом стрелок. Воспользовавшись то ли его заминкой, то ли скоротечным отбытием за Камень, Прок снова поднялся на ноги и упрямо припустил к воротам. Достигнув непонятной этой своей цели, он принялся нажимать на какие-то доски, будто разыскивая под ними тайник.
Тверд с Туманом выцеливали новые опасности, которые по-прежнему могли исходить с прясла. Но никакие новые лучи, ни красные, ни синие, ни зеленые, больше оттуда не вытягивались.
– А ты что еще за кабысдох? – прогудел за их спинами не шибко довольный голос варяга.
Прекратив придирчивый осмотр крепостных стен, оба стрелка разом оборотились назад. Во всей боевой готовности ожидая нападения сзади. Но тут же опустили оружие. К ним скорым печатным шагом, придерживая болтавшийся на бедре меч, приближался чисто выбритый на ромейский манер ширококостный воин в богатой броне и с бугрящимся двойным подбородком. За плечами его воинственно трепыхался голубой плащ, отороченный по краю золоченым рисунком с гербом Новгорода – скрещенными лапой медведя, хвостом рыбы и мечом. За ним следовал с десяток дружинников в посеченной броне и изрубленными щитами.
– Воевода Ратмир, – глубоким голосом выпалил он, подойдя ближе.
– Рады встрече – ступай мимо, – Хвату если какой человек не нравился, то не нравился с первого взгляда, и скрывать эту неприязнь было совсем не в его обычаях.
– Ваша милость, – не выказывая никакого внимания варягу, вытянулся перед Твердом воевода. – Нурманны ворвались в город, подло сокрушив ворота рыбной стороны. Кх-кх… изнутри. Но! Несмотря на явную измену, дружина быстро перегруппировалась и их остановила. Правда, несколько мелких отрядов рассыпались по окрестностям и затаились. Будто затеяли чего… Ждем указаний!
Глянув на оружие в своих руках, на которое время от времени опускал глаза Ратмир, а также помятуя, что за броня сейчас на него надета, Тверд сообразил, за кого его приняли.
– Где воины Гильдии? – попытавшись выдавить максимально деловитый тон, требовательно испросил Тверд воеводу.
– Так ить… – замялся тот, – не могу знать. Мы отвечаем только за охрану и оборону снаружи Палат. Внутри своя дружина. Но что с ней стало, раз нордские… ну… – замялся он, мучительно подбирая слово, – нордские… хм… гильдийцы завладели пряслом и стрельнями, то мне неведомо.
– Давно они там?
– Так ить с вечера. На закате навалились, пожгли пристань, свернули ворота, ворвались в город. Пока мы с нурманнами бодались, эти их… вои с самострелами, – снова покосился на короткое оружие в твердовых руках Ратмир, – захватили Гильдию. Теперь мы окружили ее, но что дальше делать – знать не знаем. Они по вежам караулы расставили, да бьют по каждому, кто приблизится из своих… кх-кх… посохов. Народ по хатам забился, никто ничего не понимает – то ли захватил враг город, то ли наша взяла, пока разобраться не могут. Да мы, ежели по чести, и сами-то точно не знаем! Все, кто мог что подсказать, там, – он кивнул в сторону каменных стен, – остались. Но раз теперь прибыли вы, стал быть… ждем распоряжений.
Как следует поразмыслить над стратегией и почувствовать себя до одурения важным вельможей, Тверду позволено не было. Со стороны ворот Гильдии громыхнуло так, что их всех словно могучей рукой сильнейшего из богов смело с ног и швырнуло мордами оземь. Опалил жар, осыпало каменной крошкой и щепой вперемешку с крупными деревянными обломками.
– Да чтоб вам перделось каждый раз так же! – как будто сквозь слой непонятного тряпья бился в ушах крик Хвата. Одноглазый ошалело смотрел на разорванный небывалой силищей обрывок железной полосы, скреплявшей до сих пор массивные доски ворот. Тот, курясь чуть заметным дымком, торчал из опаленной дыры в ограде. Новгородские гридни очумело поднимались на ноги, потирая ушибленные места и тряся головами. Шлем одного из них укатился куда-то под колеса случившегося поблизости воза, другой зажимал рану в боку.
– Значит так, воевода, – поднимая Ратмира с земли и пытаясь удержать на лице как можно более уверенную мину, принялся
